– Хороша подружка-то. Хороша.
Похоже, Радка (уж не знаю чем – задницей, грудью или чем глубже) нешуточно покорила сердце нового ухажера. Не того, кого желала сама, но на то она и судьба – чтобы шутить.
Я благоразумно промолчала. В руках поднос с напитками, ноги гудят от усталости; уморившаяся от танцев толпа по большей части вернулась к столу – настало время новой волны тостов.
– Слушай, дай мне номерок ее браслета, а?
Я продолжала молчать. Трепал края скатертей и легких тентов теплый ветерок; плыли по небу легкие облачка.
– Думаешь, у меня нет шансов?
И я впервые на него посмотрела – на Свена, глаза которого при ближайшем рассмотрении оказались сине-зелеными, умными и пронзительными. Нет, он однозначно не был ни дураком, ни «распиз№яем», коим считала его Радка. Свен был человеком крайне терпеливым, умеющим ждать, видеть и слышать.
– Просто не сдавайтесь, – вдруг тихо выдала я то, чего не ожидала от самой себя.
Он улыбнулся мне уголками скрытых в русой щетине губ – симпатичный и похожий на медведя «недогном».
До конца смены оставалось десять минут, когда ее толкнули. Случайно. Не то оступился, не то запутался в собственных ногах пьяный гость, зацепился за ее поднос, и бокалы полетели на землю.
Она утирала слезы уже на кухне после того, как уборщики помогли собрать ей осколки.
– С меня вычтут, Нежка… А я же не виновата. Такой день дурной… Сказали, что вычтут за все фужеры, а там стекло Ринуанское, видела?
Я видела – дорогое стекло, с росписью.
– Много вычтут-то?
– Повар не сказал, сколько именно. Сказал только – много.
И она принялась размазывать по лицу черные потеки туши.
– За что, Нежка, за что? Если бы ни этот мужик придурошный, я бы… Просто все нервы ни к черту. И почему с меня? Ведь это не я…
– Так, может, с того пьяного и вычтут? Ты же еще не знаешь – поднимут записи с камер, разберутся.
– Да кому нужно разбираться?
– Вычтут с меня, – вдруг раздалось сзади.
И мы снова синхронно развернулись.
Позади нас, освещенный светом от окна, стоял Свен. Все такой же загадочный, такой же хитрый и улыбчивый.
– Не переживай, мадама, я скажу, что это я разбил стекло, и оплачу все. Делов-то.
И он сделал вид, что приподнял ладонями такие же большие, как у Радки, сиськи, и смачно облизнул правый сосок. Расхохотался, подмигнул ей и отправился прочь, смешно поигрывая ягодицами.
Радка улыбалась сквозь слезы.
– Придурок. Ну, скажи, Нежка, придурок ведь?
Если бы она знала, что полчала назад я нацарапала для него на салфетке ее номер браслета, она выполоскала бы меня в унитазе и повесила сушиться на балконе. Головой вниз.
– …вроде и на благородные поступки способен, и такой развратник. Как так можно? Ведет себя как идиот, болтает без умолку, еще и в кавалеры метит – ну, какой с него кавалер? А что за фужеры заплатил – спасибо ему, не ожидала. Слушай, чего-то я устала – давай члены в другой раз красить пойдем? А сейчас поваляемся, отдохнем. Потом, может, в спа? Или в бассейн?
Мы лежали на кроватях бревнами – денек выдался тот еще, и заниматься боди-артом чужих гениталий действительно не хотелось. К тому же Радку несло – она то хаяла Свена, то изумлялась ему, то фыркала раздраженной ежихой, то хвалила, что выручил, то вновь принималась хаять.
А на меня вдруг совершенно неожиданно вновь накатила тоска – вспомнился человек с синими глазами. Странная штука – настроение. Как погода: никогда не поймешь, что станет утром, к обеду и вечером, только и остается, что таскать с собой на всякий случай зонт…
Он все еще где-то здесь, в Городе. Наверное. Жаль, что мы встретились и так скоро расстались, жаль, что не успели даже рассмотреть друг друга, жаль, что не поговорили.
Он никогда не узнает, что был мне родным. И, вероятно, где-то внутри всегда им останется. Он завершит здесь свои дела, нагуляется и уедет – вернется к прежней жизни, не вспомнит, что встретилась ему на пути некая «Нежка», однажды станцевавшая тот дурацкий танец.
Все пройдет, пройдет и это. Переживется каким-то образом, сотрется из памяти, и встретится на пути другой – подходящий не на сто процентов, но на восемьдесят. Пусть на шестьдесят…
Как-то пережить, как-то продержаться. Потихоньку все забудется.
– …представляешь: просыпаться с таким каждый день? Он же болтает без умолку, он шумный, он все собой заполняет. Будет, наверное, лапать каждый день да по жопе шлепать…
Это она все еще про Свена – Радкин голос теперь звучал для меня фоном.
Не поможет спа, не поможет бассейн – поможет время. Грустно, что «не срослось», однако я все еще была благодарна за ожившее вдруг сердце, которое теперь ворочалось в груди, пытаясь принять наименее болезненное положение и снова впасть в спячку.
Лучше бы он оказался таким, как Свен, – понятным, «своим» в доску, простым, – и мы бы сошлись легко.
Но нет – «мой» оказался не таким, а полной Свену противоположностью. Не успела я перевернуться на бок и закрыть глаза, как к нам в дверь совершенно неожиданно позвонили.
– Если это ОН, – ругалась по пути Радка, – я ему бороду узлом завяжу. А ведь с него станется, отыскать, где живу, и припереться. Вот я ему сейчас расскажу…
Она почему-то даже не подумала о том, что гостями могли оказаться девчонки снизу или же кто-то еще.
Щелкнул дверной замок и тут же раздался возглас:
– Ух ты, бл%дь…
И тишина. От удивления я аж приподнялась на локтях.
– Нежка… это… к тебе. Кстати, мистер, она не ходит на кофе с теми, кто не умеет ее ценить.
И вновь тишина. Да кто там?
– Нежка… Нежка?
Радка вошла в комнату и с глазами-блюдцами судорожно кивнула на дверь – мол, иди, глянь. А стоило мне поравняться с ней, прошептала: «Может, не ходи с ним, а-а-а?».
То, вероятно, была моя услышанная небом немая мольба. Или же подарок от деда Мороза ко всем моим прошлым и будущим дням рождения сразу.
У дверей, расслабленно опершись о (на) косяк и сложив руки на груди, стоял он – мужчина с синими глазами. И я вдруг поняла, почему Радка встретила его словами «ух ты, бл№дь» – я бы и сама, не будь я сдержаннее, его так встретила.
Член – это первое, на чем почему-то сфокусировался мой взгляд. Свисающий, приятный глазу, уютно устроившийся в подушке из темных курчавых волос толстенький член. Осознав, куда я пялюсь, я закашлялась. Оно и понятно: сложно привыкнуть, что в Городе все мужчины ходят голыми, еще сложнее, когда один из них (и не какой-то там, а тот самый!) вдруг обнаруживается у твоей двери.
А, стоило мне поднять глаза, как наши взгляды сцепились, и мое сердце, не успевшее принять безболезненное положение, вдруг дернулось вновь.
Он пришел.
Зачем?
Сквозь стыд, сквозь красные щеки я вдруг почувствовала, что рада ему. А еще поняла, что не знаю, что сказать, – не имею возможности пригласить внутрь, не могу предложить чаю, вообще мало что могу, кроме как стоять у дверей чуркой.
– Инига?
Он запомнил. Он почему-то запомнил мое имя.
– Да. Я могу что-то…
«…для Вас сделать? Быть Вам полезной?»
Путались мысли, путались слова. Хотелось быть вежливой и одновременно не ошибиться в выборе фраз. Не на этот раз.
– Если Вы хотите пригласить ее на кофе, то на кофе она не ходит, – раздался из комнаты раздраженный голос Радки. Мне почему-то стало смешно – она пыталась меня защищать.
– Кофе? – игнорируя грозный тон подруги, спокойно поинтересовался незнакомец.
Мы какое-то время смотрели друг на друга.
Он опасен для меня… Он разобьет мне сердце… То был омут, в который я, похоже, собиралась нырнуть.
– Только в обмен на имя, – тихо и серьезно выставила я свое условие. – Настоящее.
Глаза напротив насмешливо прищурились, однако веселья в них не наблюдалось.
Секунды тишины – одна, две, три…
«Он ведь сказал – без имен…»
Наверное, он мог развернуться и уйти, мог пожать плечами и произнести «нет». И то было бы последнее «нет» в нашей жизни, потому что «хочешь получать – умей делиться». Таковым было мое правило для любых отношений.
– Логан.
Бросил односложно. А в глазах дерзкий огонек – мол, получила? А теперь пошли.
Кивок через плечо, плавный разворот, и мужчина зашагал по коридору.
Тоска еще более сильная, нежели раньше, вдруг накрыла меня – я пропала. Пропала, потому что я балдела от его голоса, глаз, фигуры, широких плеч, задницы…
Увидев, что я собираюсь броситься за ним, Радка промычала: «Нежка, блин» и обреченно хлопнула себя по лбу.
– Все будет хорошо, – прошептала я.
И сама в это не поверила. Наверное, будет ядерный взрыв. А следом пустота. Но ведь когда-нибудь – тысячи лет спустя – все ведь все равно будет хорошо?
Что-то менялось в ее присутствии – что-то в пространстве. Оно как будто становилось чуть насыщеннее, интереснее и загадочнее. Помешивая сахар в кофе, Логан пытался разобраться, в чем же кроется причина метаморфоз?
Густые каштановые волосы, голубые глаза, минимум макияжа. Высокие скулы, пухлые чувственные губы, ровный нос – симпатичное, по-своему даже красивое лицо. Он видел красивее, но это, чем больше он на него смотрел, тем больше ему почему-то нравилось. Нравился глубокий, серьезный и чуть насмешливый взгляд – постоянно ускользающий. Нравились открытые, честные выражения и живые эмоции – он не ошибся, Нежка действительно была «живой». Слишком чистой для этого места…
Эвертон одернул себя – «чистая» не пришла бы работать сюда.
– Значит, разносишь напитки?
– Да, просто хожу с подносом туда-сюда.
– Сложно?
– Терпимо.
Диалог ни о чем. Однако приходилось терпеть и не слишком напирать, потому как он пришел сюда не для допроса и не для того, чтобы понять чьи-то мотивы, а для того, чтобы «соблазнить и трахнуть». Проще некуда. И все же вопрос «тебе не хватало денег на жизнь? Или секса?» вертелся на языке – пришлось приложить усилие, чтобы не озвучить его.