— Я не буду тебя трогать, — пообещал он. — Я просто хочу, чтобы ты увидела свои крылья.
Она отвернула внезапно заалевшее лицо.
— Открой их! — велел он и она подчинилась. Капли воды, задержавшиеся в складках крыльев, скользнули вниз, когда она распахнула, шекоча её кожу. Тимара вздрогнула, а Рапскаль рассмеялся.
— Это поразительно. Они мерцают. О, Тимара, это так красиво! Как бы я хотел, чтобы ты сама смогла увидеть — ты никогда бы не стала стесняться и прятать их. Попробуй пошевелить ими — хоть чуть-чуть!
Ей было мучительно сознавать, что он стоит за спиной. Чтобы отвлечься от этой мысли, она попыталась пошевелить крыльями и была поражена тем, что почувствовала. Силу. И Размер. Как будто крылья только и ждали, когда она их развернёт. Она взмахнула ими. Летать… Сможет ли она…? Тимара попыталась выкинуть эту мысль из головы: Синтара говорила ей, что она никогда не будет летать. К чему себя мучить?
Рапскаль приблизился к ней — она чувствовала его дыхание на своей шее, чувствовала его близость.
— Пожалуйста…, - тихо сказал он. — я сказал, что не коснусь тебя, но могу я потрогать твои крылья, пожалуйста?
Её крылья. Что в этом плохого?
— Ладно, — тихо сказала она.
— Открой их шире, хорошо?
Она снова раскрыла крылья и почувствовала, как он взялся одной рукой за ребристый конец её крыла. Другой рукой он держал свою рубашку на бёдрах. Ощущения от его прикосновения были странными: ей показалось, что он держит её за руку, как будто он касался пальцев. Тихим голосом он сказал:
— Я хотел бы, чтобы ты это видела. Вот эта линия — золотая, — он прочертил линию на её крыле пальцем и она вздрогнула от его прикосновения. — А эта — синяя, как небо, пока не наступит ночь. Здесь вот — белая, и она мерцает как серебро, — он расправил её крыло ещё шире. Очень легким движением он провел линию от её плеча до самого кончика крыла. Она вздрогнула, теплая волна окатила её с головы до ног.
И вдруг одна мысль ворвалась в её сознание: он держал крыло обеими руками.
Она с щелчком закрыла крылья и развернулась. Его рубашка лежала на полу.
— Ой, — усмехнулся он.
— Это не смешно, — запротестовала она.
Его улыбка стала ещё шире, и она просто не смогла сдержать ответную улыбку, отвернувшись от него. Это было забавно. Грубовато, но смешно. Как всегда бывало с Рапскалем. Но ей стало неудобно и она отошла от него.
— Ты куда?
Она не знала, что ответить и сказала:
— На второй этаж. Я хочу глянуть, что ещё тут есть.
— Подожди меня!
— Ты должен остаться с драконами.
— Незачем. Они обе спят.
— Ну хоть штаны надень!
Он снова засмеялся, но Тимара не стала оборачиваться, чтобы взглянуть на него. Она не стала ждать, а вернулась к первой комнате, в которую она входила по дороге сюда и подошла к лестнице. Здесь было гораздо прохладнее, чем в комнате с бассейнами, и от влажной туники по коже побежали мурашки. Тимара все ещё хотела есть. Пришлось выкинуть эту мысль из головы: с этим она ничего не могла поделать этим вечером.
Лестница, закручивающаяся вокруг столба, привела её к верхней палате, которая была явно предназначена для людей и не так богато украшена. Одна из стен рухнула и обломки теперь уже непонятной мебели валялись по всему помещению. Потолок слабо светился, равномерно освещая всю комнату. Единственное окно выходило на драконову площадь, и Тимара потеряла несколько минут, наблюдая из него окрестности. Рапаскаль был прав — Синтара каким-то образом сделала так, чтобы город засиял огнями. Окна соседних зданий сверкали ярким светом, весь город был освещен, разбужен, казалось, случайным образом. Некоторые здания были высвечены яркими огнями, даже если их окна остались тёмными. А что, если Элдерлинги использовали свет для украшения, как в других городах люди используют краску или резьбу? Свет горел даже вдалеке, в зданиях на скалах на окраине города. Складывалось впечатление, что там были люди. Это одновременно и радовало и настораживало.
— Я же говорил всем вам, что город не умер. Он ждал нас: драконов и Элдерлингов, которые должны были разбудить его и вернуть к жизни, — Рапскаль пришёл по лестнице и спокойно стоял позади неё.
— Возможно, — признала она и повернулась, чтобы идти туда, откуда Рапскаль появился. Он подошёл из высокой двери, сделанной из дерева, но украшенной металлическими панелями — возможно, именно поэтому они и уцелели. Рапскаль открыл двери и громко спросил:
— Ты идёшь?
Тимара последовала за ним по широкому коридору, в котором было множество дверей, похожих на те, из которых они только что вышли.
— Интересно, а они заперты? — спросил Рапскаль и толкнул одну их них.
Дверь распахнулась и он молча застыл на пороге.
— Что там? — спросила Тимара, торопливо подходя к нему.
— Чья-то комната, — сказал он, не спеша войти
Тимара приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть через его плечо. И впрямь — чья-то комната. Она видела очень много пустых домов, выглядевших так, словно их обитатели собрали все вещи и ушли, в то время как в других домах оставались только обломки мебели. Эта комната выглядела иначе. Здесь стояли стол и кресло темного дерева, покрытые чем-то сияющим и c цветными вставками. Она видела как-то очень маленькую и дорогую шкатулку из Трехога, оформленную так же. Высокий стеллаж в углу гармонировал со столом, на полках стояли сосуды из стекла и керамики, в основном голубые, несколько оранжевых и серебряных.
— Смотри. Каменная кровать. Кому могла понадобиться каменная кровать? — Рапскаль спокойно вошел в комнату, Тимара несмело последовала за ним. Она чувствовала себя здесь незваным гостем, как будто узкая дверь в противоположной стене могла в любой момент отвориться и обитатель комнаты мог появиться и спросить, что они здесь делают. Она подошла к стеллажу и нашла расческу и щетку, похожие на стеклянные. Щетинки, когда она пощупала их, оказались жесткими.
— Я возьму их! — она была потрясена жадностью, которая прозвучала в её голосе. Расческа, которой она пользовалась до этого, тоже была чужой, да и к тому же потеряна почти месяц назад. Плоский предмет на столе выглядел как книга, но, когда Тимара его открыла, это оказалось трехстворчатым зеркалом. Она посмотрела на себя. Это она? Неужели Синтара так сильно её изменила?
В зеркале больше не было девушки, которая была так сильно отмечена Дождевыми Чащобами. Старшая, с узким лицом, в прекрасных чертах которого проглядывались синие тона, спокойно смотрела на неё; мокрые волосы, гладкие и черные, отливали прекрасными синими бликами в изгибах локонов. Тимара подняла руку, чтобы коснуться своего лица, уверить себя в том, что это её отражение, и была поражена глубоким кобальтовым цветом ногтей и тоненькой полоской ажурного серебра, которая виноградной лозой обвивала каждый палец кисти по тыльной части руки до самого локтя. Тимара могла поклясться, что перед купанием такого не было.
Она все ещё смотрела в зеркало, когда Рапскаль сказал:
— Ты будешь нравиться себе ещё больше, если украсишь себя. Здесь есть одежда для девушки: платье для Элдерлингов, как есть у Элис. Прекрасная ткань: серебряная и синяя, как твои цвета. Есть даже такая же обувь, но ткань толще.
— Покажи мне-! — потребовала она.
Он открыл узкую дверь, за которой притаилось множество полок и повернулся к ней, держа в руках мерцающие одежды синего и серебряного цвета. Сердце Тимары готово было выпрыгнуть из груди.
Рапскаль, улыбаясь, смотрел на неё:
— Здесь их очень много. Ты могла бы поделиться ими. Если они кому-то подойдут…
Она подошла к нему, её пальца легко пробежали по складкам одежды: серебряных, как воды реки, зеленоватых, ярче, чем кожа Фенте, насыщенных синих, как Синтара. Она заходнулась от волнения.
— Эй! Посмотри-ка сюда! — предложил Рапскаль.
Она обернулась и обнаружила, что в руках он держит то самое зеркало, створки которого были раскрыты.
— Тебе нравятся твои крылья? — спросил он, но, увидев её ошеломлённое лицо, замолчал.
На глаза Тимары навернулись слёзы, губы задрожали. Она не могла вымолвить ни слова.
— Тебе не нравится? — спросил он в растерянности.
Она была потрясена.
— Рапскаль. Я красивая.
— Ну а я тебе о чем говорил? — в его голосе зазвучала насмешка, и она засомневалась в искренности его слов.
Он пошёл к столу, чтобы поставить на него зеркало, затем взглянул на Тимару, как будто бы почувствовав смущение. Затем подошёл к каменному ложу.
— Странно! — промолвил он и сел. Но тут же ахнул и вскочил:
— Оно схватило меня! — воскликнул он.
Уставившись на кровать, оба замерли: ложе снова стало гладким. Рапскаль осторожно положил на него руку и легонько надавил. Его рука слегка опустилась.
— Выглядит как камень, но становится мягким, когда на него давишь. И теплое!
Он сел, а затем и вовсе улёгся на ложе.
— О, Добрейший Са! Я никогда в жизни не спал на таком! Иди, попробуй!
Тимара сначала положило руку, а затем осторожно села. Ложе послушно изменило форму.
— Ложись! Ты должна сама попробовать это! — сказал Рапскаль, отодвигаясь к стене, чтобы освободить для неё место.
Она легла и на мгновение почувствовала свою спину. Удовлетворённый вздох сорвался с её губ:
— Это так удобно для крыльев! Я так давно не могла лежать на спине. И это так тепло.
— Давай будет здесь спать.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо было очень близко, а дыхание щекотало губы. Тёплая вода драконьей ванны прибавила цветов и ему: блестящий алый Рапскаль — как он прекрасен! И она — тоже. Впервые в жизни она ощутила себя красивой. Его глаза не отрывались от её лица и, глядя в них, она смогла этому поверить. Опьяняющее чувство собственной привлекательности отражалось в его глазах. Самое головокружительное ощущение, изо всех, которые она когда-либо испытывала. Она улыбнулась ему. Его глаза расширились и он потянулся к ней.
Их губы встретились в глубоком поцелуе. Это было такое странное и такое знакомое ощущение. Рапскаль пододвинулся ближе: