Я отнюдь не чувствовала себя прекрасной – не в данный момент. Скорее, «обгаженной».
Но, не успела я открыть рот, чтобы на это пожаловаться, как в дверь открытого балкона вдруг долетели звуки гитары и снизу из сада зазвучал зычный мужской голос.
– Не-е-е-ет, – стонала Радка, – только не это, только не оральные песнопения… Этого еще не хватало! Он же всех перебудит!
Под нашими окнами выводил одну серенаду за другой мистер «борода».
– Где он узнал, где я живу?! Вот же свинтус. Оболтус! Онанист-орарист!
Свен плевать хотел на то, что его «любовь» злится и брызжет слюной.
– Иди отсюда! Иди, говорю! Свали, кыш! – она гнала его, как вшивого уличного котяру, решившего позариться на белоснежную породистую кошечку. – Улепетывай, говорю!
«Моя Радуля, моя награда, тебя одну мне в целом мире надо…
Выходи Радуля, выходи Лапуля, покажу тебе я «о-ля-ля»…»
– Я ему это «о-ля-ля» перекину через жопу и вокруг шеи затяну!
Шумели обдуваемые ветром кроны деревьев; где-то снизу распахнулось окно – у исполнителя серенад прибавилось зрителей.
– Создатель! – металась по комнате Радка. – Стыд-то какой! Они ведь поймут, что он это мне… Как же его прогнать? Нежка, как его заткнуть?
Я не отвечала по той простой причине, что в этот момент затыкала собственный рот одеялом, чтобы мой смех не добавил масла на раскаленную сковороду.
– Кыш! Иди отсюда, распелся тут!
«Мое бедное сердце – оно без тебя погрязло в темноте…»
Вдруг сменилась пошлая песенка блюзовой балладой. Довольно, кстати, мелодичной и качественно исполняемой.
«И лишь один цветочек зажжет его везде…
Включи меня, как лампочку в подвале,
И вместе из одиночества мы свалим».
Свен не прекратил петь ни тогда, когда с ним рядом упал наполненный водой полиэтиленовый пакет, ни когда Радка пригрозила, что сейчас обязательно позовет охрану. Из соседских окон хихикали.
«Приходи, я здесь один. Включи меня, зажги меня
И влей мне в сердце немножечко огня.
Тебя увидел, Рада, и сон навечно потерял,
О, если б мог, как крепко бы тебя сейчас обнял…»
Радка держалась за голову, носилась взад-вперед и причитала, что Свен потерял и «сон, и мозги, и совесть» и что ему вообще нечего было терять, так как совести он точно никогда не имел, а с нее теперь, не приведи Создатель, взыщут штраф за нарушение вечернего спокойствия на территории обслуживающего персонала.
В какой-то момент она сделала ход конем – захлопнула балкон, врубила на полную кондиционер и забралась под одеяло.
– Все, спим. Спим! Пусть играет, что хочет и сколько хочет.
Прежде чем утихнуть, песни о «любимой Радке» звучали еще минут двадцать, и все это время с соседней кровати неслись проклятья:
– Всех блох этому коту граблями вычешу, для языка прищепку куплю – позор-позор… – шипела Радка шепотом. – Гитару еще раздобыл, перебудил весь пансион, ловелас недобитый…
Я безмолвно улыбалась темному потолку.
Глава 6
Будильник в это утро не звонил, так как накануне вечером Радослава указала на «экране персонала», что сегодня мы «выходные». Нам дали добро. И потому – сон без ограничений, сладкие потягушки, солнечный свет и щебет птиц сквозь распахнутый балкон – ночью, устав регулировать температуру кондера, Радка сама распахнула дверь (благо Свен к тому времени уже скрылся вместе с гитарой).
– Хорошо-то как, а-а-а? Слушай, надо почаще отдыхать. Может, будем работать один через один?
Я тоже балдела на мягкой постели – ни срываться, ни бежать, ни спешно одеваться в униформу.
– Кстати, сегодня по Городу мы можем гулять голыми. Вообще.
Эта мысль рассмешила нас обеих.
– Хм, голыми как-то непривычно. Лучше снова в униформе.
Да, наши тряпочки скрывали немногое, но они скрывали хоть что-то.
– Согласна.
– Ты первая в душ? Или я? Или сначала позавтракаем?
Обсудить сей насущный вопрос мы не успели, так как нам позвонили в дверь и… начались сущие чудеса.
Роз доставили ровно девяносто штук – в шести букетах по пятнадцать в каждом: красные, розовые, персиковые, бордовые, даже нежно-фиолетовые.
– Вот это да…
Радкины глаза распахнулись одновременно с вытянувшимся от удивления лицом.
Пока невзрачный парнишка-курьер вносил цветы и специальные серебряные поддоны-подставки под букеты, следом в нашу комнату пожаловал человек в белоснежном колпаке повара, белых перчатках и белых полупрозрачных трусах-боксерах:
– Завтрак-«люкс». Оплачен для двух прекрасных леди.
– Завтрак-«люкс»?
– Так точно. Нежный омлет со шпинатом и зеленью, салат из устриц, карпаччо, свежая выпечка, туллитанские сыры, клубника в шоколаде и шампанское.
– А просто чай или кофе?
– Конечно, чай и (или) кофе прилагаются. Но шампанское рекомендую попробовать – искристое, розовое, чрезвычайно изысканное на вкус.
– Ого, попробуем.
– Слушай, это твой полудурок вытворил или мой?
От этой фразы я прыснула; Радка тем временем целеустремленно и методично исследовала букеты на предмет открытки, записки или хотя бы чего-нибудь, указывающего на личность благодетеля. От обилия цветов по нашей мелкокалиберной комнате плыл сладкий розовый аромат, который смешался с запахом горячих булочек, и я вдруг против воли почувствовала себя изысканной и богатой дамой, живущей в многомиллионном особняке.
– Знаешь, а мне нравится – отлично начинается наш выходной.
И чего греха таить, мне хотелось, чтобы «благодетелем» оказался раскаявшийся Логан. Вдруг накануне вечером он сел, переосмыслил собственное поведение, решил, что повел себя, как идиот, и решил исправить ошибку? Нет, конечно, я бы не кинулась ему на шею и после девяноста роз, но «спасибо» озвучила бы от души, а при следующей встрече обязательно бы попросила оставить нравоучения для кого-нибудь другого.
«Уж, если ты хочешь со мной встречаться, то давай будем просто наслаждаться жизнью и друг другом», – сказала бы я. И он бы, согласный и раскаявшийся, кивнул.
Именно об этом я мечтала, когда заметила, что на мою грудь с огромным интересом смотрит практически обнаженный повар, – черт, мы же голые! Мы с Радкой голые и впервые, кажется, не заметили этого. Блин, а Город все-таки берет свое.
Увидев, что его разглядывания застали с поличным, черноволосый кулинар притягательно вспыхнул и многозначительно поправил эрекцию в прозрачных трусах.
– Мое почтение, дамы! Столик остается у вас, его через час заберет уборщица.
– Хорошо.
Повар вышел за дверь, улыбаясь.
– Радка, мы голые, – сообщила я подруге, когда и курьер скрылся за дверью.
– А? Да? Ой…
Мы смеялись до тех пор, пока в комнату вновь не пожаловал курьер:
– И еще подарок для мисс Радославы.
– Еще и подарок?
– Это вы – Радослава?
– Я.
Ей вручили огромную коробку с бантом, после чего, желая доброго утра, отличного дня и хорошего вечера, удалились. Кстати, удалились спиной – разглядывали Радкины титьки.
Вот же ж… мужики.
– А что в коробке? Что в коробке?
Для Радославы? Значит, даритель не Логан. Значит, не сел, не раскаялся, не решил исправить ошибку – на несколько секунд мне сделалось муторно. А потом я взглянула на сияющее лицо Радки и вдруг решила – к черту! Это наш день, наш выходной и наши счастливые мгновения. Вот не буду их портить, несмотря на то, что даритель не Логан. Это утро, это жизнь, это мелочи. И все еще может быть.
– Блин, знаешь, сколько они стоят?
– Сколько?
– Я вчера такие видела в (на) витрине мельком – залюбовалась ремешком. По четыреста семьдесят каждые!
– Каждые?
– Я те говорю!
В коробке обнаружилось два новехоньких браслета для переговоров – почти таких же, как у нас на запястьях, но не таких. Утонченнее, красивее, изысканнее.
– По ним можно звонить, как по телефону: проговариваешь номер, они набирают его сами, а после тот, кто «берет трубку», слышит голос собеседника прямо в ухе. И ответы тоже прямо в ухе, как будто у тебя микрофон. Только микрофона на самом деле не надо. Такие «часы» действуют только в пределах Города «Икс», мне Лора говорила, и сделаны специально для него.
– Блин, классно. Нам бы такие в Нордейле.
– Ага.
Часы действительно были классными – женственными и очень красивыми, с белоснежным витым ремешком и огромным количеством мелких сверкающих камешков по окружности циферблата.
– Классные.
– Я в них еще вчера влюбилась… Только сама бы не разорилась. Нежка, как он узнал?
Он – имелось в виду Свен. Который снова подписался «Свином». Так и написал: «Моей грудастой королеве от Свина».
– Может, угадал?
Ну, не следил же он за ней, в самом деле?
Радка некоторое время колдовала над подарком, затем довольно крякнула:
– Так и думала: свой номер он сюда уже добавил. Смотри, и даже сообщение написал: «С добрым утром, Радость моя! Отличного дня. Думай обо мне». Вот же какой!
Я улыбалась: Свен – молодец. Мужик. Да, не самый красивый или не самый высокий, но способный на красивые жесты. Настоящий, настойчивый, неглупый – и на цветы не поскупился, и на вкусный завтрак, и даже браслеты купил для «возлюбленной» и ее подружки. Умница.
– Слушай, но если сегодня он снова придет под окна серенады петь, я не выйду.
– Выйдешь.
– Не выйду!
– Куда ты денешься? А сказать «спасибо» за подарки?
– Я не продаюсь! Ни за цветы, ни за часы!
Она даже было передумала их одевать, но затем желание покрасоваться пересилило, и браслет со щелчком обвил тонкое запястье.
– Навряд ли он пытается тебя купить. Просто выражает симпатию.
Радка все еще хорохорилась, хотя сама же лучилась довольством.