— Жаль тебе самой не видно. Вот эта линия — золотая. — Рапскаль пальцем прочертил линию на ее крыле, и Тимара вздрогнула от его прикосновения. — А эта — синяя, как небо ближе к вечеру. Здесь вот — белая, и она мерцает серебром. — Рапскаль расправил ее крыло еще шире и очень легким, почти невесомым движением провел линию от плеча до самого кончика крыла. Девушка вздрогнула, теплая волна окатила ее с головы до ног.
И тут вдруг до Тимары дошло: Рапскаль держит крыло обеими руками.
Она со щелчком закрыла крылья и обернулась. Его рубашка лежала на полу.
— Ой! — воскликнул он и ухмыльнулся.
— Ничего смешного, — отрезала она.
Его улыбка стала еще шире, и Тимара, почувствовав, что вот-вот и сама улыбнется в ответ, отвернулась. Это было забавно. Грубовато, но смешно. В духе Рапскаля. Однако девушке все равно было неловко, и она отошла в сторону.
— Ты куда?
Она не знала, что ответить, и сказала:
— На второй этаж. Я хочу посмотреть, что еще тут есть.
— Подожди меня!
— Ты должен остаться с драконицами.
— Незачем. Они обе спят.
— Ну, хотя бы штаны надень!
Он снова засмеялся, но Тимара даже не обернулась, чтобы взглянуть на него. Она не стала ждать Рапскаля, а вернулась в первый зал, который они миновали при входе, и направилась к лестнице. Здесь было гораздо прохладнее, чем в зале с бассейнами, и под влажной туникой у нее по коже побежали мурашки. Тимара все еще хотела есть. Однако об этом лучше не думать: все равно ужина нынче вечером не предвидится.
Лестница, закручивающаяся вокруг столба, привела наверх — в комнату, явно предназначенную для людей и не так богато украшенную. Мебель превратилась в обломки, так что и не разобрать, что стояло здесь прежде. Потолок слабо светился. Единственное окно выходило на площадь Драконов, и Тимара застыла на несколько минут, разглядывая окрестности. Рапскаль был прав: Синтара каким-то образом умудрилась сделать так, что вся Кельсингра засияла огнями. Город разом проснулся: окна большинства домов сверкали ярким светом, а в некоторых зданиях окна оставались темными, однако, несмотря на это, контуры этих домов сверкали в темноте. А что, если Старшие использовали свет для украшения, как люди используют краску или резьбу? Свет горел даже в некоторых из строений на скалах на самой окраине Кельсингры. Казалось, в городе появились жители. Это одновременно и радовало и пугало.
— Я же говорил всем, что город не умер. Кельсингра ждала нас — драконов и Старших, — чтобы мы разбудили ее и вернули к жизни. — Рапскаль тоже поднялся по лестнице и теперь спокойно стоял позади Тимары.
— Возможно, — не стала спорить она и повернулась, чтобы вместе с ним осмотреть остальные помещения.
Рапскаль подошел к высокой двери, сделанной из дерева, но украшенной тиснеными металлическими панелями, — наверное, именно благодаря им она и уцелела. Он открыл дверь, размышляя вслух:
— И куда она ведет?
Тимара последовала за ним по широкому коридору, где было множество дверей, похожих на ту, что привела их сюда.
— Как думаешь, а они заперты? — Молодой человек толкнул одну из них.
Дверь распахнулась, и Рапскаль молча застыл на пороге.
— Что там? — заинтересовалась Тимара, торопливо подходя к нему.
— Чья-то комната, — сказал он, не спеша войти.
Тимара приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо. И впрямь — чья-то комната. Тимара видела в Кельсингре очень много пустых домов, выглядевших так, словно их обитатели собрали все вещи и ушли, а кое-где оставались только обломки мебели. Это помещение, напротив, имело жилой вид. Здесь стояли стол и кресло из темного дерева с цветными вставками, покрытые чем-то блестящим. Как-то раз в Трехоге ей довелось увидеть маленькую и очень дорогую шкатулку, оформленную точно так же. Высокий стеллаж в углу гармонировал со столом, на полках виднелись сосуды из стекла и керамики, в основном голубые, но было также несколько оранжевых и серебряных.
— Смотри. Каменная кровать. Кому могла понадобиться постель из камня? — Рапскаль отважно шагнул в комнату.
Тимара робко последовала за ним. Она чувствовала себя здесь незваной гостьей: ей казалось, что узкая дверь в противоположной стене сейчас распахнется, появится хозяин комнаты и недовольно поинтересуется, что они здесь делают. Она подошла к стеллажу и обнаружила там расческу и щетку для волос, сделанные словно бы из стекла. Щетинки оказались жесткие.
— Будет мое! — воскликнула Тимара и сама устыдилась тому, с какой жадностью она это выпалила.
Но она уже почти целый месяц была вынуждена пользоваться чужими расческами, с тех самых пор, когда ее собственная потерялась во время наводнения.
Плоский предмет на столе выглядел как книга, но, когда Тимара его открыла, это оказалось трехстворчатое зеркало. Девушка посмотрела на свое отражение. Это и правда она? Неужели Синтара так сильно ее изменила?
Девчонка, слишком сильно отмеченная Дождевыми чащобами, исчезла. Вместо нее появилась Старшая, с узким лицом, правильные черты которого подчеркивали красивые синие чешуйки; в проборе мокрых волос, гладких и черных, тоже виднелась мерцающая синим чешуя. Тимара подняла руку, чтобы коснуться лица, убедиться в том, что это действительно ее отражение, и была поражена глубоким кобальтовым цветом когтей и тоненькими полосками ажурного серебра, которые, словно виноградные лозы, обвивали каждый палец и шли от тыльной части кисти до самого локтя. Она могла поклясться, что до купания ничего такого не было.
Девушка все еще разглядывала себя в зеркале, когда Рапскаль сказал:
— Тебе еще больше понравится то, что я сейчас нашел. Здесь полно женской одежды, вроде платья Старших, которое есть у Элис. Прекрасная ткань: серебряная и синяя, как раз твои цвета. И обувь из такого же материала, только более плотного.
— Покажи! — потребовала она.
Он открыл узкую дверцу — за ней скрывалось множество полок — и повернулся, держа в руках мерцающие одежды синего и серебряного цвета. Сердце Тимары готово было выпрыгнуть из груди.
Рапскаль, улыбаясь, смотрел на нее:
— Здесь очень много нарядов. Ты могла бы поделиться ими с другими девушками. Если они, конечно, им подойдут…
Тимара протиснулась мимо него и принялась рыться в стопках одежды самых разных цветов: серебряного, как воды реки, ярко-зеленого, словно чешуя Фенте, насыщенного синего, как Синтара. От восторга у нее перехватило дыхание.
— Эй! Посмотри-ка сюда! — предложил Рапскаль.
Она обернулась и обнаружила, что он держит в руках то самое трехстворчатое зеркало.
— Как тебе твои крылья? — весело поинтересовался он, но, увидев ее ошеломленное лицо, замолчал.
На глаза Тимары навернулись слезы, губы задрожали. Она не могла вымолвить ни слова.
— Неужели не нравятся? — в изумлении спросил он.
Но она была изумлена куда больше.
— Рапскаль… Я красивая.
— Ну а я тебе что говорил? — Похоже, молодой человек даже обиделся, что она усомнилась в искренности его слов.
Он положил зеркало обратно, а затем взглянул на Тимару и словно бы вдруг смутился. Чтобы не выдавать своих чувств, Рапскаль подошел к каменному ложу.
— Какая странная постель! — промолвил он и сел. Но тут же ахнул и вскочил, воскликнув: — Она схватила меня!
Уставившись на кровать, оба замерли: отпечаток его зада на глазах исчез, и ложе снова стало гладким. Рапскаль осторожно положил на него руку и легонько надавил. Его кисть чуть погрузилась внутрь.
— Ну и кровать! Выглядит как камень, но становится мягкой, когда на нее надавишь. И до чего же теплая! — Он сел, а затем и вовсе улегся на ложе. — Са всемилостивый! Я никогда в жизни не спал на таком! Иди попробуй!
Тимара сначала положила руку на поверхность, а затем осторожно присела. Кровать тут же изменила форму.
— Ложись! Ты должна сама попробовать это! — Рапскаль отодвинулся к стене, чтобы освободить для нее место.
Она послушно легла и мгновение разглядывала потолок. А потом вздохнула:
— Это так удобно для крыльев! Я уже давно не могу лечь на спину. А до чего же тут тепло!
— Давай будем спать здесь, — предложил юноша.
Тимара повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо было очень близко, а дыхание щекотало губы. Теплая вода драконьей ванны прибавила цветов и ему: блестящий алый Рапскаль — как же он был прекрасен! И она тоже. Впервые в жизни Тимара ощутила себя красивой. Рапскаль смотрел на нее с таким восхищением, что она окончательно уверилась в собственной привлекательности. Это было просто невероятное, опьяняющее чувство, самое головокружительное из всех, которые Тимара когда-либо испытывала. Она улыбнулась Рапскалю. Глаза его расширились, и он потянулся к ней.
Их губы встретились в жадном поцелуе. Это было очень странное и в то же время такое знакомое ощущение. Рапскаль пододвинулся ближе.
— Я хочу тебя, — прошептал он тихо. — Я мечтал о тебе с тех пор, как увидел впервые, даже тогда, когда я был слишком глуп, чтобы понять, кто именно мне нужен. Я желаю быть с тобой, Тимара… Только с тобой…
Она не ответила, понимая, насколько неуместны в этот момент любые слова, просто снова поцеловала Рапскаля, не мешая его любопытным рукам изучать свое тело. Ложе Старших превратилось в раскачивающуюся колыбель для них обоих, укутав их своим теплом. Наступил момент, которого Тимара боялась. Она ожидала боли, однако испытала лишь сладкое блаженство.
«Я была готова к этому», — подумала она, а потом все ее мысли куда-то испарились.
— Ну, наконец-то я тебя нашел! Что ты тут делаешь?
Потоки воды все еще текли по лицу Рэйна, а сам он с трудом переводил дыхание, поскольку всю дорогу до корабля бежал. К счастью, Хеннесси почти сразу наткнулся на него и объяснил, что Малта и младенец находятся в безопасности на борту баркаса. Хеннесси велел Рэйну спешить к жене и пообещал, что сам найдет капитана Лефтрина, Скелли и присоединившуюся к ним Тилламон Хупрус, которые, разделившись, прочесывали все возможные места в городе, куда Малта могла бы обратиться за помощью.