Тот, кто размеренно бежал впереди, не отвечал. На нас уже дважды с криком вылетали какие-то идиоты, и каждый раз Логан подсекал их точным ударом – одного в колено, второго в пах. И противники, катаясь по земле, оставались позади.
«Он умеет драться, умеет…» – мямлила я себе и чувствовала, что еще чуть-чуть и меня стошнит – от нервов, от бешеного нежелания быть там, где я есть сейчас.
– Ты где-то… учился… драться?
Нет ответа; шорох подошв кроссовок и цеплючие папоротники. Мышцы на мужской спине перекатывались, как вздутые подшипники под масляной от пота кожей; у меня из-под титек, равно как и по позвоночнику, скатывались струйки пота. Почему… я… не ходила… в спортзал?
Когда у меня над ухом раздался свист пули, меня повалили на землю столь стремительно, что я заверещала от боли:
– Тихо. Тихо, я сказал!
И Логан достал из кобуры пистолет. Почему-то закрыл глаза, прислушался, на чем-то сосредоточился, а после стремительно высунулся из-за бревна и дважды выстрелил. Раздался всхлип; кто-то упал на землю.
Пока мой спутник изучал электронную карту с движущимися по ней точками, я раскачивалась из стороны в сторону со словами «еп-твою-налево… блин-блин-блин…».
– Побежали. Быстро.
– Я не могу.
– Побежали!
Он впервые рыкнул на меня.
«Это не настоящее… Правдоподобное… Уровень боли – семь…» «Если насилуют, то насилуют…»
В нас стреляли, а он стрелял в ответ; лес все не кончался. Лес был бесконечным, темным, затхлым. Иногда он делался светлее, иногда темнее, иногда реже, иногда гуще.
– Беги, беги, – подгоняли меня.
Ноги болели от усталости; звенели мышцы, горели легкие.
– Не могу больше… бежать. Не могу…
Подъемы, овраги; узкая тропка, вьющаяся сквозь необъятные джунгли. Я чувствовала, что еще немного, и свалюсь.
– Беги, – орали на меня так яростно, что мои ноги бежали, несмотря на боль, на усталость, на саму невозможность более бежать.
А потом перед нами возникла поляна, широкая дорога и джип с открытым верхом на ней.
– Внутрь!
Сама я залезть не смогла – меня довольно грубо закинули. Мне хотелось кучей бесполезного желе стечь под сиденье, но вместо этого я автоматически потянулась за ремнем.
– Не пристегивайся!
– Почему?
Дико и мощно, вспугивая птиц грохотом, взревел мотор.
(Blue Stahli – Ready Aim Fire)
Я более не задавалась бесполезными вопросами, такими как: «зачем они за нами едут?», «что им от нас нужно?», «зачем они вообще пришли в эту зону?». Здесь, похоже, обитали полные неадекваты, и сейчас четверо из них на полной скорости преследовали наш джип. Тряска в салоне стояла такая, что мои зубы рисковали раскрошиться в порошок. «Неадекваты» стреляли.
– Логан, – скулила я под свист пуль, – Логан, они стреляют…
Происходящее не укладывалось в моей голове – в нас действительно стреляли, Логан вел джип на какой-то страшной скорости – иногда колеса отрывались от земли так высоко, что мы парили точно так же, как это показывали в фантастических боевиках, – а приземлялись мы с таким грохотом и тряской, что мои мозги уже не единожды сотворили кульбит в пределах черепной коробки.
– Они… Они…
Они нас убьют. Я больше не верила, что это игра.
– Посмотри, что на заднем сиденье!
– Что?
– Что в ящике?
Лезть на заднее сиденье? Когда в тебя стреляют? Когда хочется слиться с сидением и желательно оказаться в другом измерении?
– Я больше никогда… – я размазывала по лицу сопли, как последняя трусиха.
– Лезь! – орал водитель, и я полезла. Кое-как дотянулась до ящика, обнаружила в нем еще гранаты.
– Там… гранаты! – проорала сквозь рев движка.
– Кидай!
– Куда?
– Назад!
Я чувствовала себя роботом, получившим неверную команду.
– Они же… умрут…
Я скорее прочитала это по губам, нежели услышала.
– Или умрем мы.
– Ты же сказал…
Что тут не умирают…
И что-то вдруг включилось во мне – некая скрытая ярость. Я не хотела умирать – не сейчас, не молодой и не с чувством, что из-за меня умрет кто-то еще. Нет, нет, нет. Не так и не сейчас. И я, с остервенением желая отомстить каким-то мудакам, преследующим нас, полезла на заднее сиденье.
Первую гранату я выронила под сиденье – уже без кольца, – и Логан за пару секунд отыскал ее рукой наощупь. Отыскал и выбросил из джипа в лес – там рвануло так, что мне покорежило остатки извилин.
– Инига… бл№;дь.
Я впервые видела его таким бледным.
– Я… больше… не буду.
За вторую гранату я держалась так крепко, будто в ней был спрятан самый крупный бриллиант этого мира – чека прочь, размах, бросок…
Я попала преследователям под левое переднее колесо – их машина перевернулась во время взрыва.
– Молодец.
Далее, вернувшись на переднее сиденье, я сидела и смотрела вперед стеклянными глазами и чувствовала себя зло-счастливой от того, что «мудаки» нас не достанут.
Время смешалось, слилось, перестало существовать. Давно ли мы зашли под Купол? Час назад, два, три? Быть может, мы здесь уже сутки?
По открытой равнине мы пробирались долго и почти все время ползком. Я ободрала пузо, я сбила колени, но больше не жаловалась. Логан бесконечно кого-то отстреливал. Он стал другим. Совершенно. Странно, как я раньше этого не поняла, но он был солдатом. В прямом смысле этого слова – все его умения, все его мышцы – нет, никакого «рафинада», все настоящее, отработанное жесткими тренировками, условиями и временем. Мы не разговаривали; я четко выполняла то, что мне приказывали: «Сиди. Замри. Пошли, быстро! Теперь тихо…» Я научилась понимать его жесты. Бесконечная равнина длилась километры; мы прятались за спинами редких камней и иногда по несколько минут отсиживались, прежде чем совершить очередную перебежку.
– Там дальше река, будет проще…
Я больше не ждала выхода отсюда, я понимала, что нужно просто идти. Я боялась представить, что ждало здесь тех, кто сунулся на «охоту» без своего «Логана».
Патронов и гранат хватало, но иногда мы находили дополнительные «юниты» – новое оружие, боеприпасы, аптечки. Что-то оставляли, что-то брали с собой. В конце равнины мне впервые вручили винтовку.
Озеро. Скорее, речная камышовая заводь; пирс. Мы смотрели на него с возвышения – у пирса ошивались четверо.
– Если возьмем лодку, то через сорок минут будем снаружи.
– Их четверо, а ты один.
– Нас двое.
Логан смотрел на меня тяжелым взглядом.
– Может, можно обойти?
Я боялась за него. Если с ним что-то случится, я вообще отсюда не выйду или выйду калекой, и мои психологические травмы будут заживать столетиями.
– Обходить будем сутки.
Да. Сутки в этом месте – слишком много. И слишком тяжело. Здесь не дадут поспать, здесь не дадут отдохнуть, здесь нет еды, а мой желудок уже стонал от голода.
– Ты должна снять двоих. Я подберусь тихо, уложу того, который у входа, и того, кто рядом с лодкой. Но из дома выйдут двое – сними их.
Сними. Выстрели. Убей.
Меня физически тошнило; ладони ходили ходуном так сильно, что я себе в ногу бы не попала, решись я на такую дурость.
– Я не смогу…
Такого Логана я не видела никогда – сильного, злого и при этом очень спокойного. Оказывается, я не просто его не знала – я совершенно его не знала.
– Ты ведь говорил, что ты программист… Почему ты просто не отказался?
– Инига, сними их.
Здесь, сверху, завывал ветер; поверхность озера шла ребристыми барашками.
Я совершенно не хотела никого убивать даже понарошку.
– Скажи, там ведь резиновые патроны?
– Они не настоящие, да.
Я не знала, врет он или говорит правду.
– Можно, я выстрелю им в ноги?
– В корпус.
– Ладно, в корпус.
Одно я знала наверняка: я никогда больше не пойду в зону «Охоты». Даже если мне очень и очень много заплатят. Война – не мое. Винтовки – не мое. Стрелять – не мое.
– Прости меня…
…за то, что втянула нас сюда.
Выражение синих глаз не изменилось.
– Я пошел.
– Будь осторожен.
Я дрожала, я была напряжена до предела. Мне хотелось выть.
Что он сделал с первым, я не увидела, потому что они оба стояли ко мне спиной; единственное, на что я надеялась, так это на то, что он не перерезал ему глотку.
– Это игра… – шептала я себе, – это ненастоящее. Все увечья вымышленные.
Угу. А мои коленки болели очень даже по-настоящему. Второго Логан выключил ударом по затылку. И вот тогда настала моя очередь…
Винтовка стояла на приземистой треноге, и только поэтому мушка не скакала по врагам, как блоха.
Один выстрел.
Я попала человеку в бок. Едва не блеванула, когда сквозь оптический прицел увидела, как хлынула кровь.
Второй выстрел. Второму я попала в бедро. И поняла, что не могу встать и бежать, когда Логан сделал знак рукой «давай сюда!».
Он стащил меня с холма на собственном плече. Забросил на холодное дно лодки, словно куль с картошкой, дважды не больно, но противно, хлопнул по щекам.
– Давай, перед нами только река. Если прорвемся сквозь засаду ниже по течению, мы у выхода. Почти дома.
Я уже, кажется, забыла, что такое дом, что вокруг может быть не лес, что где-то не стреляют и даже иногда едят.
– На тебе стрельба, поняла?
Мне снова хотелось плакать. Хуже – мне хотелось валяться, рыдать и просить, чтобы меня вынесли отсюда на руках.
– Давай, моя хорошая, я тобой горжусь. Слышишь?
Теперь он сидел передо мной на корточках и сжимал мои щеки ладонями. И взгляд такой проникновенный и теплый, прямо доза обезболивающего для покалеченного наркомана.
– Ты молодец.
– Потому что стреляю?
По моим щекам катились слезы.
– Потому что не сдаешься.
– Я нас подвела…
– Позже. Мы почти вышли. Когда выйдем, я наколочу тебя по жопе, а после так трахну, что век не забудешь.
Я словно протрезвела. Слетела странная апатичная дымка, отступила истеричность, стало вновь бодро и почти что весело.