В любом очень большом многоэтажном здании создание динамичных внутренних коридоров и должное их освещение – одна из наиболее трудных дизайнерских задач. Аалто расширил внутренние коридоры управления и по возможности проложил их через те места в здании, где они могли бы уловить лучи дневного света из наружных окон. Как и Кан, как и сам он делал в большинстве других своих проектов, Аалто уделил щедрое внимание внутренним поверхностям здания. Стены коридоров облицованы длинной узкой глянцевой бело-синей плиткой. Плоские ряды перемежаются горизонтальными рядами изогнутых выпуклых и продолговатых «плиток-батонов». Эти линейные элементы зрительно увеличивают коридоры здания в объеме и влекут нас нужной дорогой, тем самым облегчая поиск пути. А более всего «плитки-батоны» вызывают восприятие как действие, практически притягивая нас к себе, чтобы мы могли провести рукой по стене на ходу, чувствуя их прохладу, наслаждаясь тем, как неровное скольжение пальцев нашей руки отмечает продвижение в пространстве.
Внутри и снаружи теми или иными дизайнерскими приемами, материальными деталями Аалто взывает к нашему воплощенному восприятию природы в том, что кажется на первый, беглый взгляд самым обычным зданием. Как показывает сравнение с якобы аналогичными (а на самом деле иными, удручающими) пригородными офисными блоками, гармонизация строительной среды с нашей человеческой укорененностью в мире природы требует чего-то большего, чем просто решимости ее осуществить. Она требует понимания тонкостей человеческого восприятия наряду с творческим подходом, необходимым для того, чтобы должным образом учесть их.
Расположение рукотворных сред в природе в XXI веке
В наши дни строительные среды должны отвечать на взаимосвязанные вызовы сверхурбанизации, глобализации и изменения климата, то есть внимание к нашему воплощенному восприятию природной среды должно быть еще более настойчивым. Но эта задача ничуть не сложнее той, что стояла перед Аалто в 1956 году, когда он оканчивал здание управления, и ничуть не дороже. Рассмотрим, например, начальную школу, построенную Дьебедо Франсисом Кере в Гандо, отдаленной деревне на юго-востоке Буркина-Фасо, где по сей день нет ни водоснабжения, ни электричества. Кере был хорошо знаком с климатом и обычаями этого региона: он родился в семье главы деревни Гандо и жил там до семилетнего возраста. Он последовал местным традициям, избрав обычные для этого региона материалы – глину и гофрированный металл. Но затем он переориентировал существующие строительные практики на гибридные кирпичи из земли и глины, которые оказались весьма прочными и при этом обеспечивали эффективную жароизоляцию. Он научил местных жителей изготовлять их, тем самым запустив промышленное производство в одном из беднейших районов мира. Он также решил последовать принятой практике, использовав гофрированный металл для школьной крыши, но существенно усовершенствовал местную строительную традицию, приподняв крышу над опорными стенами. Это обеспечило лучшую вентиляцию под палящим солнцем Гандо и создало большой козырек, дающий тень и защищающий от пересыхания внешние поверхности стен. Результат этого низкобюджетного дизайна? Доступная и красивая учебная среда, расположенная в самом сердце природы и тесно связанная с ней.
Строительные среды, которые помещают нас в наши тела и в мир природы, встречаются не только в выдающихся зданиях или в условиях регламентированной свободы развивающихся стран. Их можно встретить почти всюду, в том числе в самых вызывающих типах застройки – высотных зданиях. Некоторые люди, включая отдельных теоретиков градостроительства, таких как Кристофер Александер, продолжают настаивать на том, что высотки по своей сути несовместимы с человечными жилищами. Но это было категорически опровергнуто соразмерными человеку, богатыми зеленью городскими объектами, жилыми и смешанного назначения, спроектированными Стефано Боэри в Милане, сингапурским бюро WOHA Architects и базирующимся в Кембридже (штат Массачусетс) Safdie Architects. В «Вертикальном лесу» (Bosco Verticale) Боэри в Милане, зеленом проекте, 500 000 квадратных футов жилищ на одну семью упакованы в две жилые башни высотой 360 и 250 футов. Высажены более 900 деревьев и многие тысячи растений, различающиеся от фасада к фасаду в зависимости от степени светолюбивости, наполняющие дома жителей зеленью, поглощающие углекислый газ, очищающие городской воздух и пропагандирующие создаваемый биоразнообразием микроклимат в густонаселенном центре Милана.
В перенаселенном Сингапуре WOHA также демонстрирует возможности экологической рациональности и совершенство дизайна в двух высоких жилых зданиях – Ньютон-Сьютс (Newton Suites) и № 1 Мулмейн-Райз (№ 1 Moulmein Rise). В обоих архитекторы практически отказались от систем кондиционирования, предпочтя им дизайн, интенсифицирующий естественные вентиляцию и охлаждение. Башни фронтально ориентированы в сторону преобладающих ветров, и в них используются модульные приспособления для затенения окон, балконы и зеленые стены для охлаждения и вентиляции. Эти элементы выполнены в масштабе, соразмерном человеческому телу, и образуют с помощью простого визуального языка повторений и вариаций привлекательный абстрактный узор. В Ньютон-Сьютс расположенные близко друг от друга горизонтальные полки из черного решетчатого металла охлаждают поверхности здания и сокращают энергопотери. Они перемежаются двумя вертикальными рядами U-образных бетонных балконов, один образован простыми повторами, в другом балконы расположены в сложном ритме A: B: B: B: A. Все это окружено пышной растительностью и зелеными стенами, тянущимися по всей высоте фасада. Оба здания, если смотреть на них с некоторого расстояния, поражают своими благородными очертаниями. Моше Сафди начал предпринимать попытки интегрировать природу в плотно застроенную городскую среду десятилетия назад как в своих книгах и статьях, так и в знаменитых постройках-хабитатах, из которых одна была сооружена в Монреале для «Экспо-67». Недавно он начал серию проектов, совершенствующих концепцию хабитатов; один из них – жилой комплекс Golden Dream Bay в Циньхуандао, Китай, в котором пятнадцатиэтажные ступенчатые здания поставлены одно на другое под прямым углом, обрамляя проемы двадцатиэтажной высоты. Это крупноячеистое террасное расположение направляет господствующие ветра в квартиры и сквозь них и открывает жителям комплекса виды на Бохайский залив.
Всего лишь три этих примера демонстрируют, как современные дизайнеры могут вписать наши телесность и взаимосвязь с природой в сложный мир, который охватила урбанизация.
Человеческое восприятие, включая неосознаваемые и сознательные когниции, имеет три измерения. До сих пор мы рассматривали два – человеческое тело и мир природы, – каждое из которых является продуктом эволюции. Третье измерение – социум – менее привязано к нашей биологической эволюции в человеческих телах, обитающих в физическом мире. Люди тем не менее – определенно социальные существа. Личный и социальный миры, которые мы наследуем и создаем, подвержены сильному влиянию мест, где происходят наши занятия и взаимодействия. Места определяют нашу индивидуальность среди других, и места помогают нам стать и оставаться членами множества перекрывающих друг друга социальных групп, в которых мы проживаем свои жизни.
Глава пятаяЛюди, встроенные в социальную жизнь
Каждый из нас – маленькая цивилизация, построенная на руинах нескольких предыдущих цивилизаций.
Так строго упорядочена и разграничена жизнь здесь – как с геометрической, так и с биологической точки зрения. Трудно поверить, что это может иметь что-то общее с кишащей, неуправляемой и хаотической действительностью других видов, таких как избыточные агломерации головастиков, или рыбьей икры, или яиц насекомых, где жизнь, кажется, фонтанирует из неистощимого источника. Но это так… Так же как сердцу неважно, ради чьей жизни оно бьется, городу неважно, кто исполняет его разнообразные функции. Когда все, кто сейчас движется по городу, умрут, скажем, через 150 лет, звуки приходов и уходов людей, следующих все тем же шаблонам, будут звучать по-прежнему. Новыми будут только лица тех, кто выполняет эти функции, да и то не столь уж новыми, поскольку они будут напоминать нас.
Представьте немного фантастичный сценарий. Приятный весенний день, и вам нужно где-то убить два часа. В этом мире межконтинентальные путешествия совершаются в одно мгновение. Вам представляются три места: одно в парижском Латинском квартале, другое в исторической части Иерусалима и третье – в центре Сеула. Вы остаетесь тем же человеком, но страны, культуры и городские пейзажи разнятся, так же как и ваши поведение и когниции.
В спокойных зеленых садах, окружающих парижский Люксембургский дворец, ходьба умеряет лихорадочный бег ваших мыслей. Мышцы расслабляются, дыхание замедляется. Проект Люксембургского сада освобождает от тягот принятия решений: посыпанные крупным гравием дорожки направляют ваши похрустывающие шаги то туда, то сюда, открывая взгляду то кругло подстриженные кустарники, то бабочек, порхающих от цветка к цветку, на глаза вам попадается в отдалении Пантеон – большой неоклассический храм XVIII века, который был преобразован французскими революционерами в мавзолей героев революции. Среди знаменитостей, захороненных там, – Вольтер, Жан-Жак Руссо, Виктор Гюго.
Решив посетить Пантеон, мы проходим по людному кольцевому бульвару и неспешно выходим на улицу Суффло, названную в честь архитектора Пантеона Жака-Жермена Суффло. Улица ведет прямо к фасаду этого стоящего на холме шедевра, обрамляя его. Мало что отвлекает нас от места назначения, когда мы поднимаемся по наклонной улице. На перв