Генри хихикнула.
– Даже не начинай, – предупредил её Бетрим. – В положении эта проклятая женщина – сущий кошмар.
– Это ты поставил её в такое положение, – сказала Генри, повернув голову, и, приподняв шляпу, озорно взглянула на Шипа. Её глаза окружали шрамы, оставленные демонами.
– Тогда я планировал не совсем это.
Генерал Верит усмехнулся, развернул коня и прокричал приказ войскам, месившим грязь позади. Бетрим так и не привык к звукам тысяч и тысяч солдат, которые медленно маршируют и взбивают землю. Но хуже всего было то, что всю дорогу эти звуки доносились сзади. Роза сказала, что ему нужно возглавить войска. Впрочем, по мнению Бетрима, лучше двадцать тысяч солдат за спиной, чем ещё час в карете.
Бетрим слез со своей лошади, неуклюже спрыгнув на землю. Сделал несколько шагов на кривых ногах и яростно почесал яйца. Ездить на лошади он никогда толком не умел.
Довольно скоро звуки марширующих войск сменились звуками войск, расставляющих палатки и роющих траншеи. С телег сгружали колья и вкапывали острыми концами в землю. Неплохое сдерживающее средство для любой возможной контратаки, решил Бетрим. Курт Верит явно знал своё дело, а этим делом было командование солидной армией Розы.
Бетрим неспешно прошёлся до передней части строящегося лагеря и уставился на стены Тигля – подходить ещё ближе, чтобы просто посмотреть, он не собирался. Стены казались очень сложной проблемой, если не сказать больше. В прошлый раз здесь он был пленником. Его доставили связанным к этому чистокровному говнюку, Найлзу Брековичу.
Ещё тогда Бетрим рассмотрел укрепления и решил, что любая осада будет чем-то вроде самоубийства. А теперь сам собирался наброситься прямо на эти укрепления.
– С виду ничё хорошего, – сказал Бетрим, скорее себе, чем кому-либо ещё. Его взгляд снова приковали трупы, украшавшие стены. Он вспомнил другое тело, висевшее на стене. Бен Шесть Городов был другом дольше всех, за исключением Генри, и к тому же членом команды Чёрного Шипа. Вот только это не помешало Йогаренам его повесить.
– Скажи ей, – ответила Генри. – Может, в кои-то веки она поступит разумно, развернёт нас, и мы отправимся домой.
– Эт вряд ли. Особенно после того, как она увидит приглашение. – Бетрим отвернулся, и его лицо так скривилось от отвращения, что уродство стало ещё уродливее.
– Лорд Шип, – сказал юноша с высоким голосом. Паг вряд ли был старше возраста, когда узнают, как вставлять хер в женщину, но Роза утверждала, что он прекрасный слуга, а человеку в положении Бетрима такой необходим. Впрочем, Бетриму всё равно не нравилось, когда его называли лордом.
– Паг, знаешь, почему его называют пыльником? – спросил Бетрим, повернувшись к парню и показывая на свой длинный плащ.
– Хм, нет. Сир?
Бетрим ухмыльнулся, подошёл к парню поближе и схватился за ворот плаща. Потом хорошенько дёрнул, вытряхнув всю дорожную пыль, которую тот собрал за последние восемь часов. Паг шагнул назад, кашляя и отплёвываясь. Бетрим усмехнулся и похлопал парня по плечу.
– Несколько лет назад я говорил парням вроде тебя, что они долго в игре не протянут, – сказал Бетрим. – Но сейчас Роза меняет правила игры, и, думаю, парни вроде тебя протянут дольше всех.
– Сир? – спросил Паг, увлечённо охлопывая себя, чтобы выбить всю пыль, осевшую на его табарде. Удивительно, что на табарде парня, как и на кирасах всех солдат, красовался символ Бетрима. Чёрная роза с преувеличенным чёрным шипом. Подходяще, считал он.
– Ей что-то нужно? – спросил Бетрим.
– Леди Роза просит вашего присутствия, сир.
– Просит? – Спросила Генри и расхохоталась. – Эта треклятая баба никогда не просит, и здесь уж точно требует.
– Генри, – предостерегающим тоном сказал Бетрим.
– Чего? Я и так делаю, что мне велят, но эт не значит, что я должна ещё и любить ёбаную суку.
Бетрим кивнул. Не было никакого смысла об этом спорить. Он развернулся и направился назад, через шум и грохот разбиваемого лагеря. Сотни солдат сновали туда-сюда – одни в мундирах и пыльных доспехах, а другие раздевались, чтобы дальше трудиться им было немного легче. Многие солдаты кивали Бетриму, когда он проходил мимо, и он видел в их лицах что-то вроде уважения. Не так давно на этих же лицах не было бы написано ничего, кроме страха. Сказать по правде, Бетрим и сам не знал, что лучше.
На севере Диких Земель всегда несколько прохладно, а Бетрим холод никогда не жаловал. Поэтому не снимал кожаную одежду и пыльник, даже если под ними сильно потел. Он много лет провёл на равнинах Диких Земель, хватался за всякую работу и носился по всем концам континента. Иногда за ним гонялись представители закона, а иногда и другие игроки, которые хотели заработать себе имя, покончив с ним. Не так давно он начал регулярно мыться, и сейчас понял, что скучает по расслабляющей горячей ванне. Размяк. Вот в чём всё дело. Шип совсем размяк.
Свою лошадь Бетрим нашёл примерно там, где и оставил. Солдаты знали, чьё это животное, и знали, что злобную кобылу лучше не трогать, если только он сам не велит. Никогда не известно, когда потребуется вскочить на неё и быстренько куда-нибудь смотаться, и не хватало ему ещё рыскать по лагерю в поисках проклятой лошади.
– Надо снова на тебя залезть, – сказал Бетрим, останавливаясь возле животины. Лошадь повернула голову и мрачно уставилась на него. – Знаю. Ни ты, ни я этого не хотим. Но мне нужно повидаться с женщиной, а она довольно далеко в ту сторону. Сомневаюсь, что ей понравится, если я заставлю её ждать и пойду туда пешком.
Лошадь снова отвернула свою большую голову, и Бетрим решил, что она приняла его жалкие оправдания. Поставил ногу в стремя, закинул другую вверх и сел в седло. Пока Генри и Паг взбирались на лошадей, он пнул свою кобылу и помчался вдоль колонны прибывающих солдат.
До кареты оказалось всего пара миль, и кобыле потребовалось совсем немного времени, чтобы туда добраться. Колонна солдат тянулась вперёд и назад, покуда хватало взгляда, и всякий раз, как Бетрим её видел, она его поражала. Так много людей сражалось за него. Словно половина Диких Земель объединились под его знаменем. А может, они просто так сильно хотели избавиться от чистокровных, что даже согласились взять в спасители такого страшного человека, как Чёрный Шип.
Карета была большой, это уж точно, и в ней легко могло разместиться восемь обычных человек. Ну, или одна Роза в положении. Кучер выглядел неважно, закрыв платком рот и нос, и щурился от пыли, которую поднимало такое количество марширующего строем народа. Он страдальчески кивнул Бетриму, когда тот приблизился.
Он спрыгнул со своей лошади во второй раз за довольно короткое время и снова почесал яйца. Кучер не остановил карету, и Бетрим не спеша шёл рядом, собираясь с духом открыть дверь. Роза и шип, нарисованные на двери кареты, казалось, смотрели на него осуждающе.
– Бетрим, я тебя вижу. – Голос Розы был ни резкий, ни сердитый. Эта женщина обладала терпением львицы, которая часами сидит в кустах, наблюдая за проходящим стадом и поджидая слабую особь, в которую можно вцепиться. Себя Бетрим слабым вовсе не считал, но нельзя отрицать, что Роза запустила в него свои коготки.
Генри соскользнула со своей лошади и решила пройтись рядом с каретой. Она явно ухмылялась – из-под полей шляпы виднелся только подбородок, покрытый шрамами. Демоны на всех оставили свои отметины, но на Генри – больше, чем на других.
– Пожелай мне удачи, – сказал Бетрим.
– Любовь моя, я тебя ещё и слышу. – Хороший слух у Розы, как у тех чёрных тварей, что летают в небе…
Дверь кареты распахнулась, и за ней Роза, поморщившись, снова откинулась на подушку. У неё было особое выражение лица. Выражение, которое говорило, что лучше исполнить сказанное, пока её львиное терпение не иссякло.
Бетрим сделал глубокий вдох, тяжко выдохнул, забираясь в карету, и закрыл за собой дверь. Первым делом он отметил жару. На окнах висели тяжёлые занавески, и, похоже, они отлично удерживали жару внутри. Бетрим подумал, что ещё в дороге он слегка вспотел, а здесь же просто таял.
Роза посмотрела на пол кареты, и Бетрим своим единственным глазом проследил за её взглядом. Похоже, он занёс на сапогах внушительную часть дороги. Он пожал плечами, и других извинений ей было от него не дождаться.
– Мы приехали? – спросила Роза. Её голос лился ему в уши сладким мёдом. Руки она сложила на своём натянутом животе, который ничуть не скрывало платье. Розе всегда нравились облегающие шелка, даже после того, как живот начал расти. На самом деле Бетрим не возражал. Что-то вызывало восхищение в том, что женщина носит его ребёнка, заставляло желать её ещё сильнее.
– Ага, – кивнул он. Почесал трёхпалой рукой обожжённую сторону лица и немного потыкал под глазной повязкой. Похоже, какая-то пыль пробралась туда и раздражала расплавленную плоть. – Курт всё организовывает. Похоже, полезный ублюдок.
– Ну, мы столько ему платим, что лучше уж ему быть полезным. – Вот и началось. За последнюю пару месяцев Роза вела себя как обычно, цивилизованно, и её голос ни намёком ничего не выдавал, но всё же, от того, что она говорила, и как она это говорила, жутковато было находиться с ней рядом. Бетрим с нетерпением ждал, когда она уже вытолкнет ребёнка наружу. Он с трудом мог вспомнить время, когда она ещё не была беременна.
Карета дёрнулась, попав колесом в яму, и Роза поморщилась, обхватив руками живот. Видно было, как она стиснула зубы, но, когда она заговорила, голос звучал спокойно.
– Жду не дождусь, когда смогу вылезти из кареты и снова оказаться на своих двоих.
– А стоит ли те ходить, в твоём-то, хм, положении?
– Бетрим, я ношу твою дочь. Я не калека.
Он кивнул.
– Точно. – Ему показалось странным её утверждение, что ребёнок – девочка. Не похоже, что хоть кто-то может такое знать, пока ребёнок не выскочит, но матери довольно странные существа в том, что касается их детей.
Бетрим уже начал задыхаться в карете и решил, что ему нужно немного воздуха. Открыл одну тяжёлую занавеску и увидел, что снаружи на него насмешливо смотрит Генри.