И тогда Гест разослал по всем крупным городам почтовых голубей с официальными уведомлениями о том, что впредь не несет ответственности за любые долги, принятые на себя Седриком Мельдаром или Элис Кинкаррон. Не означает ли это, что он уволил Седрика и тот, не будучи более его служащим, может теперь затребовать свою долю сокровищ самостоятельно?
Несколько минут назад Гест даже не предполагал, что может претендовать на часть богатств Кельсингры. Но сейчас он аж весь похолодел при мысли, что из-за собственной вспыльчивости потеряет половину потенциальной доли. Ох и взбесится же отец! Необходимо сделать так, чтобы Финбок-старший ни о чем не узнал. Если Гест доберется до Седрика первым, то наверняка сумеет вернуть себе прежние позиции. Ведь этот мальчишка был страстно влюблен в него много лет подряд. А как известно, старая любовь не ржавеет, и на этом надо сыграть, чтобы подобраться к сокровищам.
Что же касается Элис… Хорошо, что брачный контракт является, как ни крути, контрактом. Ее чувства в данной ситуации не имеют никакого значения. Она связана своим словом и своей подписью, как и подобает дочери удачнинского торговца. Гест потребует, чтобы жена выполняла свои обязательства, только и всего. У нее есть выбор: добровольно вернуться домой и продолжать жить как прежде, среди своих свитков и книг, или же проявить строптивость, но тогда положение ее впредь будет немногим лучше, чем у служанки. Гест сделал Элис одолжение, вступив с ней в брак. И ее семья будет опозорена, если не убедит дочь вести себя подобающим образом. Да, именно этот рычаг воздействия можно использовать: если Элис попробует сопротивляться, Гест станет угрожать репутации и благосостоянию ее родных. И тогда она мигом вспомнит о своем долге.
— Ты вообще слушаешь меня? — раздраженно спросил отец.
— Да, конечно! — поспешно соврал Гест.
— Хорошо, тогда собирайся в дорогу. Новости об открытии Кельсингры подогрели интерес к Дождевым чащобам настолько, что началась настоящая лихорадка. Сейчас все торговцы из Трехога и Кассарика постараются отправить туда своих представителей, чтобы те разнюхали, нельзя ли на этом как-нибудь подзаработать. Если хочешь получить место на одном из кораблей, идущих вверх по реке, лучше озаботиться этим прямо сейчас.
— А ты не можешь поручить сделать это своему управляющему? С тех пор как Седрик уехал, я остался без секретаря.
— Немедленно отправляйся в порт и сделай все сам, — решительно заявил отец. В тоне его прозвучали нотки презрения к сыну, который готов перепоручить такую работу подчиненным.
Гест понял, что лучше не настаивать. Однажды, несколько лет назад, он попытался объяснить отцу, что тот не последний по важности человек в Удачном. Богатому преуспевающему торговцу, владельцу собственных кораблей, не пристало уподобляться мелким сошкам, вынужденным самостоятельно ходить в порт или покупать на рынке припасы. В ответ Финбок-старший разразился длинным и утомительным монологом, суть которого сводилась к тому, что именно благодаря своей привычке во все вникать лично он и достиг таких высот. Гест уже приготовился выслушать очередную порцию нотаций, но тут в кабинет ворвалась его матушка.
Мать Геста никогда просто не входила комнату — Силия Финбок всегда вплывала, как корабль, несущийся на всех парусах. Ее густые темные волосы были тщательно уложены и украшены цветами (в глубине души Гест считал, что букет таких размеров лучше поставить в вазу, чем водружать на голову женщины). Силия никогда не была худышкой, а с возрастом ее формы стали еще более пышными. Она всегда предпочитала несколько старомодную одежду цвета семьи Финбоков — насыщенного фиолетового. Мать Геста считала, что таким образом подчеркивает перед всеми свой статус. Кроме того, эти современные платья слишком уж облегают фигуру! А простоту покроя с лихвой компенсировала дорогостоящая ткань.
Вот и сейчас Силия надвигалась на сына, расставив руки, чтобы обнять его.
— Мой бедный мальчик! Ну как отец может ожидать, что ты будешь думать о делах, когда твое сердце разбито? Когда ты день и ночь напролет думаешь об Элис? А ведь она казалась такой скромницей, тихоней и домоседкой. Я убеждена, что, когда мы узнаем подробности, все прояснится. Да какая женщина в своем уме может добровольно тебя бросить! Ни один другой мужчина не выдержит сравнения с тобой! И Седрик так долго был твоим лучшим другом. Мог ли он так вероломно предать тебя, мой бедный мальчик? Разумеется, нет. Этого просто не может быть! Должно быть, что-то случилось с ними в том ужасном месте, там наверняка действует какая-то черная магия Дождевых чащоб!
Силия говорила, беспрестанно двигаясь и жестикулируя, почти танцевала, как будто все еще была той изящной темноволосой красоткой, что обворожительно улыбалась со свадебного портрета, висевшего на стене позади стола. Отец встретил жену улыбкой, он всегда улыбался, когда она врывалась в его кабинет, но по тому, как Финбок-старший слегка прищурил глаза, нетрудно было догадаться, что он не одобряет столь мелодраматического проявления чувств. Он всегда считал, что Силия излишне привязана к сыну.
А вот Гесту сочувствие матери было только на руку. Три его старших брата умерли, унесенные кровавой чумой, так что он волею судьбы оказался единственным сыном и наследником Финбоков. Никто точно не знал, откуда взялась кровавая чума, но ходили слухи, что из Дождевых чащоб. Его мать тоже так думала и, не в силах простить Дождевым чащобам смерть трех своих малюток, теперь готова была обвинить эту ужасную местность и в крахе брака ее сына, и в отступничестве его «лучшего друга». А Гест и не собирался ее разубеждать: пусть и дальше так считает. Он бросил на Силию печальный взгляд и увидел в ее глазах обожание и сочувствие.
— Если бы так, матушка, — мягко произнес он. — Но я боюсь, что кто-то похитил сердце Элис.
— Тогда верни его обратно! — В голосе матери прозвучал вызов. — Немедленно отправляйся к Элис. Пусть она сравнит тебя со своим новым избранником… Напомни ей обо всем, что ты сделал для нее: роскошный особняк, возможность заниматься собственными исследованиями, бесценные свитки и вечера, которые ты вынужден был проводить в одиночестве, пока эта неблагодарная женщина пялилась на древние раритеты. Она должна хранить тебе верность. Напомни Элис об обязательствах, закрепленных в брачном контракте. — Голос Силии звучал все медленнее и глуше. — А заодно и о том, во что ей обойдется нарушение этих обязательств.
Отец шумно выдохнул:
— Моя дорогая, а ты не боишься, что Элис в свою очередь припомнит Гесту все те недели, которые она провела одна, пока он разъезжал туда-сюда по делам торговли? Все те вечера, когда он уходил из дома развлекаться со своими друзьями? И потом, у них ведь до сих пор так и нет детей…
— Да как ты смеешь взваливать вину за это на нашего сына? — Мать бросилась защищать Геста, прежде чем он смог вставить хоть слово. — Да небось она сама оказалась бесплодной, что причиняет бедному мальчику лишние страдания! А если Элис нарушила супружескую верность в надежде доказать, что причина в Гесте, так пусть воспитывает своего ублюдка одна! Семья Финбок не настолько лишена чувства чести, чтобы стерпеть подобное!
Между прочим, — продолжала мать, — ее побег дает Гесту все основания развестись с этой особой; ведь столь продолжительное отсутствие противоречит брачному контракту. Пусть не воображает, что он будет вечно ждать ее. В Удачном нет недостатка в красивых, родовитых и порядочных юных девушках, которые будут рады выйти за него. Да ведь когда мы объявили, что наш мальчик готов жениться, нас буквально забросали предложениями. Все в Удачном мечтали с нами породниться! Если бы я только знала, как все обернется, то сама бы выбрала ему достойную невесту! И уж не с таким приданым, как у этой нищенки Элис!
И Силия торжествующе скрестила руки на груди, как будто только что одержала победу в споре. Возможно, так оно и было. Гест раньше как-то не задумывался, что бегство жены предоставляет матери шанс обременить его новой супругой, которой, вполне возможно, окажется не так легко командовать, как Элис. Избавившись от одной супруги, Гест вовсе не желал приобрести другую. По правде говоря, он и Элис-то возвращать совершенно не хотел… Ну разве только ради пятнадцатой доли богатств легендарной Кельсингры…
Если отец одновременно выглядел усталым и упрямым, то мать была преисполнена решительности и энтузиазма. Ну что же, оба родителя в своем репертуаре: именно такими он знал их с детства. Когда Гесту случалось потерять или сломать игрушку, отец всегда заставлял сына самостоятельно искать или чинить ее, тогда как мать старалась сразу же возместить потерю, заменить ее чем-то более дорогим или интересным. Подумав о перспективе новой женитьбы, Гест содрогнулся от страха. Следует немедленно остановить или отвлечь матушку. А то если она что-то вобьет себе в голову, то потом будет упорно идти к своей цели.
— Я сам выбрал Элис, — сказал он веско, лишая Силию возможности возразить. — Я добровольно взял ее в жены, мама. Я подписал брачный контракт. И полагаю, отец прав. Лучше сначала попытаться наладить отношения с законной супругой, а потом уже думать о разводе и новом браке. Боюсь, я действительно виноват перед Элис. В своем стремлении упрочить наше состояние я провел много ночей вдали от дома. Я-то думал, что делаю это ради ее блага, но, возможно, Элис этого не понимала и чувствовала себя брошенной. И хотя наши попытки завести ребенка не увенчались успехом, я не настолько жестокосерден, чтобы возлагать всю ответственность за это на нее. Не исключено, что Элис действительно бесплодна. Но разве это ее вина? Вероятно, бедняжка стыдится и переживает, — может, именно по этой причине она и сбежала. Так что, матушка, сначала я последую совету отца и попытаюсь вернуть жену. Позже, если не получится и если сердце мое исцелится, мы подумаем и о других возможностях.
Мать моментально растаяла:
— Ах, Гест, ты всегда был таким романтиком. — На ее лице появилась мягкая смиренная улыбка.