Он выпрямился, тяжело дыша, вставать было не очень-то легко, и подошел к зеркалу. Он протянул к нему руку, чтобы удостовериться в своей догадке. Это на самом деле было зеркало, наполовину утопленное в литую раму, выкрашенную таким образом, что она казалась более плоской, чем была на самом деле.
Внезапно раздавшийся звук заставил его обернуться. В другом конце комнаты он не очень отчетливо увидел в тусклом монотонном свете скрытых источников какую-то фигуру. Двери нигде не было видно, но человек вошел в комнату и теперь стоял, глядя на него.
Это был очень высокий человек, на широкие плечи которого была накинута то ли накидка, то ли плащ. У него были светлые волосы и чисто карие проницательные глаза. Человек заговорил. Голос у него был глубокий и очень мягкий.
— Добро пожаловать к нам, Фальк. Мы долго ждали того момента, когда ты к нам придешь. А до этого мы очень долго вели тебя сюда и защищали.
Освещение в комнате стало ярче. В глубоком голосе слышалась нотка восторга.
— Отбрось страх и прими наше гостеприимство, о, Вестник! За твоей спиной долгий темный путь, и ноги твои ступили на дорогу, ведущую домой.
Яркое сияние становилось все более интенсивным и стало слепить Фалька. Он вынужден был непрерывно мигать, а когда поднял взор, щуря веки, то человека уже не было.
Непроизвольно в мозгу зазвучали слова, произнесенные несколько месяцев назад стариком Слухачом в лесу: «Ужасная тьма ярких огней Эс Тоха».
Больше он не позволит, чтобы с ним играли и отравляли наркотиками. Ом больше не позволит им вводить себя в заблуждение. Он чувствовал себя дураком из-за того, что пришел сюда, и боялся, что живым ему уже не выбраться, но больше с ним играть уже не будут. Он бросился вперед на поиски потайной двери, чтобы последовать за этим человеком, но голос за его спиной внезапно произнес:
— Подожди еще один миг, Фальк. Иллюзии не всегда лгут. Ты ищешь истину? Ну что ж…
Фальк обернулся и увидел, как тонкая трещина на зеркале, за миг до этого сформировавшаяся на совершенно гладкой поверхности, начала расширяться и вскоре превратилась в дверь. В его комнату вошли две фигуры. Одна, маленькая и тонкая, шагнула к нему. На этой фигуре были штаны с нарочито выступавшим вперед гульфиком, короткая кожаная куртка, туго натянутая на голову шапка. Вторая, повыше, была в тяжелой мантии и двигалась небольшими семенящими шагами, какими обычно передвигаются танцоры. К его талии — а это был мужчина — спускались длинные пурпурно-черные волнистые волосы, голос был очень мягким и глубоким.
— Нас сейчас снимают, Стрелла.
— Я знаю, — ответил невысокий человек голосом Эстрел.
Никто из них до сих пор не взглянул на Фалька. Они вели себя так, как будто были совершенно одни.
— Продолжай спрашивать, что хотел, Краджи!
— Я хотел спросить у тебя, почему это отняло так много времени?
— Много? Ты несправедлив, мой Повелитель. Как я могла проследить его путь в Лесу к востоку от Шорга? Там ведь сплошная глушь. А от глупых животных помощи не добьешься. Все, что они могут, это лепетать слова Закона. Когда мне в конце концов сбросили детектор людей, я была в двухстах милях к северу от него. Когда я снова нашла его, он следовал прямо на территорию Баснасска. Ты знаешь, Совет дал им птицбомбы, чтобы они были в состоянии перехватить Странников и других бродяг. Поэтому мне пришлось присоединиться к этому грязному племени. Разве ты не слышал моих сообщений? Я все время делала их, пока не потеряла свой передатчик во время перехода через реку к югу от Владений Канзас. И моя мать в Бесдно дала мне новый.
— Я ни разу не слышал такого сообщения. Но в любом случае, все это время и весь этот риск впустую, так как все эти недели тебе так и не удалось отучить его бояться нас.
— Эстрел! — закричал Фальк.
Нелепая и хрупкая в своем мужском костюме Эстрел не обернулась и не услышала его. Она продолжала разговаривать с мужчиной в мантии.
Давясь от стыда и гнева, Фальк выкрикивал ее имя, но все это было тщетно. Он бросился вперед и схватил ее за плечо… но там ничего не было, только мелькание пятен света в воздухе.
Щелка двери в степе все еще была открыта, и сквозь нее Фальку была видна соседняя комната. Человек в мантии и Эстрел стояли там спиной к нему. Он шепотом произнес ее имя.
Она обернулась и взглянула на него.
Она смотрела в его глаза, и в ее взоре не было ни торжества, ни стыда. Ее взгляд был спокойным, бесстрастным, отчужденным, таким же, как и все то время, когда они были вместе.
— Почему ты лгала мне? — хрипло спросил он. — Зачем ты привела меня сюда?
Он сам знал, почему. Он знал, кем он был и кем всегда оставался в глазах Эстрел.
И не разум его сейчас говорил, а его самоуважение и верность, которые не могли ни вынести, ни принять всю тяжесть истины в его первое мгновение.
— Меня послали, чтобы я привела тебя сюда. Было очень нужно, чтобы ты пришел.
Он попытался взять себя в руки. Неподвижно стоя и даже не пытаясь двигаться ей навстречу, он спросил:
— Ты — из Сингов?
— Я — Синг.
Мужчина в мантии приветливо кивнул головой.
— Я — Синг. Все Синги — лжецы, и я, значит, Синг, который тебе лжет, что в данном случае говорит, что я не Синг, но тут опять выходит, что я лгу, хотя я не Синг. Каково? А может быть, все это одна большая ложь о том, что все Синги лгут? Но я на самом деле Синг и лгу искренне. Земные и другие животные, как известно, тоже лгут. Ящерицы меняют свой цвет, жуки имитируют сучки, камбалы лгут тем, что, лежа неподвижно, принимают окраску песка или гальки в зависимости от того, каков характер дна. Стрелла, этот экземпляр глупее всякого ребенка.
— Нет, Повелитель Краджи, он очень умен, — запротестовала Эстрел своим мягким и бесстрастным голосом.
Она говорила о Фальке так, как люди говорят о животных.
Она шла рядом с Фальком, ела с ним, спала с ним. Она была в его объятиях…
Фальк стоял молча и смотрел на нее.
Она и этот высокий тоже стояли молча, не двигаясь, как будто ждали от него какого-то сигнала для продолжения их беседы.
Он не чувствовал к ней злобы. Он уже к ней ничего не ощущал. Она стала воздухом, пятном, мерцанием света. Все чувства его теперь были обращены вовнутрь в себя. Он чувствовал телесную усталость от унижения.
«Иди один!» — сказал Владыка Канзаса.
«Иди один!» — говорил Хиардан-Пчеловод.
«Иди один!» — говорил старый Слухач в лесу.
«Иди один, сын мой!» — говорил Зоув.
Как многие другие могли бы направить его, помочь ему в его поисках, вооружить знанием, если бы только он пошел через прерии в одиночку? Сколь многому он мог бы научиться, если бы не доверился душой и телом этой низкой женщине?
Теперь же он ничего не знает, кроме того, что он неизмеримо глуп и что она все время лгала ему. Она лгала ему с самого начала — непрерывно. Она лгала с того самого момента, когда сказала, что она Странница, нет — еще раньше. С того момента, когда впервые увидела его и притворилась, что не знает, кем и чем он является. Она уже давно знала о нем и была послана для того, чтобы противостоять влиянию тех, кто ненавидит Сингов — виновников того, что было сделано с его мозгом, и для того, чтобы помочь ему обязательно добраться до Эс Тоха. «Но тогда почему же, — подумал он мучительно, стоя в этой комнате и глядя на нее, стоящую в другой комнате, — почему же теперь она перестала лгать?»
— То, что я теперь говорю тебе, не имеет никакого значения, — сказала она, как бы прочтя его мысли.
Возможно, так оно и было. Раньше они никогда не пользовались мысленной речью, но если бы она была из Сингов и имела бы умственные способности Сингов, мера которых среди людей была только предметом слухов и догадок, она, возможно, могла подслушивать его мысли в течение всего их путешествия. Как он мог судить об этом? Спрашивать же у нее об этом почему-то не хотелось.
И все же… Фальк решительно отбросил все сомнении и двинулся в соседнюю комнату к Эстрел. Но попасть к ней он так и не смог. В тот момент, когда он потирал ушибленный лоб, — стена была хоть и мягкой, но удар все же получился довольно ощутимый — позади него послышался какой-то звук. Он обернулся и увидел двоих людей, стоящих в другом конце комнаты возле зеркала. На них были длинные черные одеяния с белыми капюшонами, и они были вдвое выше обычного человеческого роста.
— Тебя так легко провести, — сказал один гигант.
— Ты должен понять, что тебя одурачили.
Другой усмехнулся.
— Ты ведь всего получеловек!
— И как получеловек ты не можешь знать всей правды.
— Ты, который ненавидит, одурачен и высмеян.
— Ты, который убивает, который подвергнут выскабливанию и превращен в орудие.
— Откуда ты явился, Фальк?
— Кто ты, Фальк?
— Куда ты идешь, Фальк?
— Что ты из себя представляешь, Фальк?
Оба гиганта подняли свои капюшоны, показывая, что под ними ничего нет, кроме тени, и отошли к стене. Затем они прошли сквозь нее и исчезли.
Неизвестно откуда в его объятиях оказалась Эстрел. Вцепившись в него руками, она тесно прижалась к нему всем телом и стала жадно и отчаянно целовать.
— Я люблю тебя, Фальк. Я полюбила тебя с того самого момента, как только впервые увидела. Доверяй мне, Фальк, верь мне, дорогой!
Затем она, плачущая и все время кричашая: «Верь мне!» — была оторвана от него и уведена прочь, как будто ее тащила какая-то могущественная, невидимая сила, как будто ее унес свирепый порыв ветра через дверную щелку, которая бесшумно исчезла за ней, как дверна мышеловки.
— Ты понимаешь, — сказал высокий мужской голос, — что находишься под воздействием галлюциногена?
Он внезапно оказался в комнате рядом с Фальком.
Его шепчущий, выветренный голос содержал нотку сарказма и внутренней опустошенности.
— Доверяй себе меньше всего.
Мужчина рассмеялся и, подняв свою мантию, обильно помочился. После этого он ушел, на прощание обернувшись и помахав Фальку рукой.