о ни у другого не оказалось. Значит, они не беглые рабы, перебравшиеся сюда во время войны. А кто же они тогда? И вдруг, когда боль снова навалилась на Малту, а двое мужчин лениво наблюдали за ее страданиями, все части головоломки разом встали на место. Ответ оказался простым и очевидным: это шпионы, те самые, о которых говорил капитан Лефтрин на заседании Совета. Алчные калсидийцы добрались и до Дождевых чащоб, для этих негодяев нет ничего святого. Это они стояли за охотником Джессом, поручив ему ради наживы убить дракона. Ну конечно. А она, совершенно беспомощная сейчас, полностью в их власти. Но какую цель преследуют эти люди? Что они хотят сделать с роженицей?
И тут, словно бы подслушав мысли Малты, один из них задал другому вопрос:
— Зачем ты притащил ее сюда, Арих? Эта женщина хорошо известна в Дождевых чащобах и отличается слишком необычной внешностью, чтобы можно было держать ее дома как рабыню. И нам сейчас не до того, чтобы затевать историю с выкупом! Мы же договорились, что будем невидимыми, постараемся как можно скорее получить то, что нам нужно, а потом покинем это богом забытое место!
Арих самодовольно улыбался. Мысли Малты метались, она старалась не стонать, пока ее ребенок рвался наружу. Роды — один из самых интимных моментов в жизни женщины, и вот она как на грех оказалась сейчас одна, абсолютно беспомощная, на заплеванном полу борделя, лишенная помощи мужа и повитухи, а два мерзких калсидийских шпиона насмехаются над ней. Она чувствовала, что под просторной туникой ребенок уже вот-вот родится. Неужели ему предстоит появиться на свет в таком ужасном месте? Малте отчаянно хотелось уползти подальше от этих людей, найти укрытие, хотя бы в углу комнаты. Она задыхалась, пытаясь не стонать, стараясь скрыть от них происходящее. И тут она услышала совсем уж страшные вещи.
— Бегасти, — снисходительно ответил Арих, — ты смотришь, но не видишь. Эта женщина вся в чешуе, словно дракон. И ребенок, который у нее появится, скорее всего, будет таким же. Она заблудилась сегодня на мостах, случайно встретила меня и умоляла о помощи. Никто не в курсе, что она здесь, и никто, кроме нас с тобой, никогда не узнает, что с ней стало. Ты удивлен, зачем она мне понадобилась? Ради чешуйчатой плоти, друг мой. Думаешь, кто-то имеет представление, как выглядит вылупившийся из яйца дракон? Если отрезать ей голову, руки, ноги… ну и младенцу тоже отчекрыжить все человеческие части тела — то что у нас останется? Именно то, что герцог и приказал доставить! Плоть дракона, из которой придворные лекари приготовят чудесное снадобье!
— Но… но это же на самом деле вовсе не дракон! Целители сделают лекарство, а оно не поможет! Нас казнят, если обман вскроется.
— Никто нас не разоблачит, потому что никто, кроме тебя и меня, не будет знать правду! Мы привезем необходимый товар, и наши семьи вернутся к нам. И у нас хотя бы появится шанс сбежать, пока лекари будут драться за право создать эликсир, который продлит жизнь герцога. Думаешь, нашим родным в Калсиде сладко приходится, пока мы здесь пытаемся убить драконов, хотя даже понятия не имеем, где их искать? Нет. Ты же знаешь герцога! За каждый крошечный укол боли он отыграется на наших наследниках. Он в отчаянии, умирающий старик, который отказывается поверить, что его время на исходе. Да он ни перед чем не остановится ради продления своей жизни!
Ребенок, новорожденный младенец уже лежал между ногами матери. Теплый, мокрый и неподвижный, абсолютно неподвижный и подозрительно тихий. Малта неглубоко дышала, боясь лишний раз пошевелиться. Мужчины кричали друг на друга, но ей было все равно. Она обязана сохранять спокойствие, ничем не выдавая того, что ее ребенок уже здесь и страшно уязвим, а также то, что он мог родиться мертвым. Малта знала, что обязана сама позаботиться о судьбе их обоих; никто сейчас не придет к ним на помощь. Ее длинная свободная туника полностью скрывала малыша. Малта должна терпеливо ждать, даже не зная, жив ли ребеночек, пока не выйдет послед. А затем собраться с силами и придумать, как спасти свое дитя от этих страшных людей. Он был таким тихим: ни плача, ни вопля. В порядке ли он? Она даже не могла взглянуть на него — нет, не сейчас. Малта внезапно замерзла после столь долгого напряжения сил. Она содрогнулась от холода, и слова калсидийцев снова вторглись в ее сознание.
— Ты подбиваешь меня на предательство! — Бегасти был ошеломлен и затравленно оглядывался по сторонам, словно бы ожидая, что по углам комнаты притаились свидетели. — Это же очень рискованно!
— Да нет никакого риска, старый ты дурень! Это наш единственный шанс. Драконы исчезли не пойми куда, нам теперь до них не добраться! Думаешь, герцог примет во внимание, что мы сделали все, что смогли? Думаешь, он простит нам неудачу? Да как бы не так! Все заплатят за наш провал болью и смертью. Он просто не оставил нам выбора. Мы обманем его и постараемся сбежать вместе со своими наследниками. Даже если у нас не получится, мы в любом случае ничего не теряем: хуже, чем если мы вернемся домой с пустыми руками, уж точно не будет. Лично я просто не вижу иного выхода. Удача улыбнулась нам! Мы не можем упустить свой единственный шанс!
Внезапно они оба посмотрели на Малту. Та буквально сложилась пополам и издала долгий протяжной крик.
— Приведите повитуху! — Она задыхалась. — Долго еще ждать? Почему вы медлите? Приведите скорее женщину, которая мне поможет, или я умру! — Малта задергалась и почувствовала между бедрами тепло детского тельца. Теплый, он теплый! Значит, младенец должен быть живым! Но почему такой неподвижный, такой тихий? Она не смела даже взглянуть на него, ведь если мужчины узнают, что ребенок уже родился, то сразу отнимут его. И убьют, если только он еще жив.
Бегасти пожал плечами:
— Давай подумаем, как лучше перевезти товар. Полагаю, нам понадобятся уксус и соль. Маринад сохранит плоть и, пожалуй, придаст ей более убедительный вид. Я думаю, лучше всего подойдет маленький бочонок, чтобы никто не видел, что внутри.
— Хорошо, завтра я…
Бегасти покачал головой:
— Нет. Не завтра. Нам нужно разобраться со всем этим сегодня, а утром нанять корабль. Думаешь, никто не заметит, что эта женщина пропала? Да к завтрашнему дню ее будут искать повсюду. Мы должны законсервировать чешуйчатую плоть, избавиться от того, что осталось, и исчезнуть.
— Давай рассуждать разумно! — возразил ему товарищ. — Где я найду необходимое в такой час? Да все лавки уже давно закрыты!
Бегасти наградил его презрительной ухмылкой. Он повернулся спиной к Ариху и начал копаться в одной из корзин около двери.
— И ты собираешься ждать завтрашнего утра, чтобы отправиться за покупками, а потом вернешься сюда, чтобы довершить дело? Не будь дураком. Немедленно принеси все, что нужно, раздобудь где угодно. А затем посети нашего дорогого друга, торговца Кандрала. Скажи, чтобы он завтра устроил тебя на быстроходный корабль, идущий вниз по реке, да чтобы там непременно имелась отдельная каюта. Но только не говори, что я еду с тобой. Пусть думает, что я остался в Кассарике и ему по-прежнему угрожает опасность. К тому времени, когда Кандрал поймет, что мы исчезли, будет уже поздно на нас доносить.
Арих недовольно покачал головой. И поинтересовался:
— А пока я буду рисковать, чем займешься ты сам?
Боковым зрением Малта увидела, как Бегасти склонил голову в ее сторону.
— Готовить товар к отправке, — произнес он решительно, и у Ариха хватило совести побледнеть.
— Я ушел, — произнес он и поспешно направился к двери.
— Ты храбр, как кролик, — с презрением сказал ему Бегасти. — Смотри, чтобы твоя часть работы была выполнена полностью и быстро. У нас много дел, с которыми нужно управиться до рассвета.
Теперь и ребенок, и послед вышли из ее тела, но до сих пор дитя не издало ни звука. Малта накрыла его коленями, защищая, и продолжала кричать и стонать так, как будто родовые муки еще не закончились. Мужчины не обращали на нее никакого внимания. Арих сердито натянул свой плащ с капюшоном и ушел. Малта осторожно вытащила подол туники из-под неподвижного младенца, чтобы, когда встанет, не уронить его на пол. Она пыталась не думать о том, что ее драгоценный малыш, все еще мокрый после родов, лежит на грязном полу в борделе. Повернув голову в сторону, она застонала и прикинула расстояние до кухонного ножа, который валялся на полу около тарелки и опрокинутого кувшина.
Она выжидала слишком долго.
— Хватит уже шуметь, пора заткнуться, — сказал Бегасти.
Вздрогнув от его ледяного тона, Малта подняла глаза и увидела, что калсидиец буквально навис над ней. В руках у него была тонкая удавка. Шнурок от ботинка? Она встретилась с ним взглядом и увидела там одновременно и решимость, и отвращение к тому, что этот человек собирался сделать.
Малта подняла ноги и резко распрямила их, ударив Бегасти в живот. Он зашатался и отступил назад. Она перекатилась в сторону от ребенка и схватила в одну руку нож, а в другую — липкий кувшин. Калсидиец уже восстановил равновесие и теперь двигался на нее. Она с размаху кинула в противника кувшин, тот угодил ему в челюсть и разбился. Затем она наугад ударила ножом.
Это оружие не было предназначено для убийства: самый обычный кухонный нож с коротким лезвием, причем не слишком острый. Он скользнул по жилету Бегасти, не проткнув его. Малта навалилась на нож всем весом, и как раз в тот момент, когда калсидиец с проклятиями схватил ее за запястье, скользящий кончик ножа нашел незащищенное горло врага и погрузился в него. Малта с силой подергала ножом вперед-назад и ужаснулась, почувствовав, как горячая густая кровь хлынула ей на пальцы. И в то же время ей захотелось полностью отрезать противнику голову.
Бегасти отчаянно замахал руками, а его яростные проклятия внезапно сменились невразумительными угрозами. Он с силой толкнул Малту, так что женщина отлетела к стене. Руки калсидийца нашли застрявший в шее нож и вытащили его, с грохотом уронив на пол. Кровь фонтаном забила из раны.