- А чего они ко мне пристали?
- Кто? - недоуменно осведомился инженер.
- Ну, эти, с пуленепробиваемым стеклом - в меру возможностей попытался объяснить экс-поручик.
- Мусорщики - неприязненно произнес инженер.
Григорьев непонимающе смотрел на своего попутчика, а тот пустился в длительные объяснения:
- Так называемые мусорщики являются полулегальной преступной корпорацией Прикамских штатов, связанных с Ганзой. Специализируются они на продаже всевозможных вещичек, из разряда тех, что легально в Империи приобрести нельзя. В основном, продают всякий хлам. Доверять им не стоит.
- Ну, а я то тут при чем?
- У мусорщиков очень хороший нюх. В Вас они разом признали военного, а кем может быть прибывший в Иж военный? Не иначе, как тайный эмиссар каких-то повстанцев.
- Каких? - немного не поняв собеседника, спросил Константин.
Внимательно оглядев кавалергарда, Трещевский согласно кивнул:
- И я думаю, каких.
За этим разговором троица пересекла рощицу и вышла на обширную привокзальную площадь, на которой выстроилось изрядное число разнокалиберных автомашин, среди которых преобладали желтые "хорьки". К ним и направлялся инженер, на ходу объясняя экс-поручику:
- На таксомоторе доберемся до города. Как я понял, господин поручик, Вам негде жить. - Григорьев согласился кивком головы и инженер продолжил: - На Восьмой улице одна престарелая особа держит свой пансион. Комнаты хорошие, просторные, с электричеством, водопроводом, канализацией, отоплением. И не очень дорого. Как у Вас со средствами, господин поручик? -
Над этим вопросом экс-поручик надолго задумался, ибо не имел представления, есть ли у него наличность, а если и есть - то в каких размерах. Хозяина выручил Тришка, пробурчавший:
- Да не очень хорошо-то у нас со средствами, господа-то сколько пропили ... - Он хотел сказать еще что-то, но Константин рявкнул на него во всю мощь своих кавалергардских легких: "Заткнись, холуй!". Трифон замолчал, но в уме продолжил перечисление всех напитков, что его хозяин выпил в Екатеринбурге и в поезде - этот шельмец всегда отличался хорошей памятью. Трещевский тем временем успел что-то сказать ближайшему водителю таксомотора - рослому, не ниже Григорьева, негру в желтой форменной фуражке, который согласно закивал головой, улыбаясь во всю ширину белозубого рта. Совместными усилиями Трифон и негр по имени Иван затолкали григорьевские чемоданы в багажник "хорька", инженер влез в кресло рядом с водителем, а Константин со своим денщиком расположились на заднем сидении. И автомобиль покатил по хорошей асфальтированной дороге. С внезапной грустью Константин глядел на скрывающееся за деревьями здание вокзала, которое теперь казалось совсем небольшим на фоне вековых сосен и лиственниц.
Десяток минут с обеих сторон дороги тянулись зеленые стены леса. Затем , на смену лесу справа пришли одинаковые пятиэтажные красно-кирпичные дома. Трещевский обернулся к Григорьеву, поясняя:
- Это - Новый город, его построило "Сиборко" для своих служащих лет десять назад. Живут здесь, главным образом, рабочие с заводов компании.
Слева от дороги виднелся глубокий лог, заросший чахлыми деревцами, а за ним, на холме - белые домики.
- Там - казачья слобода, - объяснял инженер, - центр Ижской отрасли Камского казачьего войска.
- Это - город? - спросил экс-поручик.
- Формально - город, но фактически и Новым городом и казачьей слободой управляют свои собственные власти, не подчиняющиеся городской думе.
Внезапно таксомотор резко затормозил. Поперек дороги лежало тяжелое сучковатое бревно, а дальше чернела какая-то суетящаяся толпа. В толпе, над которой возвышалось здание чрезвычайно затейливой архитектуры, выделялось несколько больших красных машин и белый автобус с большим красным крестом на борту. Мелькали черные, синие, красные мундиры, казачьи формы.
- Что это такое? - удивленно спросил Константин.
- Да игла опять рухнула! - ответил ему на чистейшем русском языке шофер-негр и весело рассмеялся, вместе с инженером. Экс-поручик непонимающе смотрел на своих попутчиков, пока Трещевский не соблаговолил начать объяснение, указывая на странное здание:
- Это - храм Керемета, бога смерти у местных вотяцких племен, этакого Люцифера. Главная его достопримечательность - двадцатиметровая деревянная игла, имеющая устойчивую привычку падать с регулярностью часов - раз в три месяца. Что бы Гаснидов с ней не делал, она неизменно падает - и всегда, на пересечение Восточного шоссе и Колчаковской. Бывали и жертвы.
- А почему не запретить этому Гаснидову держать на своем храме иглу?
- Это уже ижские особенности, господин поручик. Энлиль Гаснидов - один из лидеров местных вотяцких националистов, называющих себя удмурдами и выступающих за создание независимого удмурдского государства.
- Государства!? - не смог скрыть своего удивления Константин.
- Да. И государство это уже существует на территории нескольких вотяцких селеньиц на окраинах Ижа, хотя крупные вотяцкие старшины-кузё их не поддерживают. Но у них есть свой флаг, герб, даже парламент, по-ихнему кенеш. Кенеш этот заседает в селение Карлуд на юго-восточной окраине Ижа. Там же и храм их главного бога - Инмара. Господин Гаснидов у них "вице-кузё", то есть товарищ их президента, а также главный редактор национальной газеты с чисто вотяцким названием - "Свободной Удмурдия". В целях пропаганды своих идей он построил этот комплекс, куда входят храм Керемета, за ним - двухэтажное здание "Удмурдского университета", а рядом - "представительство Удмурдской свободной независимой республики в Ож-каре"...
- Они что же - всерьез это делают - не мог больше сдерживать своего удивления Константин.
- Кто поглупее - всерьез, а большинство просто играет. Взять хотя бы того же Энлиля Гаснидова, или преподавателя городской женской гимназии Берендяева Семёна Сергеевича. Понимаете ли, господин поручик, жизнь в Иже довольно скучна. Вот и придумывают себе развлечения. Но вернемся к игле и храму. Дело все в том, что он находится на стыке трех администраций: собственно Ижа, Нового города и казачьей слободы. Это своеобразная нейтральная территория, чем Энлиль и пользуется.
- А почему бы им не объединиться и не прижать этого господина.
Трещевский громко рассмеялся:
- Помилуйте сударь, но это же Иж! Смотрите сами, - махнул рукой вперед. Большая часть разноцветной толпы собралась у бревна, перегораживающего движение по Восточному шоссе. Были они весьма возбуждены, все разом что-то кричали, махали руками, а кое-кто - палками и нагайками.
- Красные - это пожарная охрана Ижской округи, - давал пояснения инженер, - черные -ижская доброполиция, синие - служба охраны порядка "Сиборко", а казаки везде одинаковы. В настоящий момент они обсуждают надо ли снимать заграждение и боюсь, что дело кончится дракой.
Черные тем временем объединились с красными и стали теснить синих и казаков по направлению к логу, но тут из лога выбежала целая ватага казаков и, размахивая нагайками, врезалась в толпу, усилив всеобщий беспорядок. Трещевский продолжал пояснения:
- Как видите из диспозиции, казаки имеют явное преимущество за счет возможности быстро подтянуть подкрепление. У доброполиции штаб на Бодалевской, а у пожарников и того дальше, на Церковной площади. Ребята "Сиборко" обычно не отвлекаются с заводов, - подтверждая его слова, из лога выскочила новая ватага казаков. И сопротивление черно-красной армии было сломлено: черные, отбежав за сотню метров, сели в два своих автобуса и укатили, красные, обнаружив бегство союзников, также начали отступление. Но благоприятный момент уже был упущен. Казаки захватили две из четырех пожарных машин, а вслед двум другим обрушили град камней. Синие меж тем оттащили с дороги бревно, открыв движение.
Таксомотор свернул направо и покатил по Колчаковской, служившей границей между Ижом и Новым городом. С левой стороны виднелись густые сады, скрывавшие в своей глубине скромные деревянные домики мелких ижских обывателей. Справа тянулся высокий глухой белый забор одной из многочисленных фабрик "Сиборко". Григорьев ничего этого не видел, ибо низко опустил голову, погрузившись в невеселые думы о своей загубленной карьере и конченой жизни. Как сказал тот торговец на вокзале, отскакивая от трости инженера:" Дальше Ижа не пошлют!" И то верно, дальше некуда. Только к Махагале. Константин поднял голову. "Хорек" катил вверх по каменной мостовой Восьмой улицы, обрамленной густой зеленью деревьев, из-за которых проглядывали роскошные особняки местной элиты. От этого пейзажа веяло какой-то затхлостью. Вскоре автомобиль свернул направо и проехав десяток метров по узенькой улочке, остановился у трехэтажного старинного краснокирпичного здания с большими окнами и многочисленными архитектурными излишествами. Но думать об отсутствии у создателей этого сооружения вкуса Константину было некогда, так как Трещевский, молниеносно расплатившись с таксомотором, уже скрывался в украшенном колоннами входе. Бросив Тришку возиться с чемоданами, Григорьев поспешил за инженером. В обширном светлом холле его ждала маленькая древняя старушка, видимо из числа переживших Падение. В её взгляде, брошенном на экс-поручика, читалось большое сомнение, но она оставила его при себе, видимо, под влиянием инженера, который поспешил откланяться. Старушка повела новых постояльцев за собой. Просторный лифт времен Александра-Спасителя поднял их на третий этаж. Длинные коридоры, цветы на стенах, богатый ковер на полу. Новое жилище кавалергарда представляло собой три просторные угловые комнаты с высокими потолками. Константин с трудом дождавшись, когда старушка завершит свои многочисленные наставления и скроется с его глаз, плюхнулся, как был в сапогах и сюртуке, на прибранную постель и крикнул Тришке, чтобы он немедленно бежал в ближайшую лавку и принес две ... три бутылки водки.
Глава III
Иж,8 июля 1989г.,пятница,около 9 часов утра