Орсини. – Жалкий смешок. – Они убили ее, Борлу. И они убьют каждого, кто может причинить им вред. Каждого, кто привлек к ним внимание.
– А вы?
– А что я? Я в жопе. Ее больше нет, значит, и меня не станет. Уль-Кома пусть катится ко всем чертям, и Бешель тоже, и долбаный Орсини. Я звоню, чтобы попрощаться. Слышите стук колес? Через минуту, когда мы закончим, телефон полетит из окна. Сайонара. Этот звонок – мой подарок на прощанье, ради нее.
Последние слова он уже шептал. Когда я понял, что связь разорвалась, я попытался ему перезвонить, но номер был заблокирован.
Я долго, слишком долго тер глаза. Я делал пометки на бумаге с логотипом гостиницы – не для того, чтобы потом в них разбираться, а просто чтобы упорядочить мысли. Я составил список людей. Я прикинул время в других часовых поясах. Я набрал международный номер на телефоне.
– Миссис Джири?
– Кто это?
– Миссис Джири, это Тиадор Борлу. Из бешельской полиции. – Она промолчала. – Мы… Могу я узнать, как дела у мистера Джири?
Я босиком подошел к окну.
– Он в порядке, – ответила она наконец. – Он злится.
Она говорила очень осторожно, не могла решить, можно ли мне доверять. Я отодвинул тяжелые занавески и выглянул в окно. Несмотря на поздний час, по улице, как всегда, шли люди. Время от времени мимо проезжал автомобиль. Сейчас, ночью, сложно было понять, кто местный, а кто – иностранец и поэтому не-видимый: свет фонаря мешал разглядеть цвет одежды и манеру держаться спешивших по улице прохожих.
– Я хотел еще раз извиниться за то, что произошло, и узнать, все ли у вас нормально.
– Вы хотите мне что-то сообщить?
– Поймали ли мы человека, который сделал это с вашей дочерью? Миссис Джири, мне очень жаль, но нам пока это не удалось. Но я хотел вас спросить… – Я сделал паузу. Она не повесила трубку, хотя и не ответила. – Махалия когда-нибудь говорила вам о том, что встречается с кем-то здесь?
В ответ она издала какой-то звук. Я подождал несколько секунд, а потом продолжил:
– Вы знаете Иоланду Родригес? И почему мистер Джири искал бешельских националистов, когда проломился? Ведь Махалия жила в Уль-Коме.
Она снова издала этот звук, и я понял, что она плачет. Я открыл рот, но мог только слушать ее. Когда я проснулся еще больше, то сообразил, что если наши с Корви подозрения были верны – то мне следовало позвонить с другого телефона. Миссис Джири не бросила трубку, и поэтому после небольшой паузы я окликнул ее по имени.
– Почему вы спрашиваете про Иоланду? – спросила она наконец. – Конечно, я с ней знакома, она же подруга Махалии. Она…
– Мы просто пытаемся с ней связаться, но…
– О боже! Она пропала? Махалия ей доверяла. Поэтому она… Она…
– Пожалуйста, не надо, миссис Джири. Клянусь вам, нет никаких доказательств того, что произошло что-то плохое. Возможно, она просто устроила себе небольшой отпуск. Прошу вас.
Она снова заплакала, но быстро взяла себя в руки.
– Во время рейса они почти с нами не разговаривали, – сказала она. – Незадолго до приземления муж очнулся и понял, что произошло.
– Миссис Джири, у Махалии здесь кто-нибудь был? Я про Уль-Кому.
– Нет, – вздохнула она. – Вы, наверное, думаете, «Откуда матери это известно?». Но если бы у нее кто-то был, я бы об этом знала. Махалия не сообщала мне все подробности, но… Был человек, с которым она тусовалась, но он не настолько ей нравился. Она сказала, что у них все слишком запутанно.
– Как его звали?
– Думаете, я бы вам не сказала? Я не знаю. Кажется, она познакомилась с ним, когда занималась политикой.
– Вы упоминали про «Уль-Кому превыше всего».
– О, моя дочка всех их разозлила. – Она рассмеялась. – Всех погладила против шерсти. И даже объединителей – они ведь так называются? Майкл собирался всех их проверить. Найти имена и адреса в Бешеле оказалось проще. И мы же приехали именно туда. Он собирался их проверить, по одному. Он хотел найти их всех, потому что… один из них сделал это.
Потирая лоб и глядя на улькомские силуэты, я пообещал ей все, о чем она просила.
Чуть позже меня разбудил звонок Датта.
– Вы еще спите, блин? Вставайте.
– Вы через сколько…
Было уже утро, и притом не очень раннее.
– Я внизу. Давайте скорее. Кто-то прислал бомбу.
Глава 17
Улькомская команда саперов собралась у крошечного временного почтового отделения в Бол-Йе-ане. В своих защитных костюмах они казались приземистыми. Подняв визоры шлемов, они разговаривали с благоговейно взиравшими на них охранниками.
– Вы Датт? Супер, – сказал один из них, глядя на знаки различия Датта. – Можете заходить. – Он оглядел меня и открыл дверь комнаты размером с небольшой шкаф.
– Кто ее обнаружил? – спросил Датт.
– Один из охранников. Сообразительный. Айкам Цуэ. Что? Что? – Никто из нас не ответил, поэтому он пожал плечами. – Говорит, что она ему чем-то не понравилась. Он вышел наружу и попросил милицию взглянуть на нее.
На стенах висели полки с ячейками для писем; большие коричневые конверты, открытые и запечатанные, лежали на столах, в углах и в пластиковых корзинах. В центре комнаты стоял табурет, рядом с которым на полу валялся рваный пакет и затоптанные письма. На табурете лежал сверток, из которого, словно тычинки из цветка, торчали электронные внутренности.
– Это механизм, – сказал сапер. Я прочитал имя на его бронежилете: «Тайро». Он говорил не со мной, а с Даттом, чертил лазерной указкой по тому, что называл «двуслойным конвертом». – Открываешь первый – ничего. Внутри еще один. Открываешь его… – Он щелкнул пальцами, символизируя провода. – Неплохо. Классика.
– Старомодный метод.
– Нет, просто ничего мудреного. Но сделано все неплохо. И это не просто son et lumiere. Ее прислали не для того, чтобы кого-то напугать; тому, кто ее открыл, настал бы звездец. И я еще вам кое-что скажу. Видите это? Устройство очень направленного действия. Соединено с ярлыком.
Остатки ярлыка виднелись на бумаге – красная полоска на внутреннем конверте с напечатанной надписью на бешельском: «Потяните, чтобы открыть».
– Тот, кто потянет, получает заряд в морду и падает. Но тот, кто стоит рядом, попадет под раздачу, только если ему очень не повезет, а так только прическу придется поменять. Направленный взрыв.
– Бомба обезврежена? – спросил я. – Можно ее потрогать?
Он посмотрел не на меня, а на Датта. Тот кивнул.
– Отпечатки пальцев, – ответил Тайро, но пожал плечами.
Я взял с полки шариковую ручку и вынул из нее стержень, чтобы не оставлять следов. Я осторожно коснулся бумаги, разгладил внутренний конверт. Саперы его порвали, но разглядеть написанное на нем имя все равно было легко: «Дэвид Боуден».
– Смотрите, – сказал Тайро и покрутил в руках конверт. Под свертком на внутренней стороне внешнего конверта кто-то коряво написал по-иллитански: «Сердце волка». Я узнал эту фразу, но не мог вспомнить, откуда она. Тайро пропел ее и ухмыльнулся.
– Старая песня о родине, – сказал Датт.
– Это не попытка запугать или устроить хаос, – тихо сказал мне Датт, когда мы расположились в реквизированном нами кабинете. Напротив нас, вежливо пытаясь не подслушивать, сидел Айкам Цуэ. – Выстрел на поражение. Какого хрена?
– Посылка с текстом на иллитанском, отправленная из Бешеля, – сказал я.
Поиск отпечатков ничего не дал. Адрес на внешнем конверте и имя Боудена на внутреннем кто-то накорябал прыгающим почерком. Саму посылку отправили из Бешеля, из почтового отделения, которое гросстопично находилось недалеко от самого места раскопок. Хотя, конечно, при импорте она проделала длинный, кружной путь через Копула-Холл.
– Отдадим все это криминалистам, – сказал Датт. – Попробуем проследить ее путь, однако сейчас подозреваемых у нас нет. Может, ваши что-нибудь накопают.
Вероятность того, что мы сможем воссоздать движение посылки по почтовым службам Уль-Комы и Бешеля, была практически нулевой.
– Смотрите, – сказал я тихо, чтобы меня не услышал Айкам. – Мы знаем, что у меня на родине Махалия разозлила каких-то хардкорных нациков. Да, я понимаю, подобные организации в Уль-Коме просто не могут существовать, но если по какой-то случайности, по какой-то ошибке они тоже здесь есть, то вполне возможно, что она могла насолить и им тоже, верно? То, чем она занималась, словно создано для того, чтобы их раздражать. Ну, вы понимаете – подрыв могущества Уль-Комы, тайные организации, ненадежные границы, и все такое.
Он бесстрастно посмотрел на меня.
– Ну да, – ответил он после долгой паузы.
– Два из двух студентов, которых особо интересовал Орсини, вышли из игры. А теперь мы получили бомбу для господина автора «Между городами».
Мы посмотрели друг на друга.
Чуть помедлив, я продолжил уже громче:
– Молодец, Айкам. Ты реально отличился.
– Айкам, ты когда-нибудь бомбу в руках держал? – спросил Датт.
– Нет.
– Даже во время национальной службы?
– У меня еще возраст не подошел, чтобы служить.
– Так откуда ты знаешь, какая бомба на ощупь?
Айкам пожал плечами:
– Не знаю, я просто… Сверток был какой-то не такой. Слишком тяжелый.
– Наверняка сюда присылают много книг, – сказал я. – Может, и какие-нибудь компьютерные штуки. Все это добро довольно тяжелое. Как ты понял, что это не они?
– Тяжесть другая. Сверток был тверже… под конвертами. Было ясно, что там не бумага, а металл или что-то вроде.
– Кстати, а это вообще твоя работа – проверять почту? – спросил я.
– Нет, но я пришел туда – просто на всякий случай. Подумал, что мог бы его вытащить. Я хотел это сделать, а потом пощупал его и… понял, что с ним что-то не то.
– У тебя хорошие инстинкты.
– Ты не думал о том, чтобы его открыть?
– Нет! Он же был не мне.
– А кому он был адресован?
– Никому. – На внешнем конверте не было имени получателя, только адрес – место раскопок. – Вот еще одна причина, вот почему я на него посмотрел – мне это показалось странным.