В общем, меня срочно требовалось ущипнуть.
Расслабиться мне помог случай – захотелось в туалет. Ничего необычного, так? Мы договорились встретиться в зале, после чего я сходила в женскую комнату, вымыла и высушила руки, затем вернулась в коридор и, полагая, что захожу в нашу «аудиторию», благополучно свернула не туда.
Попала в не особенно большую темную комнату с пятью рядами кресел, частично занятых мужиками в «трехмерных» очках, держащими в руках… надувных крокодилов. Мужики все как один смотрели на экран, охали и ахали на все лады и ладно натягивали движениями вверх-вниз себе на гениталии надувные игрушки.
У меня глаз выпал!
– Девушка, эта зона глухонемых! – зашептали сзади. – Уходите отсюда, уходите!
А я принялась хохотать, как умалишенная. Вы когда-нибудь слышали, как стонут двадцать глухонемых возбужденных мужиков? А эти крокодилы… Почему крокодилы?!
Из чужого зала я вывалилась со слезами на глазах и угодила как раз в руки своему провожатому.
– Я тебя потерял. Там наше кино начинается.
– Я… там… – я истерично икала и хрюкала. Кое-как успокоилась. – Не важно… Перепутала зал. Идем.
Вот ведь, нарочно не придумаешь – все увиденное я четко запечатлела в памяти, чтобы вечером обязательно поведать Радке.
И о чем-то был фильм. Я слушала диалоги, послушно смотрела на экран, но не видела ни лиц героев, ни их приключений – я чувствовала. Чувствовала то, что возбуждало не мое тело, но мою душу сильнее – как поглаживали мою ладонь.
Логан, наверное, смотрел фильм. Может быть. А мне хотелось растечься сентиментальной лужей. Он просто сидел и ласково гладил мои пальцы. Иногда сжимал их, и тогда я сжимала его в ответ. И не осталось для меня ни цветов, ни звуков, ни других зрителей – были он и я, разделенные бархатистым подлокотником. Тепло его плеча, осторожные касания и волны нежности. Эти моменты я бы не променяла ни на какие другие, и ни одно другое свидание не ощущалось для меня романтичнее этого.
Грохотали вокруг взрывы, сотрясались от звуков выстрелов стены, то нарастала по мощности, то затихала музыка, а я чувствовала себя, словно в уютной норке. Как будто «в домике» со своим человеком; и в этом темном зале кинотеатра вдруг неслышно испарилось мое одиночество.
Хлюпала, плакала и жмурилась от чувств моя душа.
А Логан, наверное, этого не знал. Логан смотрел фильм.
– Как-то уж слишком «нормально» мы познаем это место. Как в обычном мире.
– Это ты о том, что мы не рванули в зону «садо-мазо» или публичного анала?
– Именно.
До машины, которая стояла на парковке перед кинотеатром, было рукой подать, но мы почему-то завернули для прогулки в раскинувшийся позади «Фильмикса» сквер, заросший высокими кленами, липами и густым кустарником, среди которого прятались лавочки.
Мы гуляли, словно подростки. Слушали шелест листвы, нежились теми неглубокими, но уже таинственными тенями, которые рождаются во время заката, с наслаждением вдыхали аромат разнотравья. Однако тема, на которую зашел разговор, была довольно опасной – однажды мы из-за этого уже повздорили, – и потому теперь я тщательно выбирала слова.
– Понять этот Город не значит раскрепоститься до идиотизма. Лишь до какого-то нужного тебе самому уровня. И раскрепощение ведь не означает моральную деградацию.
– Для некоторых означает.
– Это всего лишь значит, что они уже были морально деградированы, а здесь лишь проявили себя. Опять же, это ведь хорошо, что то недовольство, которое люди копили от того, что не могли реализовать свои желания, не выплеснулось «не туда». Здесь они обрели себя и сделались счастливыми. Это ведь хорошо.
– Только откуда у них вообще взялось желание так…
«Низко пасть» – я слышала его без слов, своего спутника. И едва ли желала вновь ходить по тонкому льду. Его осуждение не ушло, оно почему-то на данный момент решило обходить стороной мою персону.
Интересно, почему?
– Здесь много тех, кто снимает одежду и чувствует себя свободнее. Большего им не нужно.
– А нельзя стать свободнее в нормальном мире?
– Иногда нельзя.
– Почему?
Логан повернулся и посмотрел на меня неким странным тестирующим взглядом – слишком пристальным, слишком глубоким.
Я пожала плечами:
– Потому что мы зачастую даже не замечаем, насколько закрепощены. Не видим этого.
Он вздохнул. Не от моего ответа. Просто.
– Опять же, – я улыбнулась, желая подразнить, – мы только начали. Завтра мы выберем зону поинтереснее.
– Завтра выбираю я, – уголки красивых губ дрогнули.
– Хорошо.
Тихо вечерело; в тени аллей ни души. Только мы. Странно, но мы оба почему-то не рвались в постель – млели друг от друга (это ощущалось по взглядам, по касаниям), но не бежали «просто трахаться». Как будто наслаждались чем-то гораздо более глубоким. Тем чувством, которое возникает лишь тогда, когда встречаются два правильных человека.
«Дала» бы я ему, накались между нами страсть? Конечно. Без вопросов. В этом Городе я бы не решилась ни с кем, но с Логаном бы проделала все то, о чем давно уже мечтала, потому что с ним у нас был душевный контакт.
– О чем думаешь?
Какой хороший вопрос. Такой выражает одновременно интерес, любопытство и заботу.
Вдоль земли сгущалась полупрозрачная синька; небо казалось охристым и безмятежным.
– О том, что это совсем непросто – отключить голову.
– Точно. Но мы договорились.
– Да, договорились.
– И у тебя получается?
Он меня подловил.
– Пока… не особенно.
К обратной стороне лавочки мой спутник подвел меня за руку. Сам оперся задом на спинку, меня поставил перед собой – близко-близко. Улыбнулся той самой улыбкой, которая все время казалась мне невеселой, но загадочной, и попросил:
– Давай. Прямо сейчас.
– Что «давай»?
– Отключай голову.
Ух ты… ах ты… Я занервничала и заулыбалась – легко сказать.
– Ты ведь просила меня о том же. Так покажи пример. Что бы ты делала, если бы сейчас отключила голову? Как вела бы себя?
Вопрос поставил меня в тупик. Действительно, а как бы я себя вела?
Он ждал.
«Вот он я, – приглашали синие глаза. Далеко не глупые, чуть насмешливые, серьезные. – Что будешь делать?»
А ведь я никогда не пробовала даже думать о том, чтобы дать себе волю и просто… Что – просто? Насладиться моментом. А что, если бы Логан сейчас завис во времени, не был бы против ничего из того, что я делаю… Что, если он был бы «за»? Не осуждал бы меня, не тестировал. Что, если бы он наслаждался всем тем же, чем и я?
Тогда. Что? Бы? Я делала?
И вдруг отвалился, скрипнув, ржавый тормоз, сдерживающий колеса. Я шагнула еще ближе.
Его кожа изумительно пахла – я водила носом по бритой щеке, неторопливо принюхивалась, балдела. Что бы я делала, если? Именно это – балдела бы. Я откинула всякие комплексы и рамки на тему «Что должна и не должна делать женщина на первом свидании» и теперь трогала лицо Логана руками. Касалась кончиками пальцев его бровей, висков, терлась своим носом о его. И от нашей близости меня «штырило».
Я мягко и очень нежно целовала уголки его губ, трогала их подушечками больших пальцев; держала его лицо в ладонях. Гладила шею, мягкие короткие волосы на затылке, я заглядывала в его глаза так глубоко, как только умела: видишь меня? Видишь? Я здесь, я рядом…
В какой-то момент я взяла его руки и «обвила» ими себя, сама обняла его за шею, принялась перебирать волосы. Прижалась к Логану, как можно прижаться только к родному человеку, и впервые позволила себе расслабиться, отпустить внутреннее дребезжание «получится/не получится»… Уже получилось, уже все хорошо. Все хорошо, мой, мой, насовсем… Представила, что мы давно вместе, мы уже давно все прошли, миновали разногласия и научились просто, глубоко и нежно любить друг друга.
Я гладила его спину, прижималась к его шее щекой, я впервые позволила себе плыть в полном безмыслии. И это оказалось настолько чудесным.
– Ты такой чудесный… Ты знаешь о том, насколько ты чудесный?
Я не замечала того, что тело под моими пальцами начало напрягаться.
Он был таким теплым, таким классным, он так изумительно пах.
– Хочешь, будем стоять так вечно? Хочешь?
Тишина.
– А что ты любишь есть на завтрак? – меня несло – я всецело поддалась потоку «мы давно вместе, мы пара». Настоящее – то, каким оно было на самом деле, вдруг стало неважным – для меня существовало новое настоящее. То, каким я сама его сейчас чувствовала.
– К чему вопрос? – хриплый голос.
– Хочу кормить тебя завтраками. Каждый день. Готовить для тебя.
Он отстранился – болезненный, напрягшийся, скованный после моих слов.
– Это нечестно, – упрекнула я беззлобно. – Я отключила голову, а ты нет.
– Давай… продолжим завтра.
– Давай.
Я вдруг поняла, как это сложно – на самом деле отключить голову. И как сильно потом не хочется «включать» ее обратно.
Наверное, следовало на него разозлиться, но я не злилась. Я вдруг поняла, что только что поделилась с ним – с человеком напротив – частичкой своей души. А примет он ее или нет – его выбор.
– Пойдем к машине.
– Пойдем. А ты заедешь завтра в шесть?
– Заеду.
– И отключишь голову?
– Я попробую.
– Ты обещал в казино.
– Хорошо, – пауза. – Отключу.
Хоть мы шли к машине молча, я продолжала ощущать то фантастическое чувство нашего единения, которое позволила себе испытать в парке.
Спроси кто-нибудь Радославу: «Ты уверена, что этим вечером ты не выйдешь к Свену?», и она категорично отрезала бы: «Конечно! Сто процентов. Голову даю на отсечение!»
И она уже дважды ответила «нет» на сообщения: «Я пришел, ходь во двор», «Мерзну без тебя». Нет, на второе она ответила не «нет», но «плевать» – смысл один.
Свин не отставал.
Ее браслет пикал каждые две минуты:
«Счахну тут один…»