Но эти воспоминания давно устарели. Теперь, как говорили хранители, не было никаких пологих песчаных берегов, только обрыв. Если она попытается взлететь и случайно упадет в реку, то запросто может погибнуть там. Синтара оглянулась вокруг. Только река, ветер и бесконечный разговор дождя. Она здесь одна. Нет свидетелей, чтобы поиздеваться над ней, посмеяться над ее неудачей.
Драконица раскрыла широкие крылья и помахала ими; они издали звук, похожий на хлопанье влажных парусов на ветру. Синтара остановилась лишь на мгновение, чтобы задуматься, откуда ей известны подобные вещи, но тут же отбросила этот бесполезный обрывок сведений. Не все воспоминания достойны того, чтобы их хранить, но что есть, то есть. Синтара медленно взмахивала крыльями, растягивая их, пытаясь почувствовать каждую косточку и перепонку, а затем подняла их, чтобы ощутить, как они наполняются ветром. Правое крыло все еще было меньше, чем левое. И к тому же слабее. Ну и как, интересно, дракон может летать при таком раскладе, когда у одного крыла меньше возможностей, чем у другого?
Компенсировать этот недостаток — вот как. Развить мышцы. Представить себе, что это было результатом травмы, полученной в бою или на охоте, а не врожденным дефектом, с которым она появилась из кокона.
Синтара не меньше дюжины раз открыла и закрыла крылья, а затем широко распахнула их. Драконица изо всех сил замахала крыльями, следя, однако, за тем, чтобы случайно не повредить их о землю. Жаль, что тут нет скалы или хотя бы высокого холма, с которых было бы так удобно взлетать. Ну ничего, на худой конец, сойдет и этот косогор с лугом, поросшим высокой мокрой травой. Она открыла свои широкие крылья, ловя направление ветра, а затем неуклюже поскакала вниз по склону.
Эх, да разве так должен учиться летать дракон! Если бы Синтара вылупилась из кокона здоровой и крепкой, то впервые взмыла бы в воздух еще в ту пору, когда ее тело было худым и легким, а крылья — больше ее самой. Вместо этого она галопировала с громким топотом, словно сбежавшая от хозяев корова, ее тело было слишком тяжелым, а мускулы развились лишь там, где это нужно для ходьбы, а не для полета. Где уж тут взлететь на слабых крыльях! Когда ветер усилился, Синтара подпрыгнула в воздух и отчаянно заколотила крыльями. Но не сумела подняться достаточно высоко. Кончик левого крыла застрял в зарослях влажной травы, и ее развернуло в сторону. В отчаянии Синтара попыталась хоть что-то исправить, но вместо этого ударилась о землю. Она приземлилась на задние лапы, трясущаяся и недовольная.
По правде говоря, драконица страшно рассердилась.
Она встала, развернулась и потащилась обратно на склон. Ничего, Синтара будет пробовать снова. И еще раз, и еще. До тех пор пока рассвет не окрасит небо и не придет время красться в свою конюшню. У нее просто нет выбора.
«А ведь где-то сейчас, — думала Элис, — в синем небе ярко светит солнце. И дует теплый ветер». Она плотнее запахнула изношенный плащ, наблюдая, как Хеби взбирается по проспекту, прежде чем подняться в воздух. Ее широкие алые крылья, казалось, сражались с утренним дождем. Драконица становится более изящной, решила Элис. И все увереннее чувствует себя в воздухе. К тому же Хеби, казалось, росла с каждым днем, и от этого становилось все труднее сидеть на ней верхом. Надо будет постараться убедить Рапскаля, что его драконице необходима хоть какая-то упряжь. В противном случае Элис вскоре придется отказаться от полетов на Хеби в Кельсингру.
Очередной порыв ветра швырнул в лицо молодой женщине пригоршню воды. Дождь, дождь, вечный ледяной дождь. Порой сухие и теплые дни казались ей плодом воображения, возникало такое чувство, что лето уже никогда не наступит. Что ж, рассудила Элис, стоя здесь и глядя вслед уменьшавшемуся дракону, она не сможет ни согреться, ни сделать запланированную на день работу. Она повернулась спиной к реке и посмотрела на древний город.
Обычно в такие минуты, разглядывая легендарную Кельсингру, исследовательница чувствовала небывалый подъем, предвкушала великие открытия. А вдруг именно сегодня она обнаружит нечто особенное, что позволит ей совершенно иначе взглянуть на древних Старших? Но сейчас энтузиазма почему-то не было. Элис посмотрела на широкий бульвар впереди и подняла глаза выше, чтобы увидеть всю панораму города. Сегодня ее внимание привлекли трещины куполов и рухнувшие стены. Это древнее место было невероятно огромным. И задача, которую она перед собой поставила и выполняла, четко следуя заведенному порядку, выглядела невыполнимой. Элис не смогла бы завершить свои изыскания даже за десяток лет. А ведь у нее было значительно меньше времени.
В эти самые минуты Смоляной и капитан Лефтрин движутся к Кассарику. Как только он доложит там о результатах экспедиции и известие об их открытии дойдет из Дождевых чащоб до Удачного, мигом поднимется шумиха, и сюда хлынут толпы народу. Охотники за сокровищами и младшие сыновья, богачи, захотевшие стать богаче, и бедняки в надежде поймать удачу за хвост — все они последуют за Лефтрином в Кельсингру. Их будет невозможно остановить, словно наводнение, и с того момента, как все эти люди ступят на берег, город начнет исчезать. Волна отчаяния накрыла Элис, когда она представила себе этих мародеров: с кирками и ломами на плечах, с бочками и ящиками, чтобы складывать свои находки на берегу. Когда они придут, старый город ненадолго оживет снова. Грабители не пожалеют денег на восстановление причалов, стремление получить немалую прибыль привлечет сюда моряков и торговцев. Так что полному уничтожению Кельсингры, словно бы в насмешку, будет предшествовать непродолжительное подобие жизни.
Элис тяжело вздохнула. Ей не под силу спасти легендарный город. Она может лишь попытаться описать Кельсингру такой, какой та была, когда они ее обнаружили.
Внезапно Элис ощутила, насколько ей не хватает Лефтрина: это чувство страшной пустоты было сильнее, чем жажда. Капитан отсутствует уже больше месяца, и неизвестно, когда он вернется. Разумеется, Лефтрин тоже не способен предотвратить неизбежное, но дело даже не в этом. Просто раньше он бывал здесь с Элис, тоже внимал удивительной тишине, царившей в этом древнем городе, они вместе ходили по улицам, где со времен Старших не ступала ничья нога. Его присутствие все делало более реальным и значимым; с того момента, как капитан уехал, вещи, которые она видела, и находила, и изучала, стали как бы менее существенными, поскольку не подкреплялись его интересом.
Элис начала было поворачивать налево, чтобы пойти по более узкой дороге и возобновить свои тщательные планомерные исследования, но внезапно остановилась. Нет. Так она слишком долго провозится на окраинах Кельсингры и просто не успеет осмотреть грандиозные здания в центре города, прежде чем они будут разграблены. Так что на сегодня планы меняются. Вместо того чтобы скрупулезно все осматривать, делать заметки и зарисовки, она просто пойдет куда глаза глядят, исследуя все, что попадется ей по пути.
Она вернулась на широкий проспект, что вел от реки прямо к далеким горам. Ветер дул ей в спину, и она щурила глаза от дождя. Элис смотрела по сторонам, когда шла, останавливаясь на каждом перекрестке. Достигнув вершины пологого холма, женщина ненадолго задумалась и повернула направо.
На этой широкой улице здания были значительно больше и величественнее, чем скромные строения, расположенные ближе к набережной. Черный камень с серебряными прожилками, из которого тут были построены все дома, блестел и переливался в струях дождя. Окна, двери и колонны многих зданий были украшены причудливой резьбой: какие-то звери, выглядывающие из-за деревьев; виноградные лозы; решетки, увитые цветами.
В следующем доме обнаружилась галерея, где Элис укрылась от усилившегося ливня. Колонны были вырезаны в форме акробатов, стоящих друг у друга на плечах и поддерживающих потолок. Высокие двери из растрескавшегося серебристого дерева преградили ей вход. Элис осторожно толкнула дверь, удивляясь, что древние защелки все еще держат ее закрытой, и древесина тут же начала рассыпаться. Пораженная, она отдернула руку, а затем наклонилась, чтобы всмотреться в образовавшееся отверстие размером с кулак. Элис увидела прихожую и вход в следующее помещение. Она взялась за ручку двери и потянула ее, очень осторожно, но тяжелая медная ручка тут же оторвалась и с лязгом упала к ее ногам. «Молодец, Элис, — кисло похвалила она себя. — Только пришла и уже успела столько всего сломать!»
А потом, подгоняемая завыванием ветра и непрекращающимися струями дождя, она постепенно расширила дыру на двери, чтобы в нее можно было пролезть. Перебравшись на ту сторону, Элис внимательно огляделась. Шум дождя не проникал внутрь, а вой ветра был приглушенным и далеким. Свет мягкими прямоугольниками падал на пол из высоких окон. Ковер распался под ее ногами, когда она шла по самой середине комнаты. Элис подняла глаза: на потолке была нарисована стая драконов. Некоторые несли в когтях украшенные лентами корзины, а в корзинах сидели и свисали с них какие-то фигуры в ярких одеждах.
Элис манили створки второй двери, такой же высокой и деревянной. Она пересекла комнату, подошла поближе, и оказалось, что эта дверь сохранилась гораздо лучше, чем наружная. Элис сжала блестящую медную ручку и повернула ее, осторожно толкнув дверь. Та открылась легко, лишь тихонько скрипнув.
Пол в этом помещении был покатым, плавно спускавшимся к большой сцене в центре театрального зала. Это был своего рода остров, окруженный лентой пустого пространства; дальше располагались ярусы скамеек, а в самом конце маячили стулья с призраками пыльных подушек. Подняв глаза, Элис увидела занавешенные шторами ложи, величественно взирающие сверху на сцену. Свет падал из центрального купола, сделанного из толстого стекла. Внушительный слой пыли, копившейся тут десятилетиями, приглушил лучи солнца, которое проглядывало сквозь тучи, не позволяя разогнать тени, что скрывались по углам комнаты. Едва различимые фигуры в дальнем конце помещения, казалось, испуганно застыли, обеспокоенные ее внезапным вторжением.