— В смысле, агент понимал, что может не выжить, но хотел бы кое-что передать?
— Да. Сообщить, оставить информацию, — говорит Сигруд.
— А мы можем на эту штуку положиться? Все сходится на том, что наш главный подозреваемый — сама Чудри. И как, можем мы ей доверять?
— Ты сказала, что она сошла с ума. Но она же не сразу погрузилась в безумие. Может, она оставила этот знак, еще когда была нормальным агентом.
— А я вот не понимаю, с чего начать и что мне искать? Я вообще ничего не знаю об этих правилах.
— А я не могу быть рядом. Очень трудно будет объяснить людям, почему я все бросил и занялся этим. Хотя, по правде говоря, я бы с бо́льшим удовольствием поучаствовал в операции.
— То есть ты предпочел бы копаться в вещах сумасшедшей, а не общаться с дочерью?
Сигруд ворчит:
— Вот когда ты так со мной говоришь, я себе кажусь полным дураком. — Он вздыхает. — Жаль, но мне придется влезть в твою игру. Из меня куратор и напарник вообще никакой. Я-то больше по грязной работе был, а не дома сидел в ожидании вестей. Этим у нас Шара занималась.
— Ты о чем?
— Я хочу сказать, что тебе в ходе этой операции очень нужен профессиональный напарник, — говорит Сигруд. — Ты здесь совсем одна, и, наверное, дело очень щекотливое, иначе бы она кого-нибудь тебе придала… Но… но тебе реально нужна профессиональная помощь. И я как-то не вижу других кандидатур на это место.
— Ты же больше не работаешь на Сайпур.
— Если ты права, то все, что мы делаем сейчас в Вуртьястане, под угрозой. Включая гавань. А на работы в гавани завязана вся экономика моей страны. Честно говоря, мне жаль, что Шара так поздно меня позвала сюда. Однако я думаю, она просто не знала, с чем тебе придется здесь столкнуться.
— Так что делать теперь-то?
Сигруд смотрит на часы:
— Теперь… теперь тебе нужно сесть поудобнее. И поставить кувшин на пол.
— С чего бы это?
— С того, что тебе придется послушать и запомнить много чего. Я сейчас прочитаю тебе вводный курс молодого бойца. В смысле — агента.
— Значит, это было не тело Чудри, мэм? — спрашивает Надар следующим утром, пока они идут через крепость.
— Нет, — отвечает Мулагеш. — Я не знаю, чье это тело. Но точно не ее.
Она вытирает пот со лба и пытается не дрожать от холода. До крепости она добиралась пешком — прогулка на своих двоих привлекала ее больше поездки на машине, и теперь испарина буквально замерзала на ней в холодном воздухе крепости. Словно простыню охладили на льду и накинули, бр-р-р…
— Проклятые станцы… — бормочет Надар, качая головой.
— Станцы?
— Они издеваются над нами, мэм. Точно говорю. Тело сайпурки, разделанное и оставленное буквально в шаге от рудника, который они взорвали? Они показывают, что могут до нас в любой момент добраться, генерал. Я усилила патрули, но больше мы ничего не нашли. У них талант не оставлять следов…
Надар звенит ключами и открывает дверь в комнату Чудри.
— Вы… рассматривали альтернативы? — спрашивает Мулагеш — вопрос этот очень трудно было облечь в слова.
— Альтернативы, мэм?
— Да. Я вот считаю, что Чудри имеет прямое отношение ко всем этим убийствам, капитан.
— Чудри? — встревоженно переспрашивает Надар. — Но почему, генерал?
— Эти убийства… они ритуальные. Это древний божественный ритуал. — Дверь распахивается. Обе они застывают на пороге, рассматривая рисунки на стенах. — И все здесь говорит о том, что Чудри была по уши в божественном. К несчастью для нее.
Мулагеш проходит в комнату и оборачивается к Надар. Рассказать ей все она не может, но ей нужно, чтобы кто-то из командиров начал мыслить в унисон с ней. Если у нее получится убедить Надар и Бисвала, можно будет запросить подкреплений из министерства. И пусть уж профессионалы ищут что-то, на что можно опереться. Что-нибудь божественное.
Но Надар стоит с каменным непроницаемым лицом.
— Я не верю, что оперативница из министерства способна на такое, мэм.
— Вы не знаете оперативников министерства, капитан.
— А вы, справедливости ради нужно сказать, не знали Чудри, — отвечает Надар. — А я знала.
— Что вы имеете в виду?
Надар колеблется.
— Разрешите говорить как есть?
— Да.
— Чудри была, как все остальные засланцы из Галадеша, несколько… бесполезным агентом.
— Бесполезным?
— Да, генерал. У нее была куча званий, сертификатов и всего такого, это понятно. Но никакого опыта военных действий. А у нас этого опыта — очень много, генерал, больше, чем нужно.
Она поднимает глаза на Мулагеш и тут же отводит взгляд.
— В Галадеше такому не учат.
Мулагеш подходит поближе:
— А вы, капитан, случайно не подозреваете, что у меня опыта участия в военных действиях тоже нет? — резко спрашивает она.
— Нет, мэм.
— Согласны ли вы с тем, что эти рисунки на стенах сделаны сумасшедшей?
— Да, мэм.
— Согласны ли вы, что убийства произошли и взрывчатка была украдена как раз в то время, когда Чудри находилась здесь? А потом пропала?
Надар морщится:
— Да, мэм. Но…
— Что но?
— Но… я служу в форте Тинадеши вот уже шесть лет, генерал. Я здесь еще со времен до Мирградской битвы. И хотя после того, что случилось в Мирграде, мы стали тщательнее проверять все на предмет божественности, тут, в Вуртьястане, мы пока обнаружили только одну угрозу. Ту самую, что находится за стенами крепости.
— Вам нужно иметь в виду, что у нас есть проблемы помимо племен и мятежников, капитан, — говорит Мулагеш. — Иначе вы будете слепы как котята.
— Я видела, как наших солдат убивали в этой глуши, — тихо говорит Надар. — Они умирали у меня на руках. Я видела, как в Аханастан уходили поезда с гробами. Я это видела, и это продолжает происходить, генерал. Со всем уважением, но я совсем не слепой котенок.
Надар уходит, и Мулагеш остается наедине с разрисованной комнатой. И яростно трет руку: она настолько зла, что ей трудно сосредоточиться. Что ж, теперь, по крайней мере, позиция Надар ясна. Остается только надеяться на Бисвала.
Мулагеш встряхивается и осматривается. Глаза ее перебегают от одного рисунка к другому.
Это должно быть что-то крайне простое, сказал Сигруд. Совершенно не имеющая никакого значения деталька.
Она спросила: «Какого демона это все значит? Что мне искать?»
Это точно не необычный рисунок или что-то вырезанное на стене. Что-то, что не бросается в глаза. Это не загадка и не код. Это обычная штука, которой на самом деле здесь не место. Например, проведенная мелом линия. Или краска, которая выглядит так, словно маляр ошибся. Что-то воткнутое в стену — скрепка, например. Или булавка. Или щербина в стене, как если бы кто-то двигал мебель и случайно стену зацепил. Или это будет потертость на ковре, словно кто-то его попортил.
Она внимательно рассматривает рисунки, пытаясь абстрагироваться от их содержания. Тысячи мечей, воткнутых в землю. Стрела, вонзившаяся в сердце волны. Лицо, которое ей теперь легко узнать, — холодное и царственное. Вуртья. Кстати, у Чудри получилось очень похоже…
А может, она что-то нарисовала поверх знака. Чем бы он ни был. Может, знака-то уже и нет…
Взгляд Турин падает на окно в дальней стене. Оно длинное и узкое, похожее на забранную стеклом бойницу. Собственно, это она и есть — свет и воздух оно пропускает, а остальное нет.
А вот в уголке рамы — белая точечка. Такая маленькая, что ее не вдруг разглядишь.
Мулагеш подходит ближе. Это чертежная кнопка, вдавленная глубоко в стену.
Мулагеш ощупывает окно, проверяя его на прочность. Нет ли тут каких-либо пустот? Нет, вроде нет. У окна есть защелка, и эта защелка срабатывает — со скрипом оно открывается, впуская порыв ледяного воздуха. Мулагеш ощупывает окно с другой стороны.
А что-то тут все-таки есть — какая-то веревочка свисает. Мулагеш берет ее и начинает тянуть. Она оказывается длинной, почти четыре фута.
Естественно. Если не хочешь, чтобы что-то нашли при обыске, лучше это спрятать за окном…
Втянув веревку в окно, она сокрушенно вздыхает — ничего там на ней не висит. Точнее, висит, какой-то крючочек, похожий на застежку бус. Что-то тут наверняка висело, точно, но теперь эта штука пропала: может, Чудри ее перепрятала, а может, оно просто упало вниз.
Однако прямо над крючком подвязана еще одна белая кнопка.
Как там говорил Сигруд? Агенты министерства оставляют после себя тайники. Даже если агент погибнет, его преемник должен обнаружить какую-нибудь информацию.
Мулагеш тогда спросила: а если она спрятала свой отчет в шахтах? Или еще в каком-нибудь идиотском месте?
Нет, не могла — если, конечно, следовала стандартному протоколу оперативников. Она могла сделать тайник только там, где его можно обнаружить. И подсказать, где искать.
Мулагеш поднимает кнопку к свету. А что, если Чудри ей говорит: я перепрятала то, что тут висело. Хочешь найти — ищи еще одну кнопку.
— Значит, мне нужно обыскать весь форт, — бормочет Мулагеш, — чтобы найти одну белую кнопочку. Твою мать…
Мулагеш обследует внутренности форта Тинадеши. Ощущение такое, словно она переместилась в прошлое. Стены — толстые, так уже давно не строят: неудобно чередовать большие и маленькие комнаты. А тут никогда не знаешь, что тебя встретит за дверью: гигантское зияющее пространство или узенький коридорчик, куда выходят тесные кабинетики, похожие на каменные соты. В большинстве коридоров гуляет ночная тень: в форт так толком и не сумели провести ни газ, ни электричество, и потому его обитатели вынуждены пользоваться свечами и самыми настоящими факелами. А еще по форту гуляет эхо — хлопков, лязга, смеха и криков. И оно отражается от кривых стен комнаток, заполняющих внутреннее пространство огромного старинного сооружения.
Чем-то все это похоже на те руины, что стоят в пустошах. И странно, что здесь только Чудри рассудок потеряла, в форте легко сойти с ума…