С некоторыми Арина была уже знакома. Она неплохо знала Салема, когда-то бывшего главным редактором крупной газеты в Сирии, и Жиля, преподававшего историю в университете в Буэнос-Айресе. Был среди технического персонала и бывший советник-посланник, представлявший много лет интересы Югославии в Женеве.
Многие сотрудники комиссии согласились участвовать в семинаре без всякого энтузиазма. Мало кто верил, что он может реально помочь им справиться с проблемами. Арине даже пришлось уговорить начальство тоже участвовать в семинаре, чтобы подать пример. Ей удалось убедить всех, кроме Гилмора и Кирани, уехавших в командировку в Бангладеш.
Розмари и Тимоти, специалисты, проводившие вместе с Ариной семинар, не пытались преуменьшить сложности, с которыми предстояло столкнуться людям в случае потери работы. Это было бы по меньшей мере неумно. Трудности будут, но не следует заранее опускать руки и говорить себе, что все потеряно. Человеку всегда страшно менять свою жизнь. Вот он и топчется на месте, ничего не предпринимая. А это самое страшное. Доказано, что именно бездействие перед лицом сложной или опасной ситуации приводит к самым тяжелым психологическим последствиям.
В качестве иллюстрации Розмари привела интересную историю, происшедшую во время теракта 11 сентября. Молодая женщина работала во второй башне, подвергшейся нападению террористов. Когда она увидела, что самолет врезался в соседний небоскреб, она бросилась бежать из здания, несмотря на призывы, передаваемые по радио, соблюдать спокойствие и оставаться на своих местах. Она неслась бегом по лестнице и успела выскочить на улицу до того, как здание обрушилось. Ее родители наблюдали все происходящее по телевизору, находясь в другом городе. Несмотря на пережитый стресс, женщина полностью сохранила психическое здоровье. Она была в действии. А вот ее родители, которые лишь смотрели телевизор, долго потом лечились от посттравматического стрессового расстройства.
Есть удивительные примеры того, как в самых, казалось бы, безысходных ситуациях человек не только выживает, но и эволюционирует в каком-то новом для себя направлении, добиваясь в итоге удивительных результатов.
Тимоти также рассказал случай из жизни одного известного футболиста. В зените славы он получил настолько серьезную травму, что ему ампутировали ногу. Казалось бы, все, конец. Но вместо того, чтобы впасть в депрессию, он стал думать над тем, как он может использовать те знания, которыми он обладает? Придумал новую спортивную обувь для футболистов. Этим футболистом был основатель фирмы «Адидас».
Не прошло и нескольких часов после начала занятий, как Арина с радостью констатировала, что почти все активно включились в работу. Порой казалось, они просто играли в какие-то странные игры, придуманные для них Розмари и Тимоти. Однажды, после какого-то сложного задания, Розмари вдруг предложила: «А сейчас давайте немного просто позабавимся! Я буду задавать вам вопросы, а вы по очереди будете на них отвечать. Главное – быстрота ответа. Не ищите сложностей, постарайтесь ответить первое, что придет вам в голову. Договорились? Итак, начали!» На столах перед каждым участником стояли таблички с их именами. Розмари начала с Селима Атвана.
– Селим, кем бы вы хотели стать? Быстро, не задумывайтесь!
– Укротителем шакалов!
В комнате раздался дружный смех.
– Почему именно шакалов?
– Не знаю… Хотя, наверное, потому, что в Сирии, там, где я жил в детстве, водились шакалы. Я их боялся. Да и все их боятся. Очень даже неплохо научиться их укрощать. Если уж я их не буду бояться, то никакая потеря работы меня не испугает. – Теперь засмеялся уже сам Селим и, довольный, сел на свое место.
– Мистер Кун Сяолинь, быстро ответьте нам: кто самый великий человек на свете?
– Лао-цзы, – выпалил начальник юридического отделения. Не ограничившись этим, он тут же изрек очередную цитату уже поднадоевшего всем в комиссии китайского философа.
– Очень даже интересно, вы обязательно еще расскажете нам о нем. Я выделю для этого время. А сейчас продолжаем разминку. Мистер Чоудхури, вопрос вам. Кем вы больше всего восхищались в молодости?
– Муджибуром Рахманом, – не задумываясь ответил тот.
– А это кто, тоже философ? – спросила Розмари.
– Это был один из крупнейших политических деятелей Южной Азии, – пояснил Чоудхури.
– Понятно, спасибо.
Арина, услышав ответ Чоудхури, хотела было что-то добавить, но не успела, Розмари уже обращалась к Кондратовичу.
– Где бы вы больше всего не хотели сейчас оказаться?
– В России! – выпалил Геннадий.
– А я думал, что белорусы не так враждебно относятся к русским, как выходцы из некоторых других бывших республик Советского Союза. – Тимоти удивленно посмотрел на Кондратовича.
– Я не отношусь враждебно, но я не хочу, чтобы Белоруссия стала частью России, – объяснил Геннадий.
– Так, продолжим. Вопрос к вам, миссис Казанцева. Где бы вы сейчас, наоборот, больше всего хотели очутиться?
– В Москве!
– Вот, хоть один сотрудник мечтает вернуться на родину! – Голос Розмари был полон энтузиазма.
Когда начался обеденный перерыв, Арина подошла к Людмиле и предложила пообедать не в столовой, а в кафе «Брокар», находившемся неподалеку. Она видела, что Казанцева вышла из класса задумчивая и даже немного подавленная.
В кафе в этот час было много народу, но они нашли свободный столик в саду, позади кафе. Когда они сели, Казанцева с удивлением посмотрела на тарелку Арины – там лежали два круассана с ветчиной.
– Не похоже на вас. Я думала, вы вегетарианка. В столовой ООН у вас всегда одни овощи на тарелке.
– Нет, я не вегетарианка, но вы правы, это не моя обычная еда. Что поделать, обожаю круассаны в этом кафе. – Арина поймала себя на том, что говорит извиняющимся голосом. – Видите, этот с маком, а вот этот посыпан кунжутными семечками. Раз в месяц обязательно сюда приезжаю завтракать. В обед их обычно уже не бывает. Но раз так повезло и остались, не могу отказать себе в этом удовольствии.
– Тогда я тоже возьму, я видела там еще есть один с маком. Казанцева вернулась, неся на тарелке круассан с маком.
Попробовав, она кивнула Арине.
– Да, действительно, очень необычное сочетание.
– Людмила, вот вы сейчас на семинаре сказали, что хотели бы вернуться в Москву. Это правда? Значит, вы здесь не останетесь? Или это просто так вырвалось? Вы же говорили, что для вас работа в Женеве – это манна небесная.
– Если бы не сын, как только закончилась бы работа в комитете, тут же уехала бы в Москву. Я же могу продать мамину квартиру в Тбилиси и купить хоть однокомнатную, но в Москве. Мама-то умерла, в Тбилиси меня ничего не держит. Пенсию я здесь приличную заработала. На шестьсот долларов в Москве можно прожить. Ну, не припеваючи, конечно, сейчас цены и там растут не по дням, а по часам. Но нормально жить можно. А я бы еще и подработать смогла со своим хорошим английским. Мне здесь все осточертело до ужаса. Но куда я денусь от сына?
– А может, уехать и оставить сына? – воспользовалась паузой Арина.
– Да нет, неприспособленный он… Да и жить ему на что? Конечно, он подрабатывает иногда летом, где придется. Но права на работу у него пока нет. Национальности ему еще года четыре не видать. Да и бросать учебу тоже обидно. Столько сил уже потрачено. И нравится ему в университете. Так что придется потерпеть еще. Тем более что Чоудхури обещал взять меня с собой на новое место. У него-то уже все схвачено. Что индусы, что пакистанцы – все такие. Помогают друг другу. Где один появится, глядишь, уже второй там же. Не то что наши, русские. Мой-то начальник тогда в Тбилиси почему помог в Женеву уехать? Спала я с ним. Вот и помог. А так – ни в жизнь. Со здешним, не думайте, спать не пришлось. Он на свою жену разве что не молится. Но требовать требует – еще как! Попробуй не сделай! А куда деваться? Господи! Как же мне все это надоело!
Арина просто хотела поддержать беседу, но в ответ ей пришлось выслушать целый монолог. Ясно было, что своим вопросом на семинаре Розмари задела больную тему.
Это был не последний монолог, который пришлось выслушать Арине в Ролле. В группе, которая участвовала в семинаре на следующий день, была Жанна. Арина видела ее эти дни лишь мельком. И при каждом свидании задавала себе один и тот же вопрос: что говорит Жанна коллегам, объясняя свои постоянно красные и опухшие от слез глаза? А может быть, все знали и никому ничего объяснять было не нужно?
В обеденный перерыв Жанна предложила Арине немного прогуляться по набережной. Они вышли из виллы и пошли вдоль набережной по направлению к молу. Они дошли до конца мола и сели на лавочку. Дул довольно сильный ветер, волны бились о камни, и иногда до них долетали мелкие теплые брызги. Упоительно пахло морем – озоном, водорослями, рыбой, солью и еще чем-то неуловимым. Длинные рыжие волосы Жанны налетали ей на лицо, закрывали глаза, она время от времени закидывала голову, чтобы отбросить их назад, и этот жест вызвал в памяти Арины одну трагическую сцену, случайно увиденную на ипподроме в Дивоне. Наездник неудачно преодолел высокое препятствие. Лошадь, зацепив деревянный барьер, упала в яму, наполненную водой. Наездник перекувырнулся через голову, но встал цел и невредим. А вот лошадь, видимо, сильно повредила позвоночник. Из воды торчала часть ее туловища и голова. Она никак не могла подняться, ей удавалось лишь судорожно запрокидывать назад голову. Именно так, как это делала сейчас Жанна.
Вот на этой лавочке в конце мола Арине и пришлось выслушать второй монолог на тему: возвращаться или не возвращаться домой. Жанна не столько обращалась к Арине, сколько размышляла вслух.
– Швейцария? Женева? Я здесь впервые в жизни обрела какое-то положение. Как говорит Мишель, социальный статус. Все-таки его семья здесь живет уже не одно поколение, и имя Вуалье не из последних в городе. Да и адвокатская контора Мишеля имеет прекрасную репутацию. У него столько друзей, партнеров. Чего душой кривить, мне же нравится, когда нас приглашают банкиры и бизнесмены. Мне нравится наряжаться, ходить на банкеты, обеды… Вот только разговоры дурацкие вести скучно. Да и люди редко попадаются интересные.