— Не спорь. Ну, чего ты ждешь? Пошли! Я уверен, что положил достаточно всего в этот сундук, тем более что у тебя есть еще один, который отправили на корабль нынче утром.
— Там были только вещи для ребенка. На всякий случай, если вдруг он надумает родиться в Кассарике. А где Тилламон? Она что, до сих пор собирается?
— Моя сестра ждет нас в лифте.
Малта тоскливо взглянула на платяной шкаф, но Рэйн уже взял ее под руку и открыл дверь. Малта решила, что пора изобразить послушную жену, которая во всем подчиняется мужу. Она лишь в последний момент прихватила второй плащ и накинула его на плечи, когда Рэйн вывел ее наружу.
Даже в самую хорошую погоду не так много солнечного света достигало жилого уровня семейного дерева. А уж в серые зимние дни вроде сегодняшнего повсюду царил лесной полумрак. Ветер бушевал высоко в кронах деревьев, с которых время от времени осыпались вниз иголки. Большинство деревьев, которые сбрасывали листья на зиму, уже стояли голые. Но в этом районе Дождевых чащоб росло достаточно вечнозеленых хвойных деревьев, укрывавших жителей от всего, кроме проливных дождей.
Лифты представляли собой череду платформ с плетеными стенками, что-то вроде корзин, снующих вверх-вниз. Ими управляли решительные мускулистые мужчины, хорошо разбиравшиеся в сложной системе канатов, блоков и противовесов. Не то чтобы Малта получала удовольствие от поездки на лифте, но она, по крайней мере, уже не боялась этого так, как раньше. По правде говоря, теперь ее гораздо больше пугали длинные спирали лестниц, вившихся вокруг стволов деревьев, — здесь, в лесу, это был единственный, помимо путешествия на лифте, способ попасть на другой уровень.
Тилламон, закутавшись в плащ и скрыв лицо под густой вуалью, уже ждала их. Малта удивилась, увидев золовку, но ничего не сказала. А Рэйн, который вообще не отличался особой деликатностью, поинтересовался на правах брата:
— Зачем ты напялила вуаль, как для поездки в Удачный?
Тилламон уставилась на него сквозь плотное кружево:
— Теперь спуститься на более низкие уровни — это почти как съездить в Удачный. Нынче в городе развелось так много глазеющих на нас чужаков. И далеко не всем, братец, повезло так, чтобы изменения сделали их красивее.
Малта знала, что упрек предназначался Рэйну, а вовсе не ей. Тем не менее она поежилась. В последнее время она стала сильнее осознавать, что обладает всем, чего лишена Тилламон. У нее есть муж и скоро родится ребенок. И она, несомненно, очень красива. Изменения, произошедшие с ней по милости Дождевых чащоб, были мягче, чем у прочих. Лицо ее оставалось гладким, а цвет его был приятным. Она выросла более высокой, чем ожидала, и обрела стать, а ее длинные руки отличались изяществом. Ее эффектная внешность составляла разительный контраст шероховатому, покрытому многочисленными наростами лицу Тилламон, грубой чешуе, бахромой свисающей с подбородка и ушей. Малта чувствовала себя виноватой в том, что оказалась удачливее остальных, хотя ни одной из сестер Рэйна, казалось, даже и в голову не приходило обижаться на нее за это.
Она последовала за Тилламон в лифт и подождала, пока муж присоединится к ним. Рэйн дернул за шнур. Высоко над ними лифтер позвонил в колокольчик, и тут же снизу раздался ответный свист его напарника. Некоторое время они висели в ожидании, и сердце Малты тревожно замерло, а затем начали спускаться.
Лифт двигался быстрее, чем ей хотелось бы, и она обнаружила, что сжимает руку Рэйна. Малта с облегчением вздохнула, когда они достигли первой платформы и вышли на площадку, чтобы перейти в следующий лифт.
— Медленнее, пожалуйста, — строго предупредил служителя Рэйн, и тот склонил голову в ответ.
Он был татуированным, и Малта обратила внимание на то, как его глаза с любопытством задержались на вуали Тилламон. Тилламон тоже заметила это, потому что резко отвернулась и стала смотреть на лес. Она заговорила только после того, как лифт пришел в движение:
— Иногда, когда эти люди смотрят на меня так, мне кажется, что это я здесь чужая, а не они.
— Парень еще просто не привык, но со временем он научится правильно себя вести, — возразил Рэйн.
— Когда? — язвительно поинтересовалась Тилламон.
— Возможно, когда у него родится ребенок, отмеченный Дождевыми чащобами, — тихо сказала Малта.
Рэйн изумленно уставился на жену, но Тилламон горько усмехнулась:
— И чему же, интересно, он тогда научится? Как убивать детей, которые никогда не будут красивыми? Но я родилась красивой. Просто изменения рано коснулись меня, и теперь я все равно что мертва. Я никогда не выйду замуж, не рожу ребенка. Да, этот пришелец бестактно пялится на меня, но ведь мой собственный народ от меня отвернулся. Может быть, я должна быть благодарна, что хоть кто-то видит меня.
— Тилламон! Я тебя вижу. Я тебя люблю. — Рэйна явно потрясли ее слова. Он ласково положил руку ей на плечо, но сестра не обняла его в ответ. Ее голос был приглушен вуалью.
— Я не сомневаюсь в твоей любви, братишка. Но вот действительно ли ты видишь меня? Замечаешь ли ты, кем я становлюсь?
— Я не понимаю… — начал Рэйн, но тут лифт прибыл к следующей остановке, и Тилламон подняла руку в кружевной перчатке, призывая его замолчать.
Малта почувствовала поднимающуюся в груди волну отчаяния. Она не могла придумать, что бы такое сказать Тилламон, но как только они перешли в следующий лифт, тихонько взяла золовку за руку.
Поскольку лифт двинулся, Рэйн вновь завел было:
— Тилламон, я…
Но его сестра быстро сказала:
— Вот что, давайте не будем сейчас говорить о грустном. Малта ждет ребенка, а значит, она должна думать только о приятном и не тревожиться лишний раз. — И она чуть сжала руку невестки, перед тем как отпустить ее.
Было понятно, что Тилламон хочет сменить тему, и Малта с радостью пришла ей на помощь:
— Смотрите. Там, внизу, за деревьями. Это что, наш корабль?
Это было длинное узкое судно с множеством гребцов, рассчитанное на то, чтобы преодолевать течение, двигаясь вверх по реке. На корме виднелась небольшая надстройка для пассажиров, а по центру корабля располагалась длинная палуба для грузов. Какой-то крепкий мужчина лениво опирался на длинное весло, служившее рулем. Вид у него был скучающий.
— Да, это судно ждет нас. Оно называется «Речная змея». — В голосе Рэйна послышалось облегчение. Он тоже предпочитал думать о приятных вещах. Пожалуй, на некоторое время можно было ему это позволить.
Тилламон спросила:
— Это один из тех новых кораблей, о которых столько рассказывают? Говорят, что в Удачном якобы строят суда, способные выдерживать речную воду не хуже живых кораблей.
— Нет, «Речная змея» сделана в Дождевых чащобах, и экипаж тоже из местных. Но не исключено, что по дороге мы сможем увидеть один из удачнинских кораблей. Я слышал, один из них сейчас как раз совершает плавание по Дождевым чащобам, чтобы показать всем, что он и впрямь непроницаем для кислоты и как быстро он может двигаться даже на небольшой глубине. Это новомодное изобретение корабельный мастер из Джамелии прозвал «несокрушимыми кораблями». Предполагается, что это судно сделает остановку в Трехоге, а затем пойдет в Кассарик. Вы знаете, что стало камнем преткновения для торговцев: шлюзы, которые мы построили в помощь змеям для достижения Кассарика, сейчас в основном уничтожены зимними паводками. И живые корабли с глубокой осадкой не могут пройти по этому участку реки. Если и впрямь появятся грузовые суда, которые сумеют миновать мелководье и не окажутся разъеденными кислотой после полудюжины рейсов, это станет настоящим переворотом в речной торговле.
— Значит, их строят в Удачном?
— Да. Во всяком случае, то судно, о котором я слышал. Но вроде бы формулу состава для покрытия корпуса придумал какой-то парень с Пиратских островов, так что это будет совместное предприятие. И кстати, джамелийцы тоже собираются в нем участвовать. Говорят, что они хотят вложить в это деньги.
— Ясно, — произнесла Тилламон внезапно упавшим голосом. — Как только эти корабли начнут курсировать в наших водах, в Дождевых чащобах появится великое множество жителей Удачного, татуированных и джамелийцев. Так?
Рэйн непонимающе взглянул на сестру:
— Ну… я думаю, так и будет. А что, разве это плохо?
— Да уж хорошего мало, — решительно заявила Тилламон и стремительно вошла в очередной, последний лифт, который как раз остановился на посадочной платформе.
Наконец они добрались до самого низа, и лифтер выпустил их на аллею. Малта была рада, что спуск закончился, но передвигаться по твердой земле было необычно, она уже успела отвыкнуть от этого. Рэйн взял жену за руку, и Тилламон последовала за ними к дожидавшемуся пассажиров судну. Малта услышала за спиной какой-то стук и, обернувшись, увидела, что это скоростной грузовой лифт доставил ее сундук. Слуга взвалил его на плечо и двинулся к причалу.
— Я надеюсь, для наших вещей оставили место на грузовой палубе? — забеспокоилась Малта, и Рэйн ответил:
— Из пассажиров сегодня только мы одни, а груза у них не много, так что места будет достаточно.
Выйти из вечной тени леса на солнце оказалось почти таким же потрясением, как и ступить на твердую землю. «Я действительно во всем становлюсь жительницей Дождевых чащоб, — подумала Малта. Она взглянула вниз, на изменившуюся кожу на тыльной стороне руки. — Да уж, буквально во всем». С реки налетел порыв ледяного ветра, и она плотнее завернулась в плащ.
Капитан «Речной змеи» подрядился доставить груз, а потому ждал их с нетерпением. Едва лишь Малта, Рэйн и Тилламон успели войти в пассажирскую каюту, как он приказал экипажу немедленно отчаливать. В считаные мгновения гребцы отдали швартовы. Малта с облегчением присела на одну из обитых мягкой тканью скамеек, но Тилламон осталась стоять возле окна, с тоской глядя вдаль.
— Как же давно я никуда не уезжала из дома. И кажется, целая вечность прошла с тех пор, как я чувствовала тепло солнечных лучей на своем лице.