Надо было ехать домой собирать вещи. Поколебавшись, Арина набрала номер телефона Боннара и рассказала о смерти Питера Гилмора. Она не скрывала, что считает аварию, происшедшую в Дакке, весьма подозрительной, вполне укладывавшейся в ее теорию о том, что и на свадьбе в шато де Пант покушались не на дядю Сильвии, а на Гилмора. Она попросила прокурора связаться с полицией и настоять на более серьезном расследовании деталей покушения на Диего, а также несчастного случая в горах, приведшего к смерти Альбера Круча. На сей раз Боннар внимательно выслушал Арину.
– Давайте договоримся так, – предложил он, – после вашего возвращения из Бангладеш мы встретимся и детально обсудим ситуацию, сложившуюся вокруг комиссии. Надеюсь, к тому времени у нас появятся какие-то новые факты. Позвоните мне, как только вы вернетесь.
Остаток дня прошел в беготне и хлопотах. Надо было заехать в магазин и запастись едой для дома. Когда Настя узнала, что родители уезжают, она не огорчилась, а даже как будто обрадовалась. Это заставило Арину насторожиться.
– Знаешь, давай я попрошу Лилиану – ну, ту женщину, которая к нам приходит убирать, пожить здесь вместе с тобой.
– С какой это стати?
– Она будет готовить и с Типи, если тебя нет, погуляет. И потом, тебе повеселее, не так грустно одной.
– А я и не собираюсь быть одна. Летом в Женеву полно народа на каникулы приехало. Почти все мои одноклассники сейчас здесь. Вот здорово! Будем у меня собираться!
– А вот этого как раз делать не надо. Вы мне всю квартиру вверх дном перевернете!
– А может, ты переедешь с Типи на это время к тете Вере? И тебе будет так спокойнее, и нам, – предложил прислушивавшийся к их разговору Олег.
– Не поеду. Не заставите. Только через мой гроб! – воскликнула Настя.
Арина невольно рассмеялась.
– А ты смейся, смейся, – неодобрительно сказал Олег, – скоро твой ребенок совсем перестанет по-русски говорить. Ты использовала неправильное выражение – надо говорить «только через мой труп», – назидательно продолжил он, уже обращаясь к Насте. – И контекст, в котором ты его употребила, неверен. Вот если бы ты хотела ехать, а мама тебя не пускала, то она могла бы сказать: «Ты туда поедешь только через мой гроб». Поняла? Тьфу, через мой труп! Запутался тут с вами.
– Поняла, поняла, – нетерпеливо ответила Настя. – Но к тетке Вере я все равно не поеду.
– Это почему же так категорично? – Олег выжидательно посмотрел на дочь. – Ты же раньше была недовольна, что мы в Дивон переехали, все в Женеву рвалась. Вот тебе возможность там пожить. Как раз поближе к своим друзьям.
– А у меня машина есть! Когда надо, я в Женеву смотаюсь. Ты забыл, что я права получила. Мам, скажи ему! Ты же видела, я хорошо вожу. И вообще, в Женеве жить опасно. Преступность растет! Об этом во всех магазинах пишут!
– Как это в магазинах могут писать о чем-то! – повысил голос Олег. – Магазин по-русски – это место, где продают товары. А статьи публикуют в журналах! Ну и ну! Дожили! А я тебя предупреждал! – повернулся он к Арине.
– Ладно, все, хватит спорить! – Арина поняла, что дискуссии ни к чему не приведут, и нужно авторитарное решение. – Хорошо, ты остаешься дома, но ключи от машины я тебе не оставлю, и Лилиана будет приходить два раза в неделю убирать и готовить. А также за тобой присматривать. Все, вопрос закрыт.
Настя надулась, взяла Типи под мышку и гордо удалилась в свою комнату. Но когда Арина зашла поцеловать дочь на ночь, Настя обняла ее, прижалась к ней и прошептала на ухо: «Мамуль, ты там поосторожней, пожалуйста! И звоните каждый день. Или хотя бы эсэмэски посылайте!» От ее волос пахло какими-то легкими духами, но другой запах перекрывал его. Так замечательно пахнет от всех младенцев – то ли молочком, то ли нежной детской кожицей. Арина называла его запахом молочного поросенка. Этот запах долго держится у маленьких детей – особенно сзади, на шейке, прикрытой еще пушистыми чуть вспотевшими волосиками. Бывает, что уже совсем взрослый ребенок вдруг обдаст вас этим запахом. А может, есть не только память ума, но и память обоняния? И это она преподносит вам этот подарок?
В Дакку они прилетели вечером двенадцатого июля. В аэропорту их встретила Лейла Кирани. Она сказала, что по просьбе Батлера позвонила в Министерство иностранных дел сотруднику, который курировал в Бангладеш работу комиссии. Она попросила его договориться о встрече с представителем полиции, который сможет посвятить их в детали происшедшей аварии. Встреча состоится завтра в десять часов утра. Сама Лейла мало что смогла рассказать Арине. В день гибели Питера она улетела в Читтагонг, на юг Бангладеш. Лейла мало бывала в Дакке, ей приходилось выезжать в те районы, в которых находились люди, пострадавшие от наводнений. Именно им оказывал медицинскую помощь ее департамент. В тот день она видела Питера утром, перед своим отъездом. Он собирался, по его словам, провести вечер в гостинице в компании каких-то знакомых американцев. Узнала она о его смерти от Батлера, позвонившего ей, и вчера вечером вернулась в Дакку.
Вскоре они подъехали к невысокому современному зданию. Это был их отель «Пан Пасифик Сонаргаон», который все в Дакке для простоты называли просто отель «Сонаргаон». Снаружи это было ничем не примечательное здание, но внутри гостиница была очень чистой и достаточно комфортабельной.
Приняв душ и немного передохнув после изматывающего многочасового перелета, Арина отправилась с Олегом пройтись по городу, в который они приехали вскоре после своей свадьбы почти двадцать лет назад.
В Дакке было жарко и влажно. Как всегда. В этой стране варьируется лишь степень жары и влажности. Несмотря на однообразие погодных условий, сами бангладешцы умудряются различать шесть сезонов: бошонто – весна (март – май); гришшо – жаркий сезон (май – июль); борша – сезон дождей, он длится с июля по сентябрь; шорот – ранняя осень (сентябрь – ноябрь); хемонто – поздняя осень (ноябрь – январь) и, наконец, шит, что, как вы уже догадались, означает зиму. Это единственный не очень жаркий период, когда термометр днем не поднимается выше 30 градусов, а ночью температура «падает» до 13–15 градусов.
Они приехали в разгар сезона борша – когда в Бангладеш особенно влажно.
Сначала Арине показалось, что город очень изменился. Стало намного чище, появились небоскребы, в центре на месте лачуг выросли новые дома. Но едва они сворачивали с центральных улиц, то вновь видели ту Дакку, которую знали: убогие лачуги, велорикши, грязь, нищета, смотревшая на них глазами, казавшимися огромными на исхудавших лицах детей.
В центре было, как и прежде, многолюдно и бестолково. Помимо машин и автобусов множество рикш. И не простых рикш, которые сами тащат тележку с сидящим на ней пассажиром, а велорикш. Велорикши всегда были очень важным элементом городского транспорта, и водители велорикш вели себя самоуверенно, порой агрессивно. Для них не существовало никаких правил движения. С завидным упорством, игнорируя светофоры, они поворачивали в любой момент там, где им приспичило, не подавая никаких сигналов. Вот и сегодня во время прогулки водитель велорикши, ехавший прямо, неожиданно резко повернул коляску направо, в переулок, где они переходили улицу. Олег изо всех сил дернул Арину за руку и потащил вперед; в последнюю минуту они увернулись от коляски, которая грозила их задеть. А водитель велорикши продолжал крутить педали, даже не посмотрев в их сторону.
Смеркалось. Как и везде в тропиках, в Бангладеш рано темнело. Затянули заунывную песню муллы в мечетях. Уличные продавцы еды разжигали жаровни. По улицам поплыл запах жареного чеснока, лука, имбиря. Арина почувствовала, как она проголодалась, и сразу же вспомнила своего бангладешского повара Селима, который проработал у них все их три года жизни в Дакке. Ужасно захотелось карри, готовить которое Селим был большим мастаком. Они вернулись в отель и разузнали, где можно поесть настоящее, а не специально для европейцев приготовленное карри и чикен-тика.
По твердо устоявшейся привычке прежних дней выпили грамм по сто виски – для профилактики – и отправились в маленький ресторанчик недалеко от отеля, который им порекомендовали. Они были приятно удивлены, зайдя внутрь. Это было простое, но вполне чистое и уютное заведение. На мальчиках, обслуживающих клиентов, хотя и были традиционные лунги – куски материи, чаще всего клетчатой, обернутой на манер юбки вокруг бедер, – но поверх были надеты чистые белые наглаженные рубашки.
Арина и Олег переглянулись. Это было мало похоже на ту забегаловку, в которую они ходили есть в прежние времена. Накормили их отлично. Арина даже не удержалась и заказала свой любимый бенгальский десерт – сваренные в ароматизированном сиропе шарики, сделанные из муки разных сортов.
На следующее утро Арина в сопровождении Лейлы отправилась на встречу, которая должна была состояться в главном здании городской полиции. Их принял заместитель начальника полиции, полковник Реза Гилани. Полковник сказал, что принимает их по просьбе высокого чина Министерства иностранных дел, но не очень понимает, чем он может помочь. Произошла авария, мистер Гилмор разбился, и ничего необычного в данном происшествии полиция не увидела.
– Как вы узнали об аварии? – задала вопрос Арина.
– Вы знаете, мы не такие дикари, как вы, вероятно, думаете, – усмехнулся полковник. – У людей имеются мобильные телефоны и есть специальный номер для связи с полицией – 999. Нам позвонили и сообщили, что найдена машина, врезавшаяся в дерево, и в ней человек. Когда приехала полиция и «скорая помощь», то они констатировали, что водитель мертв. Причем уже давно. Он не пристегнулся, и ранения были очень серьезными.
– Когда была найдена машина?
– Десятого числа, рано утром, в шесть часов. По мнению медицинского эксперта, мистер Гилмор умер сразу же. И произошло это ночью, где-то в районе двенадцати часов.
– Как же так получилось, что никто не увидел машину раньше?
– Авария произошла не в центре Дакки, а в Гюльшане. Это район вилл, ночью там мало народа. Мистер Гилмор ехал на большой скорости, машина потеряла управление, сошла с трассы и врезалась в дерево. Там много деревьев вдоль дороги…