- А как вы думаете, господин инже ...- он замолк, обнаружив, что обращается к пустому стулу.
- Сбежал, - мрачно констатировал знахарь и огляделся по сторонам. - Так я про что говорил ...
Глава XI
Иж,10 июля 1989г.,воскресенье,около 9 часов вечера.
Выбежав на улицу, Владислав остановился. Холодный ночной воздух немного остудил разгоряченную тревожными мыслями голову. Он оглянулся на Дом печати, весело светившееся всеми окнами. Перед зданием скопилось изрядное количество авто, чьи водители либо заигрывали с большим количеством слетевшихся на огонёк девиц вполне определенного рода занятий, либо просто спали. Витавшее в воздухе ощущение большого праздника окончательно доконало Трещевского. Чувствуя как его захлёстывает волна паники, он бегом преодолел сотню метров до своей(вернее взятой на вечер у одного инженера с 17-го завода) машины, - белого харбинского "гаоляна", - вскочил в кабину и захлопнул за собой дверь. Положив дрожащие руки на руль, он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Кто? Этот вопрос стал самым важным, для него и, может быть, всего мира. Кто этот неизвестный, но могущественный враг? Может, кто-то из высокопоставленных местных чинов Сиборко, погрязших в коррупции. Но фальшивые деньги в эту схему не укладываются. Да и зачем им нанимать ребят ганга, у них есть свои подручные для тёмных дел, ничуть не хуже. Кто-то из "больших людей" Ижа? Тоже не годится. У его врага есть источники в верхах Империи, а такое, даже для самых "крутых" ижаков трудно представить. И, опять же, фальшивые деньги. Живя в Иже, очень нежелательно ссориться с гангом. Да и зачем вообще с ними связываться, у этих типов тоже есть свои люди для подобных дел. Но кто же!? Ганг? Но зачем гангу платить своим же людям фальшивыми деньгами. Бред какой-то."Может, плюнуть на всё и вызвать штормовую группу. Через 16 часов они будут в Иже - и всё." - мелькнула мысль. Но Владислав не позволил ей овладеть собой. Вызывать шторм-группу, не зная, куда нужно ударить! Нет. Это не пойдёт. Конечно, перед этой командировкой ему дали право объявлять "шторм" даже 3-й категории. Но у него, почему-то, были большие сомнения в том, что даже если сюда прилетит целая армия и перероет весь город, они смогут найти этого типа(как и аколит).А вот скандал международного уровня в таком случае весьма вероятен. Международный уровень ... Ну да, Иж - пограничье. Тут должна работать та же схема, что в Манчжурии и Русской Америке. Прикамье граничит с Великой Пермью, Ганзой и землями Махагалы. Воеводство убираем.Остаются Ганза и Махагала. Ганзейцы - ребята ушлые. Чего стоят хотя бы рейды на Новую Англию или связи с колумбийскими наркобаронами. Что им какой-то ганг - они плюют на весь мир. И фальшивыми деньгами частенько грешат. И канал у них есть - по Александро-Невскому проспекту купцы из Нижнего торговый двор держат. Да у ганзейцев купца от пирата не отличишь. А что если нанести визит господам корабельщикам прямо сейчас. Как учил его штабс-капитан Соловей - "внезапность - главное оружие".Правда, с тех пор, как сгинул капитан где-то в Индийском океане, методы его осваговское руководство попыталось забыть. Инженер Трещевский не забыл и повернул ключ в замке зажигания.
Белая машина молнией пронеслась по Седьмой и вылетела на Александро-Невский проспект. Двигатель натужно ревел, видимо доставляя немало беспокойства обитателям окрестных домов. Полкилометра Владислав одолел за неполную минуту и резко затормозил у металлической решетки, за которой темнели могучие клёны и тополя. На решётке висела табличка:"Торговое представительство Союза вольных городов Скандинавии, Помории и России".Инженер выскочил из машины и, весьма удивленный, остановился перед распахнутой и никем не охраняемой калитки."Неужели, ловушка" - подумал Владислав, внимательно осматриваясь и вбирая в себя холодный ночной воздух. Простояв перед открытой калиткой почти минуту, Трещевский решил последовать древнему самурайскому кодексу:"Если не знаешь, что делать - сделай шаг вперёд", - зашагал по аккуратной асфальтированной дорожке, которая вскоре привела его к длинному одноэтажному кирпичному дому, над которым лениво колыхался, в свете горевшего у входа фонаря, черный стяг Ганзы с красным Андреевским крестом. Трещевский решительно толкнул незапертую дверь и сделал шаг вперед, во тьму внутренних помещений и полетел вниз. Больно ударило в пятку, он не удержался и сел наземь. Наверху вспыхнул свет и послышался хохот и весёлые голоса.
- Эй, ин трум! Баклан цел?
- Смальше будешь по шалавам халындать, Райво! Ну, грабь хандку! - сверху протянулась рука, густо покрытая наколками. Инженер схватился за неё и был немедленно вытащен наверх.
- Хотц! - обалдело воскликнул рыжебородый, вытащивший его из ямы, - Лопский бог! Если это Райво, я - лорд Халифас!
- В натуре, муста куйнен! - подтвердил прыщавый молодой парень с нехорошими серыми глазами, поднося к лицу инженера керосиновый фонарь, - Это тайа, заложусь!
- Сам ты чёрный хрен, - невозмутимо ответил инженер, - и говори по-человечески.
- Во, гад буду! Ту вас, тайа, по-человечески - по вашему, вас ли? Какой ты человек, ты ж, заложусь, хрутинга в хандках не хевал, не базар уж за крутую зарубу! - зарычал юнец, обнажая гнилые зубы.
- А до дювелшайса мне хрутинг, - ответствовал инженер, - нихьт на таких же салажат вассертрумингов, хау ту?
- Ва-ас! Вас ту шпрехнул, равкенсен, сучара, - взвыл юнец, замахиваясь на инженера длинной и довольно тяжелой на вид палкой.
На сей раз инженер не сплоховал. Он вскинул сомкнутые ладони, пропуская удар вскользь по боку, одновременно вскидывая согнутую в колене левую ногу до уровня поясной пряжки прыщавого. В следующую долю секунды рука инженера опустилась, перехватив палку, а нога распрямилась, катапультировав обладателя палки в угол прихожей. Инерцию своего движения Трещевский употребил, дабы избегнуть красного кулака рыжебородого, устремившегося к его скуле, а свободной рукой протолкнуть рыжебородого дальше - а именно в тот самый люк, из которого он только что вытащил инженера.
- А-ах т-ту ... - прорычал прыщавый, кривя лицо и поднимаясь на ноги. В подрагивающей руке он держал огромный английский браунинг устаревшей модели. Владиславу стало слегка неуютно - устаревшая модель устаревшей моделью, но с палкой на браунинг - это не входило в его понятия о выгодном соотношении сил. На таком расстоянии было нечего и думать выбить оружие из рук озверевшего ганзейца.
Дела оборачивались худо и могли обернуться ещё хуже, если бы на сцене, подобно deux in machina, не появилось новое действующее лицо. Оно, вернее, уже давно присутствовало в сенях - язык не поворачивался назвать это помещение холлом или вестибюлем. Краем глаза инженер отметил чьё-то присутствие в чёрном проёме неосвещённого коридора, но был так занят беседой с новыми знакомыми, что не придал этому значения. И лишь когда о голову прыщавого с треском разбилась глиняная кружка, повергнув того на выкрашенный в ржавый цвет дощатый пол, Трещевский вполне уразумел, что в сенях его ожидали не двое, а трое ганзейцев.
Высокий русобородый человек в ниппонском, расшитом драконами кимоно отшвырнул в сторону рукоять кружки, подобрал браунинг, засунул его за пояс, перешагнул через прыщавого и прошёл к тяжёлому конторскому столу в углу сеней, где опустился в скрипнувшее под его тяжестью кресло и возложил на стол, рядом с керосиновой лампой, могучие длани, густо покрытые наколками, из которых можно было узнать, что носитель их принадлежит к одной из старших линий влиятельной семьи Корабельщиков. В распахнутом вороте кимоно тоже виднелись наколки и тускло поблескивал старообрядческий медный крестик, что свидетельствовало о происхождение данного Корабельщика от русских поморов.
- Что стоишь? - полюбопытствовал Корабельщик хрипловатым низким голосом, - В ногах правды нет. Присаживайся, - он кивнул через стол на допотопный, чуть ли не гамбсовский стул.
Инженер прошел мимо застонавшего и закопошившегося на полу прыщавого и осторожно опустился на стул. Бородач тем временем достал из стола трубку и закурил ее, чиркнув спичкой - собственной ганзейской работы, судя по повисшему в помещении запаху горящего фосфора.
- Ну, выкладывай, - сказал он. - Что за беда? Чего ради к честным людям средь ночи вваливаешься, спать мешаешь?
Прыщавый приподнялся на локте, тряхнул головой и застонал.
- Ту, труминг! - не поворачиваясь, бросил бородач, - Похевал вас воллен, и завинти сирену. Смальше будешь хрутингом на хаузе ряштать, ферштнул? Выхильфай Торстейна из кольмы, да дренкла волоки до базару.
Прыщавый покорно отправился добывать рыжебородого дружка из ямы, а Корабельщик вновь переключил внимание на Трещевского.
- Давай, не тяни. Что за беда у тебя?
Трещевский начал рассказ. Лгать он не лгал, но и всей правды не говорил, ограничившись сообщением о том, что он - служащий Сиборко, прибывший в Иж по очень важному делу и описанием нападения на него китайцев. Приложил так же свою фотографию, извлеченную из кармана китайца, и упоминание о фальшивых деньгах, и аккуратно изложил причины, по которым он отвёл всех других возможных организаторов покушения. К времени окончания его рассказа, рыжебородый уже расположился у стенки, бросая на Владислава хмурые взгляды, а прыщавый возник из коридора с двумя кружками добротного ячменного пива - любимого напитка ганзейцев.
- Ну, - обратился к нему Корабельщик, - Вас ту, махен равкенсен? Заподлицо всю Ганзу выставляешь, труминг, и нихьт в падлу же?
- Сориват, Архип Веденеевич, - глухо ответствовал прыщавый. - Легавый попутал.
Корабельщик махнул рукой и повернулся к инженеру.
- Нда, дела у тебя, сказать прямо, не песни с плясками. Одного в толк не возьму, чего тебе от нас-то захотелось, да ещё посреди ночи? Или хочешь, чтоб мы тебе помогли? Во-первых, за этим можно было и днём наведаться. А ...
Дверь распахнулась и на пороге возник некто шатающийся и мычащий какой-то ганзейский эквивалент "шумел камыш".В следующую секунду он, естественно, сверзился в яму и оттуда донеслись его заполошные вопли: