— Найди свиток! — завопил Гест. Он отвернулся от слуги и зашагал по коридору прочь. — И подай нам в кабинет угощение, пока я выясняю, какие еще планы ты мне расстроил.
Отведя душу криком, Гест испытал некоторое облегчение. Приятно было видеть, как побледнел и задрожал слуга, испугавшись за свое место. Ничего, теперь Чед непременно отыщет пропажу.
Если только Элис с Седриком и впрямь не украли драгоценный свиток. А как насчет других раритетов, которые эта неблагодарная маленькая женщина и его вероломный секретарь скупали годами? Гест резко остановился, припоминая, как старательно Седрик отыскивал для Элис самые дорогие и древние документы и как он постоянно уговаривал Геста их купить, внушая ему, что надо же чем-то занять жену. А к концу того времени, что они были вместе, Седрик даже отважился утверждать, что его жена — подумать только! — заслуживает таких подарков в качестве вознаграждения за брак по расчету. Гест тогда решительно возразил, что Элис прекрасно знала, на что идет, когда подписывала брачный контракт. С самого начала он дал ей четко понять, что их брак — это только видимость, он заключен по расчету, исключительно с целью обзавестись наследником. Теперь Гест предался невеселым размышлениям о том, какую часть его состояния супруга истратила на рваные клочки коровьих шкур и заплесневелые книги. Где-то должны быть записи, что-то вроде реестра этих предметов с указанием стоимости каждого. Седрик скрупулезно вел отчетность. Но где же эти записи? Или они забрали их вместе с драгоценными артефактами, когда задумали сбежать от него?
Проклятье! Ну конечно, именно так они и сделали. Теперь все обрело смысл. То, как настойчиво Седрик добивался, чтобы Элис было позволено совершить эту бесполезную поездку в Дождевые чащобы. И его глупая ссора с Гестом, из-за которой Гест приказал секретарю отправиться вместе с ней. Конечно, эта парочка все подстроила! В ярости он заскрипел зубами. Они сговорились против него, выставили дураком в его же собственном доме, при помощи его же собственных денег. Ну что же, теперь они поймут, что с Гестом Финбоком шутки плохи. Он обязательно разыщет злоумышленников и вернет свое, оставит их опозоренными и без гроша в кармане!
Он тяжело дышал, сердце бешено колотилось в груди. Гест заставил себя замереть, сделал несколько глубоких вдохов и затем задержался на секунду перед дверью, чтобы одернуть жакет и поправить воротник и манжеты. Он понятия не имел, что за калсидиец ожидает его в кабинете, однако не исключено, что этот визит мог оказаться ниточкой к заговору Седрика против него. И если так, Гест намеревался вытряхнуть из этого человека всю информацию, какую только сможет. Ну а потом он прикажет Чеду выгнать калсидийца из дома.
Гест вошел в комнату внешне совершенно спокойный и невозмутимый, с вежливой улыбкой на лице. Ожидавший его калсидиец был молод и мускулист. Гость был одет в просторную белую рубашку, парчовый жилет и широкие брюки из простеганного шелка, на ногах красовались сапоги из блестящей черной кожи. На бедре висел какой-то странный клинок с изогнутым лезвием: ни меч, ни нож, а нечто среднее. Рукоять черная, обернутая кожей. Не для красоты, а чтобы было удобнее держать. На полу возле посетителя лежала сумка с гербом герцога Калсиды.
Незнакомец поднял глаза от ящиков письменного стола Геста, которые нагло обшаривал. Его коротко стриженные волосы и борода не могли скрыть алый шрам, который шел от угла левого глаза через всю щеку и губы к подбородку. Это явно была свежая, еще не зажившая полностью рана. Края шрама на губах расходились, из-за чего слова мужчины, когда он заговорил, звучали не очень четко.
— Где обещанный товар? Даю тебе последний шанс по-хорошему отдать его. Имей в виду, каждый день задержки дорого тебе обойдется.
Гнев Геста, вызванный тем, что кто-то роется в его столе, внезапно сменился страхом, когда калсидиец положил руку на рукоять своего странного оружия. Несколько долгих секунд оба молчали. Когда к Гесту наконец вернулся дар речи, голос его прозвучал беспомощно:
— Я не знаю, о чем ты говоришь. Убирайся из моего дома, или я вызову городскую стражу.
Пришелец посмотрел на него, его серые глаза были спокойными и внимательными. Ни страха, ни гнева. Он просто оценивал хозяина кабинета. И это пугало.
— Убирайся немедленно!
Калсидиец резко отступил от стола с его разворошенным содержимым. Когда незнакомец стремительно обошел его, Гест высокомерно указал рукой на дверь, так и оставшуюся приоткрытой. Одним быстрым и плавным движением незваный гость левой рукой схватил Геста за запястье, а правой — обнажил клинок и полоснул им по ладони до кончика указательного пальца, оставив длинный неглубокий порез. После чего отпустил его руку и отпрыгнул обратно.
Кровь хлынула из раны, и Геста пронзила такая острая боль, что он скрючился и взвыл, а калсидиец тем временем прошел к окну и как ни в чем не бывало вытер свой клинок о занавеску. А затем бросил через плечо, словно бы не замечая реакции Геста:
— Маленькое напоминание о том, что не стоит лгать. Второе напоминание относительно того, что нельзя задерживать обещанный товар, будет гораздо более суровым. Почти таким же жестоким, как предупреждение, которое сделал мне мечник герцога, когда я был вынужден доложить, что у меня нет никаких вестей ни от Бегасти Кореда, ни от Седрика из Удачного.
Гест крепко сжимал запястье, стараясь притупить обжигающую боль, которая закипала в руке. Кровь текла из раны, просачивалась сквозь пальцы на дорогой ковер кабинета. Он набрал побольше воздуха и что есть силы закричал:
— Чед! Сюда! На помощь, Чед!
Дверь начала было отворяться, но калсидиец, прыгнув по-кошачьи, оказался рядом и удержал ее прежде, чем она полностью распахнулась. Он вклинился в дверной проем, закрыв его своим телом:
— Чай и печенье? Как предусмотрительно! Я возьму угощение, а вы, любезнейший, пожалуйста, проследите, чтобы нам не мешали. Мы обсуждаем чрезвычайно деликатный вопрос.
— Господин мой, ты звал меня? — Вопрос Чеда взбесил Геста. Ну как можно быть таким недоумком?
— Спаси меня! — прокричал он, пока руки калсидийца были заняты подносом с чаем. Не пролив ни капли, мужчина поставил поднос у его ног и стремительно вернулся, чтобы закрыть и запереть дверь.
— Господин? Все в порядке, господин? — Озадаченный голос Чеда едва доносился через тяжелые двери.
— Нет! Этот тип сумасшедший, позови на помощь!
— Господин?
Гест не успел перевести дыхание, как калсидиец встал перед ним, вновь обнажив свой клинок и на этот раз приставив его к горлу хозяина. Незнакомец улыбнулся, растянув свои шрамы. Кровь засочилась из нижней губы — такими недавними были его раны. Он заговорил мягким, рассудительным тоном:
— Скажи своему рабу, что ты в полном порядке, что нам нужна тишина и ему следует уйти. Ну же, говори немедленно! — Нож дернулся, и воротник Геста внезапно распахнулся; через мгновение он почувствовал в месте пореза острую боль и стекающую струйку теплой крови.
Тяжело дыша, Гест уже набрал было воздуха, чтобы крикнуть, но посетитель внезапно ударил его ладонью по щеке.
— Господин, что происходит? Мне позвать на помощь? — Дверная ручка безуспешно дернулась.
Калсидиец улыбался, снова достав свой клинок и выписывая им узоры у Геста перед глазами. Он был чертовски ловок и проворен.
— Нет! — выкрикнул Гест, в то время как нож чуть задел кончик его носа и спустился к горлу. — НЕТ, Чед, не нужно! Ты не так понял меня! Оставь нас! Не вмешивайся!
Дверная ручка перестала трястись, словно в танце.
— Сударь? Вы уверены, что все хорошо?
— Да оставь же нас! — проорал Гест, когда лезвие ножа прочертило линию по его горлу. — Уходи!
— Как пожелаешь, господин.
Наступила тишина. Однако кончик ножа все еще покоился у Геста под подбородком, заставляя его приподниматься на носки, а рука все так же горела и пульсировала, и кровь капала с пальцев. Казалось, целая вечность прошла в этой неподвижной пытке, пока внезапно калсидиец не убрал клинок в ножны. В два широких шага он снова оказался у двери, и у Геста вспыхнула безумная надежда, что незваный гость собирается уйти. Однако незнакомец наклонился и поднял поднос с чаем. Переступив через свою сумку, он подошел к письменному столу Геста и беззаботно смахнул лежавшие там бумаги, чтобы поставить поднос. Затем калсидиец расправил чистую салфетку и вытер об нее свой нож, следя за Финбоком холодными серыми глазами. На ткани осталась алая полоса.
Он кинул салфетку Гесту:
— Перевяжи руку. И давай уже перейдем к делу. Настало время отдать обещанный товар.
Гест неловко замотал рану. Любое прикосновение причиняло ему мучительную боль. Кровь распустилась на салфетке, словно алый цветок. Он устало вздохнул и провел рукавом по лицу, делая вид, что вытирает пот, а не слезы с глаз. Нельзя выказывать слабость. Калсидиец явно безумен и способен на все, что угодно. Заметив кровь на рукаве, Гест внезапно понял:
— Ты порезал мне нос! Ты поранил мое лицо!
— Крошечный укол самым кончиком ножа. Не обращай внимания.
Калсидиец налил себе в чашку дымящегося чая, задумчиво принюхался и сделал глоток:
— Никогда не понимал, как можно пить отвар листьев. Однако это не так уж и плохо в столь холодный день, как сегодня. Ну же, где обещанный товар? Я жду.
Гест отступил на трясущихся ногах:
— Честное слово, я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Калсидиец последовал за ним — с чашкой в одной руке и ножом в другой. Он оттеснил Геста от плотно завешенного окна и буквально загнал беднягу в угол. Сердце Геста бешено колотилось. Мужчина сделал глоток чая и улыбнулся.
— Я послушаю, что ты скажешь, — произнес он спокойно. — Пока допиваю эту чашку чая. После этого ты и мой клинок сольетесь в танце правды.
— Я ничего не могу сказать. Я ничего не знаю. — Гест слышал свой дрожащий голос и не узнавал его.
— Тогда давай вызовем твоего раба Седрика. Ведь это именно он заключил сделку с Бегасти Коредом, не так ли?