– Подумаешь, доказательство, – усмехнулась Александра. – Я раньше на месте Жанны работала. Вот и пользовалась ключом и претензиями занималась. Сами сказали…
– А конверты, в которых вы анонимки рассылали, ведь на них тоже ваши отпечатки найдут, – продолжала Арина.
– Чушь какая-то! При чем здесь я и анонимки!
– А при том, что это вы их писали! Все конверты для внутренней переписки – из вашего департамента. Вашей фамилии там нет, на это у вас ума хватило. Но все остальные – ваших коллег. Достаточно пройтись по третьему этажу и посмотреть на двери – большая часть фамилий на конверте – это сотрудники вашего департамента.
– Нет там моих отпечатков! – почти заорала Буренкова.
– Очень странно, что вы так уверены. Вы что, в перчатках работали? – вмешался в разговор Бланше. – А на тех письмах, в которых вы угрожали Селиму Атвану, тоже отпечатков нет?
– Какие перчатки? Вы все здесь рехнулись, что ли? Ну и зачем, по-вашему, мне понадобилось анонимки писать? Да еще этому паршивому Селиму! – Голос Александры сорвался на крик.
– А вот это мне как раз и не очень понятно. Ладно, с Вуалье мне все ясно. Но Селим? И анонимки, и эта попытка его убить! Чем вам Селим не угодил? – Арина в упор посмотрела на Александру.
– Послушайте, уберите эту сумасшедшую! – Буренкова подскочила к Бланше. – Она мне еще какое-то убийство пришить хочет.
– Не убийство, а попытку… – спокойно уточнила Арина. – На Атвана наехала ночью машина. Он едва сумел отскочить в сторону. Он видел, что машина въехала бампером в фонарь, покрашенный как раз накануне свежей краской. Черной. Он помнит об этом, поскольку, отскочив, испачкал рукав светлого пиджака.
– На Селима наехала машина Волоченкова, – прервала ее Александра. – Он так и заявил. Я здесь ни при чем!
– Да, Атван заподозрил Сергея Волоченкова. У того – черная «Audi 3». Ему показалось, что именно эта машина чуть не сбила его. Но я прекрасно помню, как буквально на следующий день после инцидента с Селимом мы были на стоянке в ООН. И там вы объясняли Людмиле Казанцевой, что накануне при выезде из Дивона какая-то дура врезалась в вашу маши ну. Этой дурой, как ни странно, была я. Да, засмотрелась и поехала назад. Помните? Вы меня просто не узнали, потому что едва взглянули в мою сторону. Главное – была машина. Вы ее внимательнейшим образом осмотрели. И ничего не нашли. Посему и отпустили меня с богом. Я тоже смотрела и ничего не увидела. Откуда же на следующий день взялась вмятина на бампере? Я ведь тогда в ООН не поленилась, подошла и тоже посмотрела. Вмятина и след черной краски. А то, что Селим перепутал – не удивительно. У вас темно-серая «KIA», а у Сергея черная «Audi Q3». Эти два паркетника похожи.
По мере того, как она говорила, Буренкова менялась в лице. Когда Арина закончила, то уставилась на нее с такой ненавистью, что Арине стало не по себе.
– Ты, ты, сука… – за этим последовал длинный ряд ругательств гораздо более изощренных, чем Арине пришлось выслушать несколько дней назад.
– Прекратите немедленно. – Батлер вдруг стукнул кулаком по столу.
Этот жест очень странно подействовал на Буренкову. Она вдруг рассмеялась.
– Надо же, понимает. На каком языке ни ругайся, всегда ясно, что к чему. Ну и что теперь? Судить меня будете? А за что? Где криминал? Никакого криминала нет. Глупость одна.
– Я полагаю, миссис Вуалье далека от того, чтобы рассматривать ваши действия как шутку, – вмешался Бланше. – Она имеет все основания подать на вас в суд.
– Одно дело – иметь, а другое дело – хотеть. Я вот уверена, что миссис Вуалье не захочет, чтобы в суде трясли ее грязное белье. Да и вы, мистер Батлер, не заинтересованы, чтобы я в суде поделилась кое-какими деталями из славного настоящего комиссии. – Буренкова усмехнулась и посмотрела на Батлера. – Так что, может, договоримся по-хорошему. Вы меня оставляете в покое, а я роток на замок.
– Я не вправе решать за миссис Вуалье, но что касается меня, я ни на какие сделки с вами идти не собираюсь. Мне бояться нечего, – отрезал Батлер.
– Так уж и нечего? – Буренкова снова усмехнулась.
– Извините нас, – вмешался Бланше, – мы сейчас вернемся.
Бланше жестом предложил Батлеру последовать за ним. Они вышли из кабинета. «Совещаться пошли», – догадалась Арина. Буренкова тоже, конечно, поняла, в чем дело.
Подойдя к столу, она села напротив Арины.
– Ну и что ты с этого имеешь? Сексуальное удовольствие? Влезла, сука, и всю кашу испортила. – Она уставилась на Арину с откровенной ненавистью.
– Кстати, о каше, – Арина постаралась не отвести взгляда, – последние ваши действия мне понятны. Вы влюблены в Волоченкова. Всячески его обхаживаете. Узнав о романе Сергея и Жанны, вы решили устранить Жанну. Пусть ненадолго – работа слишком грубая, – но на какое-то время. Убрать и очернить ее в глазах Сергея. Но ведь первые две анонимки не имели к Жанне отношения? Не так ли?
Буренкова ничего не ответила, и Арина продолжала.
– Судя по звонкам с угрозами и истории с машиной, вся ваша первичная ненависть была направлена против Селима Атвана. Он-то чем вам не угодил?
– Ну, утешила, гран мерси, – Буренкова, паясничая, изобразила умиление. – Хоть что-то она не поняла. А это-то ведь элементарно! Как же ты своими сыщицкими мозгами не усекла, что, устранив Селима, я бы обеспечила безбедную жизнь Сергею. Как минимум еще на год. Один из них должен был остаться в отделе. Я хотела, чтобы Атван или сам струсил и удрал отсюда подальше, или его бы – под зад коленкой! И все было бы в ажуре! Я же не знала, что ваша подружка Сережу окрутила! А тут наткнулась на разлюбезную парочку в ресторане. Эта Жанна мужику при всех чуть не в штаны залезала! Вот, бабуля Родионовна, какова она, ваша тихоня.
– Понятно, но в бабули не меня надо записывать. У вас явно со зрением не в порядке, – скоморошничанье Буренковой передалось и Арине. Она почувствовала, что говорит тоже каким-то неестественным голосом и на лице невольно появляются противные гримасы.
– Это еще почему? – заинтересовалась Александра.
– Да потому, что никаким боком кентавр на памятник из кирпича не указывает. Его рука вытянута в направлении могилы! А вы написали: «кентавр поможет…». Вот и выходит, что у вас то ли с логикой, то ли со зрением – из рук вон плохо!
– Дура! Все у меня в порядке – и с логикой, и со зрением! – взвилась Буренкова. – Это ты раньше времени влезла и все испортила. Сегодня бы пришло третье послание. И там бы говорилось, что от памятника надо пройти сто шагов в направлении восхода солнца! Вот приезжай завтра часов в семь на работу и убедишься! Прямехонько к красному складу и выйдешь!
– А… понимаю. Тонко задумано. – Арине никак не удавалось перестать гримасничать. – А вы, мадам, наверное, в детстве книг о пиратах и о поиске кладов начитались!
Буренкова хотела ответить, но в это время дверь открылась, и вошли Батлер, Бланше и еще двое стражей порядка.
Бланше сказал, что они переговорили с миссис Вуалье, и она не собирается возбуждать дело против миссис Буренковой. «Я же говорила!» – воскликнула Буренкова. Но Бланше жестом остановил ее. Он сообщил, что швейцарская полиция, напротив, очень заинтересовалась ситуацией с угрозами в адрес мистера Атвана и покушением на его жизнь. Полиция, однако, согласна не начинать расследования, если миссис Буренкова, в свою очередь, признает необходимым покинуть Швейцарию в двадцать четыре часа и больше сюда никогда не возвращаться. В любом случае она не сможет этого сделать, поскольку отныне будет занесена в списки персон нон грата. В случае, если миссис Буренкова найдет такое решение приемлемым, служба безопасности ООН не только не будет настаивать на ее задержании, но готова оказать ей всяческое содействие в организации отъезда. Для этого в ее распоряжение предоставляются два сотрудника службы. Они помогут ей с заказом билетов и со сбором вещей.
Бланше замолчал. Все смотрели на Буренкову.
– Так, охрану приставите, чтобы не сбежала.
Александра постояла несколько минут, раздумывая.
– И что же, и уеду. Думаете, напугали? Да мне здесь все осто***ло. – Она опять грубо выругалась. – И вся эта ваша Швейцария с Женевой, вместе взятые, пусть катятся… – ты им объясни, куда им катиться вместе с ними, – добавила она, глядя на Арину.
Потом повернулась к стражам порядка и добавила уже по-английски: «Ну что же, пошли, горе-охраннички!»
– Я надеюсь, вы не приняли слова миссис Буренковой всерьез? Она просто блефовала, надеялась нас припугнуть, когда упомянула какие-то проблемы в комиссии, – заявил Батлер, когда Буренкова, сопровождаемая Бланше и двумя другими сотрудниками охраны, ушла. – Думаю, теперь вам удастся наконец заняться своей главной работой – оказанием психологической помощи сотрудникам.
Арина не стала возражать, хотя на сей счет у нее имелись большие сомнения. Буренкова мягко отделалась, и ооновское начальство, по сути, пошло на компромисс, не передав дело полиции. Не исключено, что Батлер сознательно пошел на это. Что скрывалось за такими действиями? Но главное, по-прежнему было довольно много деталей, которые оставались неясными, и имелся целый ряд вопросов, на которые она сейчас еще не могла ответить. Поэтому Арина предпочла заверить Батлера, что она займется исключительно своими прямыми обязанностями.
– Вы устали, поезжайте сейчас домой, отдохните. – Услышав ее ответ, Батлер явно испытал облегчение. – А вечером приходите на коктейль. У нас как раз сегодня закончилось заседание совета управляющих. На нем были приняты важные решения о выплате компенсаций на очень значительные суммы ряду крупных компаний. Генеральный директор Женевского отделения устраивает по этому поводу у себя на вилле прием. Вы в списке приглашенных. Так что, пожалуйста, в шесть часов ждем вас на вилле Ла Фнэтр, с мужем.
Выйдя из кабинета, Арина почувствовала, насколько она устала. Три последних дня были непростыми, но особенно ее вымотал разговор с Буренковой. Ноги были какими-то ватными, а голова гулкой и пустой. Как хорошо, что она может по ехать домой! Если бы еще не этот прием! Но не пойти на него – неудобно.