— Куда мы идем? — задыхаясь, спросила Малта.
— В гостиницу. Ну же, давай скорее. — Он все настойчивее тянул ее за руку.
Она выдернула руку и опустилась на колени, пережидая новую схватку. Он молча стоял над ней. Внезапно Малта кое-что сообразила и ахнула:
— Но в Кассарике нет гостиниц… А только…
— Ну да, у меня комната при борделе. Бордель, гостиница — какая разница. Главное, что там тепло, сухо, ты будешь в безопасности и сможешь спокойно родить. Уж всяко лучше, чем произвести ребенка на свет прямо здесь, под проливным дождем…
Вот с этим она была согласна. Но, несмотря на отчаянное положение, в котором оказалась Малта, этот человек нравился ей все меньше и меньше. Надо же, бордель. Ну, по крайней мере, там есть женщины, и, вполне вероятно, среди них имеются и те, что обладают необходимым ей сейчас опытом. Она позволила снова взять себя за руку и шатаясь встала:
— Далеко еще?
— Через два моста! — сказал он, и Малта кивнула.
Ровно на два моста больше, чем она может пройти. Но деваться некуда.
Она перевела дыхание и решительно стиснула зубы:
— Веди!
То ли Лефтрин вообще отличался медлительностью, то ли был просто вымотан до предела, но сейчас он явно не торопился. Допив свой чай, капитан надолго исчез, чтобы переодеться в сухое, причем в новом наряде он выглядел еще большим оборванцем, чем прежде. Тут до Рэйна начало доходить, насколько тяжелым было их путешествие. Он от души сочувствовал капитану и команде Смоляного, однако в первую очередь все-таки должен был выполнить обещание, которое дал Малте. Девушка-матрос Скелли, оказавшаяся племянницей Лефтрина, уже давно собралась и была готова к ночным приключениям на берегу, в отличие от своего дядюшки. Капитан медленно оделся, затем одолжил вязаную шапку и непромоканец у кого-то из членов команды и только потом объявил, что можно идти.
Рэйн, спешивший поскорее попасть в город, нетерпеливо дернул за шнур колокольчика, которым вызывали лифтера. Однако понадобилось проделать это не меньше десяти раз, поскольку не было никаких признаков того, что механизм движется вниз. Хмурый мужчина, опустивший наконец корзину, был очень недоволен тем, что ему пришлось выйти из укрытия в такую ненастную ночь, но Рэйн щедро заплатил ему, взяв с лифтера обещание, что тот будет на месте и доставит Лефтрина и Скелли обратно в порт, когда они захотят вернуться.
Рэйн никогда не любил лифты; он предпочитал ходить пешком, дабы избежать раскачивания, от которого его начинало тошнить, а также непредсказуемых заминок и остановок во время пути. Сейчас оставалось только положиться на судьбу и надеяться, что шкивы и приводные ремни содержатся в порядке. Ни Лефтрин, ни Скелли не проронили ни слова: капитан невозмутимо кутался в свой водонепроницаемый плащ, а его племянница с интересом вглядывалась в темноту, как будто любуясь каждой мелочью. Рэйн был рад, что девушка пошла с ними: он подозревал, что Малта узнает больше от нее, чем расспрашивая сдержанного Лефтрина.
Как только лифт остановился, он стремительно убрал страховочную сеть.
— Сюда, — сказал Рэйн, выходя наружу, и его спутники последовали за ним. — К сожалению, тут очень темно. Кассарик — молодой город, и в нем мало съемного жилья, пока еще совсем нет гостиниц и таверн, которые может предложить путешественникам Трехог. Так что нам с Малтой особо выбирать не приходилось. Осторожно, здесь канаты почему-то натянули ниже, чем следует. Перейдем этот мост, потом поворот вокруг столба, через несколько шагов еще один мостик — и мы на месте. И позвольте поблагодарить вас обоих за то, что согласились пойти со мной. Очень вам признателен.
Они приблизились к дому, где супруги Хупрус снимали комнату, и Рэйн, увидев темные окна, нахмурился. Если Малта уже легла спать, то ему будет крайне неудобно перед этими двумя людьми, которых он притащил сюда в такую непогоду. С другой стороны, если усталость пересилила любопытство, то, видно, жена совсем уж выбилась из сил и плохо себя чувствует.
Толкнув хлипкую дверь, Рэйн поспешно шагнул внутрь.
— Малта? — тихо сказал он в темноту. — Малта, я привел тебе капитана Лефтрина!
Его слова повисли в воздухе, когда он ощутил в комнате пустоту. Рэйн никому не мог бы объяснить, каким образом он это почувствовал. Он просто знал, что Малты тут нет и не было с тех пор, как они днем вместе ушли. Рэйн подошел к столу и провел кончиками пальцев по лежащей там полоске джидзина. Металл ответил на его прикосновение, испуская призрачный свет, голубоватый, но достаточно яркий. Он осветил комнату: Малты нигде не было. Рэйн похолодел от страшного предчувствия, однако произнес обманчиво спокойным голосом:
— Что-то случилось. Жены нет дома, и непохоже, что она вообще здесь появлялась.
Камин в этой комнате был немногим больше глиняного блюдца. Рэйн нашел пару тлеющих углей, зажег лампу и внимательно осмотрел помещение. Да, так и есть: Малта не возвращалась сюда после заседания Совета. Все было точно так же, как они оставили, когда в спешке уходили.
Лефтрин и Скелли стояли в дверях. У него не было времени на любезности.
— Простите. Мне надо найти Малту. Она чувствовала себя очень усталой, когда мы расстались, но обещала, что отправится прямиком сюда. Она… у нее спина болела. Ребенок… живот слишком большой…
— Мы пойдем с тобой, — живо откликнулась девушка. — Где ты видел свою жену в последний раз?
— Возле Зала Торговцев.
— Тогда оттуда мы и начнем поиски.
Незнакомец привел Малту к себе в комнату. Схватки вновь настигли ее прямо на пороге борделя. Она пересилила себя, войдя в дверь, и сразу прислонилась к стене; ей хотелось скорчиться и не двигаться, пока боль не прекратится. Вместо этого он схватил ее за руку и потащил через маленькую пустую гостиную в очень неопрятную спальню. Тут пахло мужским потом и несвежей едой. Стул был похоронен под кучей беспорядочно сваленной одежды. На узкой незаправленной кровати из-под скомканного постельного белья проглядывал грязный, весь в пятнах, матрац. На полу у двери стояло блюдце с отколотым краем. Муравьи сосредоточенно исследовали корку хлеба на нем, а также валявшиеся рядом кувшин и липкие столовые приборы. Единственный свет исходил от почти погасшего огня в глиняном очаге. В нескольких корзинах возле двери хранились личные вещи постояльца. Она увидела мокрый ботинок и грязный носок. Мужчина толкнул ее снова.
Малта пошатнулась, схватилась за край низкого столика и наклонилась, держась за него.
— Пожалуйста, позови женщину! — отчаянно попросила она. — Кого-нибудь, кто может помочь при родах. НЕМЕДЛЕННО!
Он некоторое время смотрел на нее. Потом бросил:
— Здесь безопасно. Я сейчас вернусь. — И ушел.
Когда дверь за ним закрылась, комната погрузилась в полумрак. Где-то поблизости рассмеялась женщина, какой-то пьяный удивленно вскрикнул.
Малта, тяжело дыша, опустилась на пол. Только она перевела дыхание, как вновь начались схватки. Малта скорчилась от боли, и тихий стон сорвался с ее губ.
— Все будет хорошо! Пожалуйста, помоги мне! — Она и сама не знала, к кому обращается — к Са или к своему ребенку.
Боль еще дважды накатывала и проходила, прежде чем она услышала, что дверь снова открылась. Каждый раз, когда ее отпускало, Малта обещала себе, что сейчас встанет, выйдет из комнаты и отправится за помощью. Но схватки возобновлялись, прежде чем она успевала толком отдышаться. Малта понятия не имела, сколько времени прошло. Казалось, что боль длится бесконечно.
— Помогите! — выдохнула она и, подняв глаза, увидела, что этот глупец вместо женщины привел с собой еще одного мужчину, от которого наверняка тоже не будет пользы. Она уставилась на них снизу вверх и в отчаянии прошипела: — Повитуха, мне нужна повитуха!
Но эти двое не обратили на ее слова никакого внимания. Человек, который встретил Малту на мосту, пересек маленькую комнату, обходя женщину на полу, чуть ли не перешагнув через нее. Он взял дешевую желтую свечу в простеньком подсвечнике, запалил ее от огня в очаге, а затем зажег еще несколько свечей, так что бо́льшая часть помещения осветилась. После чего отступил и с довольным видом указал на Малту:
— Видишь, Бегасти? Я прав, не так ли?
— Это она, — кивнул второй. Когда он наклонился, чтобы всмотреться в нее, от него резко пахнуло пряностями. Он был одет богаче, чем тот, который притащил ее в бордель, и в его речи сильнее чувствовался калсидийский акцент. — Но… что с ней? Зачем ты привел ее сюда? У нас будут неприятности, Арих! Многие жители Дождевых чащоб почитают ее.
— Ага, и столь же многие презирают! Говорят, что она и ее муж слишком уж высокого мнения о себе, что происхождение, сила и красота настолько вскружили этой дамочке голову, что она вообразила себя королевой. — Он рассмеялся. — Сейчас она не выглядит столь царственной!
Малта не слишком вникала в их слова. Она плохо соображала от боли и вообще сейчас могла думать лишь об одном. С трудом переведя дух, она приказала им:
— Немедленно найдите женщину, которая мне поможет!
Человек по имени Бегасти покачал головой:
— Лишний шум нам ни к чему. Как думаешь, может, стоит вставить ей кляп? Я слышал, как кричат женщины, когда рожают. И очень плохо, что мы оба сейчас здесь, в этой комнате. Это опасно. Нас не должны видеть вместе, нам не следует привлекать к себе внимание.
Но второй беспечно пожал плечами:
— По ночам тут шумно, даже когда нет бури. Посетители борделя вечно вопят, кричат и даже орут во всю глотку. Никто не станет проверять, в чем дело.
Малта тяжело дышала и пыталась думать. Все как-то странно и неправильно. Эти двое явно не собираются помогать ей, они ее даже не слушают. Почему тогда этот человек сделал вид, что хочет проявить сострадание, с какой стати притащил ее сюда?
Казалось, что разгадка где-то рядом, но тут новая схватка полностью лишила ее возможности думать. Когда боль отступила, Малта знала, что у нее есть пара минут, чтобы собраться с мыслями, попытаться понять, что же происходит. Она попробовала рассуждать логически. Эти двое говорят с сильным калсидийским акцентом, однако татуировок на лице ни у тог