Бесполезно бояться, сказала она себе. Бояться чего? Бояться воспоминаний, хранившихся в камне? Они не могли причинить ей боль, если она не позволит им доминировать и увлечь ее своими заклинаниями. И она не будет. Она просто не будет. Она должна работать. Она увеличила ширину шага и отказалась оглядываться, когда шепот становился все громче. Лестница была круче, чем ступеньки снаружи, эта, по крайней мере, была сооружена для удобства людей. Она положила руку на перила, когда поднялась.
А потом вокруг нее разразился гвалт. Три молодые пажа промчались мимо, их молодые голоса обвиняли друг друга в каком-то проступке, в котором, несомненно, виноваты были все. По крайней мере, дюжина высоких людей, одетых в желтые одежды, спускались по лестнице, хмуро глядя на своенравных пажей. Их глаза блестели медью, серебром и золотом, и когда одна женщина указала длинными пальцами, Элис отшатнулась от призрака, который так и не коснулся ее. Она отдернула руку от перил, и комната успокоилась. Но проснувшись от ее присутствия, призраки, казалось, обрели силу. Она не могла видеть их так ясно, когда она поднималась, сложив руки перед собой, но все еще могла чувствовать.
Поднявшись на площадку, Элис бегло осмотрела широкую комнату. Призраки скамеек и столов возвышались над собственными рухнувшими остатками. Она услышала нетерпеливый звук ступеней и повернула голову, чтобы увидеть служительницу в короткой бледно-желтой тунике и синих гетрах, мчащуюся, чтобы ответить на вызов в суд. Она обернулась. Правительственные дела, рассудила она. Возможно, зал регистрации или палата для установления законов.
Она пошла вверх. Лестница была освещена только широкими окнами на каждой лестничной площадке. Стекла были омрачены толстыми полосами дождя. Первый показал только соседние здания. Со второго она увидела крыши. Это было как идти по парадной лестнице. Она пересекла просторную комнату, чтобы найти лестницу поменьше для следующего подъема. Но на следующем пролете ее надежды обозреть город были разрушены роскошным витражом. Дневной свет был слишком тусклым, чтобы воздать ему должное, но она могла разобрать женщина Старшую с черными волосами и темными глазами в напряженном разговоре с медным драконом. Пролет открыл своего рода галерею, высокие окна пропускали больше света, чем было на нижних этажах. Стены между окнами были украшены фризами Элдерлингов вспахивающих поля, пожинающих культуры… и готовящихся к войне?
Она вошла в комнату, чтобы изучить их более внимательно. Да. На одном из фризов, Элдерлинг с могучими мускулами с искрами ковал светящееся лезвие. На другом, гибкий зеленый дракон поднялся на задних лапах рядом со стройной женщиной Старшей с рыжими волосами. Кулаки женщины были уперты в бедра над ее перевязью. Ее округлые руки были мускулистыми, ее ноги бронированны чем-то похожим на гибкую серебряную чешую. Синий дракон носил упряжь с шипами и сердито смотрел на Элис алыми глазами.
Она медленно шла по комнате, пытаясь зафиксировать каждую картинку в памяти. Старшие и драконы были единоличны, она была уверена. Она почти читала надписи, которые блестели под каждым изображением. Она надолго остановилась у сцены с красно-серебряным драконом. Элдерлинг рядом с ним был красный и серебряный и его броня соответственно была усеяна черными шипами. Мужчина схватил своеобразный лук, короткий и оснащенный блоками. Упряжь дракона ощетинилась шипами и колчанами дополнительных стрел. Этакий трон с высокой спинкой и свисающими ремнями был прикреплен к спине дракона. Воин ехал в бой со своим драконом. Так что, несмотря на то, что Синтара осудила Рапскаля за то, что Хэби позволяет ездить на ней, древние Старшие ездили на драконах. Она задавалась вопросом, кто был их врагом. Мужчины? Другие Старшие? Другие драконы? Ее давнее восприятие тех далекие времена поколебалось и было пересмотрено. Она думала, что Старшие мирные и мудрые, слишком мудрые для ведения войны. Она вздохнула.
Она слишком долго задержалась. Затемнение изображения сказало ей, что краткий зимний день уступает место вечеру. Пора двигаться дальше, если она хотела закончить свою экскурсию по зданию. Следующая лестница был спиральным и она подозревала, что она наконец придет к основанию башни, виденному извне. Ее путь следовал по внешней стене и был освещен глубокими узкими окнами, которые показывали лишь крошечные кусочки вида. Она подошла к двери, но та была заперта, как и следующая, и после этого. Конечно, никто не будет запирать дверь пустой палаты? Что бы ни случилось с населением этого города, они, должно быть, оставили что-то нуждавшееся в защите за этими запертыми дверями. Она представляла стеллажи свитков или полки, нагруженные книгами. Возможно, это была сокровищница города и двери скрывали чеканные монеты и другие богатства.
Когда Элис продолжила подъем по винтовой лестнице она столкнулась с большим количеством закрытых дверей, по одной на каждом коротком пролете. Она касалась каждой двери, подбадривая себя всякий раз, когда она касалась металлических ручек с малыми вставками из черного камня. Каждый раз это было похоже на удар молнии, которая кратко воспламеняла образ жизни и деятельности в ее глазах, прежде чем она отдергивала руку назад и возвращалась в тишину и мрак башни. С каждой площадкой лестница сужалась и становилась круче.
Когда она резко поднялась вверх оказалась в гораздо большей палате, чем она ожидала. В верхней части башня была похожа на шапку гриба на ножке с куполообразным потолком с толстыми стеклами. Снова начался дождь, и крошечными ручейками бежал по грязным стеклом как если бы она смотрела на животы змей. Стены этой куполообразной палаты были сделаны из перемежающихся панелей стекла и камня. Одна из них, шокировав ее, была сломана. Она нерешительно обошла вокруг рухнувшего стола в центре комнаты. Когда она приблизилась, она нахмурилась. Кто-то устроил пожар в комнате! И окна были разбиты сознательно: осколки стекла были и на полу, а также на парапете, который бежал вокруг внешних краев башни. Был четкий отпечаток руки в саже на стене рядом с окном.
Возмущение переполняло ее. Что Рапскаль себе думал? Ибо он был наиболее вероятным виновником. Он провел больше времени в городе, чем кто-либо, был самым любопытным, чтобы изучать его, и был единственным хранителем, о ком она могла подумать, кто был бы настолько импульсивен, чтобы сделать такие вещи просто так, он мог высунуться и иметь беспрепятственный вид на город.
Такое же искушение настигло и ее сейчас. Она высунулась на некоторое время для подтверждения того, что она уже знала. Солнце садилось и дождь вернулся. Тогда с комком в горле она решилась выбраться через зубчатые осколки, которые все еще цеплялись за раму и парапет. Холодный ветер потянул ее и битое стекло скрипнуло под ногами. Проход, который окружал башню был узким, а перила, окаймлявшие его были смехотворно низкими.
Она держалась ближе к стене, когда осторожно шла вокруг башни, всматриваясь сквозь дождь в город и его окрестности. Туман и встреченная темнота ее разочаровали. Заброшенный город был скоплением зданий на тусклой земле. За блестящей черной рекой, она могла видеть искры света от поселка Хранителей, но великая Кельсингра спала в темноте. Она почти завершила свою окружность когда увидела узкие ворота в перилах. С комком во рту, она заставила себя шагнуть к краю и посмотреть вниз. Да. Ворота вели на лестницу, которая спускалась к другому окружающему балкону.
Она сразу угадала их назначение. Доступ к чистке окон. Она вцепилась в перила обеими руками и высунулась. Лестница спускалась на несколько этажей; запертые палаты, которые она прошла, поднимаясь, имели окна. Если бы это был сухой солнечный день, она бы рискнула спуститься вниз, чтобы увидеть, сможет ли она войти в запертые комнаты таким образом. Но в одиночку, на влажном ветру и с исчезавшим светом было не время чтобы рисковать свалиться. Она вернулась в комнату башни и остановилась смаргивая капли дождя с ресниц.
Груда щебня в середине комнаты привлекла ее внимание. Она присела на корточки, чтобы взглянуть на нее. Там был большой круглый стол и он рухнул. Но что-то было на столе. Она смотрела на него некоторое время, прежде чем она поняла что это было. Это был макет города, этого города! Здесь был речной порт и доки, немного размытые дождем, попавшим в разбитые окна. Но остальная часть макета была удивительно нетронутой. Башня, казалось ей, также была в центре города, как это изображалось, делая панель из стекла подобной себе точкой обзора на карте.
Если бы только у нее был факел! Свет уходит слишком быстро. Она должна была бы вернуться сюда первым делом завтра и принести что-то для рисования. И эта чудесная карта города должны быть сохранена так или иначе! Небрежный вандализм Рапскаля подверг этот драгоценный артефакт опасности. Ей нужно было поговорить с ним сегодня вечером, чтобы убедиться, что он понял ущерб, который он причинил. Она только надеялась, что он не был таким разрушительным в другом месте. О чем он только думал?
Она поднялась с искренним вздохом, не желая оставлять чудесную карту, но в то же время не желая столкнуться с поиском дороги вниз по лестнице в сгущающейся тьме. Последний взгляд на карту, перед выходом из комнаты заставил ее остановиться. У нее в горле перехватило дыхание. Мост? Был мост через реку? Не может быть! Никто не мог построить мост, который пересекал бы такой бурный поток. Но не тут-то было, крошечная модель черного мост вела через широкую реку. Она соориентировалась и еще раз решилась выйти на скользкий от дождя парапет. Она смотрела сквозь туман и дождь и ничего не видела. Наверно он давно рассыпался.
Она вернулась в башню и начала свой долгий спуск по ступенькам. Спускаясь по лестнице, теперь был как спуск в колодец. Ей удалось достичь первого полета до темноты и она была вынуждена была коснуться черной стены рядом с ней. К ее изумлению, вместо того, чтобы просто поддержать ее как она ожидала, ее прикосновение разбудило в башне свет, когда ее пальцы нашли расположенную в стене прямо над перилами полоску джидзина. Свет мчался впереди нее, не яркий, но, конечно, предпочтительнее тьмы и достаточный, чтобы направлять ее.