Таш стояла, откинув капюшон плаща, жадно всматриваясь в бушующую за пределами защитного поля непогоду. Выражение её лица было голодным и яростным одновременно. Вспышка молнии озарила профиль женщины, ровную линию лба и носа, вздёрнутые в улыбке-оскале губы.
Маг осторожно опустил всё ещё дрожащие руки на подлокотники кресла, попытался расслабиться. Тело до сих пор звенело наркотическим опьянением магии, глаза бездумно скользили по взмывающим к небу пенистым валам. Одна из волн ударила в утёс, разбиваясь о волнорезы крепости, заставляя древнюю скалу содрогнуться. Брызги взлетели почти до самой её вершины. Пламя костров, образовывающих внутренний круг, прижалось к камням, чтобы тут же вспыхнуть с новой силой.
Тэйон сплюнул собравшуюся во рту кровь и задумчиво посмотрел на окружающие его валуны, на всё ещё соединявшие их линии силы. Вновь перевёл взгляд на бурлящее тьмой небо. Стихия воздуха сорвалась с поводка, и её бешеный танец отзывался в душе мастера ветров сладковатым ужасом. Как бы ему хотелось… Взгляд опустился к морю. Потом этак задумчиво, лениво, перешёл на фигуру первой леди Адмиралтейства.
Таш, почуяв неладное, повернулась к мужу. И то, что она увидела во вспышке молнии, госпожу адмирала явно не обнадёжило.
— Мой господин, — она решила сначала попробовать неизвестные воды, а не бросаться в них с головой, — может, вернёмся домой?
Он улыбнулся, не замечая, как при виде этой улыбки лицо женщины побледнело. Маг протянул руку:
— Моя лэри, Вы не одолжите мне ненадолго Ваше ожерелье? — Ему было весело.
Пальцы шарсу взлетели к горлу, коснулись спрятанных под плащом тяжёлых витых звеньев.
— Вы пьяны магией, господин.
Он улыбнулся.
— Тэй…
— Укаждого из нас должно быть право на миг безумия… не так ли, моя лэри? — В жёлтых глазах горело воспоминание о схватке в янтарной комнате, о сильных пальцах воительницы, сжимающих подростковые запястья.
Она сбросила плащ, расстегнула замок ожерелья, напоминающего скорее причудливый ошейник, протянула мужу.
— Благодарю Вас, о лэри.
Размеренная мощь океана в его ладонях… Магистр запрокинул голову, подставляя лицо долетевшим откуда-то брызгам.
Мечта… Как далеко можно уйти в погоне за мечтой?
Любой маг, когда-либо работавший с воздухом, знает, сколь капризна и непостоянна эта ветреная стихия. Как сложно её контролировать, как даже самое невинное заклинание грозит в любой момент вырваться, обрести собственную форму и собственную волю.
Тэйону приходилось слышать, как мастера иных факультетов (обычно после сложного заклинания и потому пребывая изрядно навеселе) рассказывали о том, что значат для них их стихии. «Вода… она как живое серебро, она — бесконечное изменение, обновление, вдохновение. Каждый раз, касаясь её, я рождаюсь вновь». «Земля — это основа. Стабильность. Надёжность. Ничто не даёт такого чувства безопасности, такой абсолютной, безграничной уверенности в себе и собственных силах». «Я благодарю высшие силы за то, что судьба предназначила меня огню. Жизнь немыслима без прикосновения пламени. Как описать чувство, когда ты касаешься огня, проникаешься огнём, становишься огнём? Как описать ощущение, когда твоё тело вспыхивает языками пламени, когда сама твоя суть взрывается обжигающим пожаром?»
Воздух? Что значил для него воздух? Одно слово. Свобода.
С того самого момента, когда трёхлетний мальчишка, изнывающий под гнётом обязанностей, нотаций и наставлений, в очередной раз коснулся залетевшего в душную комнату сквозняка и вдруг ощутил себя… ветром. Свобода в том понимании этого слова, которое недоступно, не может быть доступно юному лэрду вымирающего клана, вся жизнь которого подчинена чугунному слову «долг». Или калеке, навечно прикованному к инвалидному креслу.
Свобода от всего.
Свобода от себя.
То, что сейчас творилось в небе над великим городом Лаэссэ, было квинтэссенцией свободы.
О чём мечтает любой маг, когда-либо работавший с воздухом? Стать ветром. Отпустить себя на свободу.
Ох, наши мечты. Как далеко можно позволить себе зайти в погоне за вами?
Пальцы мага сжали ожерелье-ошейник.
— Вы сможете?
— А Вы меня испытайте!
Он понимал, что она специально взвинчивала его, специально приводила в нужное состояние, подталкивала к краю. Она понимала, что он понимает и позволяет ей это делать.
Это ничего не меняло. Мечта потому и называется мечтой, что недостижима по определению. Иначе какой смысл?
Как далеко?
— Раз уж вы рискнули обратиться ко мне за помощью, лэри, извольте испытывать больше доверия к моим способностям!
— Вы сможете?
Мечта. Женщина. Буря.
Самая дикая буря, которую ему когда-либо доводилось видеть. Величайший вызов, который ему когда-либо доводилось принимать.
«Ты не можешь контролировать стихию, глупец. Ты способен контролировать лишь самого себя». Так его учили.
«Стихийный маг — это тот, кто становится стихией». Так он познал сам.
— Что ж, — Тэйон Алория, магистр воздуха и мастер ветров города, медленно улыбнулся, — посмотрим, куда нас заведут наши мечты.
Внутренний голос иронично отметил, что где-то между вчера и сегодня он напрочь потерял способность рассуждать здраво.
«Вот и хорошо», — с чувством полного самоудовлетворения ответил внутреннему голосу Тэйон.
Мечты и мысли. Если…
Людей, употреблявших по отношению к стихиям слово «если», следовало запретить как класс.
Он отпустил свою магию на волю.
Сознание, душа, суть — тот, что назывался Тэйоном Алория, рванулся ввысь, к бурлящим и закручивающимся в дикие спирали облакам. Он чувствовал обрывки своего неудачного заклинания, вызвавшие к жизни этот шторм и всё ещё пронзающие его, подобно паутине. Он чувствовал энергию магических источников, так щедро выплеснутую в небеса и бьющуюся в ветрах, не имеющую иного выхода и пытающуюся найти облегчение в бесчисленных ударах молний. Он чувствовал рвущую магические поля разницу давлений, и дикие сплетения холодных и тёплых воздушных потоков, и бешеную джигу силовых линий.
Этот шторм был безумием. Мощью. Стихией. Яростным слиянием воды и ветра.
Нечего было даже пытаться взять этот шторм под контроль.
Но Тэйон и не пытался. Он просто… стал штормом.
Свобода.
…летящий с воем ураганный ветер…
Свобода.
…бурлящее горбатыми волнами море…
Свобода.
…разрывающий чёрные тучи дождь…
Маг был ветром, потому что был ветром всегда. Маг был морем, потому что в его пальцах жило причудливое ожерелье, наполненное силой самого океана. Маг был тучами и был дождём, и молниями, и громом. Просто потому, что был.
Он не был властен над стихией.
Он был властен над собой.
Щелчком установился контакт с восемью источниками, разбросанными по восьми пределам. Обжигающим потоком хлынула энергия, покидая кипящие тучи, устремляясь к ожидающим её восьми сосудам.
И после трёх суток беспросветной ночи наступило утро.
Волны взмыли в последний раз и разгладились, оставляя лишь ровную, безмятежную морскую гладь. Тучи из клубящихся исчадий тьмы стали дымчато-белыми миражами и исчезли, открывая наливающееся нежной розоватой голубизной рассветное небо. Воздух, только что хлеставший по скалам плетями ураганов, мягко коснулся запрокинутого лица человека, принеся с собой солёный запах утренней свежести.
Маг захлебнулся кровью, закашлялся, привалившись к подлокотнику кресла. Ощутил холодные, затянутые в доспехи руки, пытающиеся его поддержать.
Сунул ей в ладони ожерелье, пробормотав что-то вроде «благодарю» и вновь зашедшись в приступе кашля.
Зрение прояснилось, когда он лежал на спине, лопатками ощущая холодные камни. Бледное, расцвеченное зарёй небо заслонило хмурое лицо и непроницаемую бездну глаз.
— …дурак!
Он мерзко улыбнулся и потерял сознание.
…на крыше башни погоды молодой адепт воздуха без сил рухнул на камни.
…паутина дрогнула, и Ноэханна ди Таэа медленно открыла глаза.
…величественно покачивались стройные ряды взявшихся неизвестно откуда боевых кораблей. Расчётные команды уже взяли под прицел бастионы и пристань, а со шлюпок уже высыпала первая волна десанта.
В великий город Лаэссэ пришёл новый день.
Глава 6
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same…
—
Если…
…ты сможешь встретиться с триумфом и крушением
Приветствуя их равно равнодушно
В судьбе своей…
Пробуждение после величайшего триумфа в его карьере было… м-мм….
Маги называли это «откатом» или «последействием магических энергий».
Все остальные — похмельем.
Зверским.
Тэйон по-настоящему напивался только один раз в жизни. Было это в далёкой-далёкой молодости, когда юный лэрд впервые прибыл в столицу горного царства и, разумеется, не мог не удрать из-под чуткого надзора старших и не посетить инкогнито «самую настоящую» таверну.
Воспоминания о том вечере у него остались весьма смутные, хотя Тэйон ещё не один раз краснел, встречая над стояками во всех питейных заведениях Халиссы надпись: «Хозяину ветров не наливаем». Благо пробуждение под развалинами злосчастной таверны, разнесённой налетевшим на неё из ниоткуда тайфуном, врезалось в память более чем отчётливо.
И сейчас ощущения казались подозрительно схожими.
Спальня была погружена в блаженный полумрак, но даже слабого мерцания едва тлеющего светильника хватило, чтобы заставить мага зажмуриться, оберегая глаза. Голова нет, «раскалывалась» — слишком слабое слово для описания этого неповторимого ощущения.
Победа. Вершина. Триумф.
Угу.
Так точно.
— Чтоб я ещё раз… Чтоб ещё хоть один проклятый силями раз… — простонал магистр Алория.
На придвинутом к краю кровати табурете стоял стакан с водой и свёрнутый из вощёной бумаги пакетик с каким-то порошком. Подтягиваясь на руках, добрался до вожделенного лекарства, растворил, выпил. Откинулся на подушки, желая лишь одного: умереть.