Боль прострелила живот Розы, и она сдавленно вскрикнула, чуть не упав от мучений. Тут же подскочила Люсиль с бокалом вина в одной руке, и другой поддержала Розу.
– Вы…
Роза покачала головой, решив не показывать никакой слабости.
– Думаю, мне просто нужно облегчиться. Люсиль, помоги мне, будь добра.
– Миледи Роза, – сказал генерал. Она обернулась и увидела, что он снова на неё смотрит. Под его озабоченным взглядом она почувствовала себя дурой за то, что вскрикнула, когда так много людей умирает под стенами города. – Если вам нужно отдохнуть, то я могу присмотреть за битвой.
– Щедрое предложение, генерал, – сказала она. Пот ручьями тёк по её лбу, и сейчас, подумав об этом, ей невыносимо хотелось опорожнить мочевой пузырь. – Но кто-то должен оставаться здесь, чтобы не дать вам начать отступление.
Генерал снова отвернулся.
– Если битва пойдёт ещё хуже, то ваше присутствие не остановит меня от отвода наших войск.
– Моих войск, генерал, – поправила его Роза. – Моих солдат.
Он пожал плечами.
Позволив Люсиль поддерживать себя, Роза проковыляла несколько шагов, потом присела и задрала платье. Люсиль не давала ей упасть, пока Роза снимала напряжение, поливая землю.
– Проклятье, похоже, этому ребёнку уже нравится ставить меня в неловкое положение.
– Вам не следует находиться здесь, так близко, – сказала Люсиль с ноткой стали в голосе.
Роза улыбнулась. Теперь, когда удалось пописать, она снова стала чувствовать себя собой, и чуть меньше – инвалидом.
– Когда придёт время, Люсиль, и этот чёртов ребёнок начнёт выходить, вот тогда я позволю диктовать тебе, где мне находиться. Не раньше. Ясно?
Люсиль кивнула и помогла Розе подняться.
– Как видишь, сейчас я в порядке. Где ты оставила то вино? – Роза стряхнула её руку со своей и встала настолько прямо, насколько позволял живот.
Она оглянулась на битву. Войска всё ещё взбирались по лестнице на севере. На юге они всё ещё умирали десятками. А у ворот от ударов тарана всё сильнее стал доноситься треск.
20. Чёрный Шип
Паг споткнулся и упал, оттого что сверху на его щит свалился булыжник. Тяжёлый кусок камня коснулся земли за миг до того, как парень последовал за ним. Один из солдат капитана Пропавшего двинулся, чтобы заполнить брешь, встав на сквайра, но Бетрим крепко толкнул его, наклонился, поднял Пага на ноги и закрыл щитом, пока тот сам не сможет поднять руку.
– Спасибо, – крикнул Паг поверх грохота, и Бетрим что-то проворчал в ответ.
Они плотно теснились возле тарана на заваленной трупами земле, и сверху на них бросали всевозможную херь – как острую, так и тупую. Бетрим побывал в куче разных хреновых переделок, но, по правде говоря, ни одна из них не сравнилась бы с заварушкой, в которой он оказался сейчас.
Он потерял Генри из вида во время первого натиска, и с тех пор не имел возможности её отыскать. Вполне вероятно, она уже валяется под трупами вокруг, но Бетрим надеялся, что это не так. Ему не очень нравилось, что маленькой убийцы нет с ним рядом. По правде говоря, он даже не мог себе представить свою жизнь без неё.
Новая волна стрел утыкала таран, землю и щиты. Ещё пара человек с криками упала, но Бетрим не видел их в давке тел.
Капитан Пропавший проталкивался через волны пота, плоти, стали и крови и поднырнул под молотом тарана, который медленно оттягивали назад для очередного удара. Он споткнулся обо что-то и поднялся со вторым щитом в руке.
– Вот! – крикнул Пропавший, сунув щит Пагу. – Твой – просто дощечка. – Он был прав. Непрерывный поток стрел и камней расколол щит Пага, и от него осталась какая-то щепка, привязанная к руке. Бетрим посчитал практически чудом то, что парня ещё не проткнуло.
Паг попытался уронить свой побитый щит, но капитан Пропавший остановил его, покачав головой.
– Сначала брось меч, парень. От второго щита тебе будет больше пользы.
Щёки капитана раскраснелись, а глаза блестели. Если уж на то пошло, Бетрим сказал бы даже, что чокнутому болвану нравилось ходить по лезвию ножа в окружении смерти и хаоса. Некоторых людей он совсем не понимал. Пусть Бетрим и вызвался на передовую вместе с войсками, но он бы заплатил неплохие деньги за то, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.
– Тяни! – разнёсся крик, и Бетрим бросился к задней опорной балке тарана. Он не понимал, нужно ли тянуть его ещё сильнее. Колёса уже погрузились в густую, кровавую грязь.
Молот качнулся вниз, врезался в деревянные ворота, и Бетрим услышал, как что-то хрустнуло. Он рискнул проверить, не валится ли таран, и воспрял духом, увидев, что ворота начали прогибаться.
– Мы почти прорвались! – закричал Бетрим срывающимся голосом. Что-то шмякнуло по его щиту и напомнило, как близко он к смерти – его энтузиазм стих, как только пришло осознание, что даже когда они пробьются, начнётся кровавый бой за внешнюю стену, и даже он будет лишь половиной сражения. Может даже меньше, чем половиной.
Капитан Пропавший кивнул кому-то из своих, и скоро уже кучка солдат проталкивалась вдоль тарана. Люди потянули за верёвки, чтобы снова отвести молот назад. Бетрим не знал, сколько они уже этим занимаются, не знал, сколько длится битва. Казалось, что уже почти вечность. По крайней мере, здесь – в давке, с телами повсюду и бурлящей во всех смыслах кровью, – он не чувствовал холода. Здесь, в сердце штурма, ему было, пожалуй, даже слишком жарко.
Капитан приказал нескольким своим парням встать перед Бетримом, а сам занял позицию сразу позади него.
– Когда ворота падут, – крикнул капитан Пропавший, закрываясь щитом от летящего в них дерьма, – здесь будет кровавая свалка. Все будут бить мечами без всякой осмысленности. Ты держись позади нас. Дай нам защищать тебя, как мы и собирались.
Бетрим нахмурился, но кивнул. Он не привык к людям, которые хотят его защищать. Скорее привык к тем, кто пытается его пырнуть и сделать себе имя на убийстве Чёрного Шипа. Странно, как всё поменялось. Теперь куча народу готовы были подставить себя под удар только потому, что он ебёт женщину, которая тут за главную.
– ТЯНИ!
Бетрим снова прижал плечо к тарану и напрягся, когда молот обрушился очередным раскалывающим ударом. На миг ему показалось, что он увидел с другой стороны лицо Генри, заляпанное кровью и скривившееся от содрогающейся военной машины, но оно вскоре пропало за давкой солдат.
– Ещё немного! – крикнул капитан Пропавший.
Они уже почти пробились. Ворота кололись и трещали, и там, куда попадал таран, открывалась дыра. Если Пропавший был прав, то ещё пара ударов, и ворота могут свалиться с петель, позволив ворваться внутрь и начать настоящую битву, и прекратить по-дурацки утыкивать друг друга стрелами.
Молот снова оттянули назад. Давка стала плотнее. Скапливалось всё больше и больше солдат, готовых рвануть через ворота, как только их, наконец, пробьют. Бетрим едва мог пошевелиться, едва мог сказать, какая часть принадлежала ему, а какая – кому-то ещё. И уж точно он не мог понять, какой из щитов над головой принадлежит ему.
– ТЯНИ!
Толчок от удара снова сотряс Бетрима. Казалось, будто все зубы застучали в голове. Будто и глаза тоже застучали, и в кои-то веки он порадовался, что у него остался только один.
– ЕЩЁ! – крикнул Пропавший.
Бетрим оглянулся в поисках Пага, но парня нигде не было видно. В давке стало тесно, как в жопе девственницы, и он уже едва мог видеть лицо соседа. Солдаты Пропавшего, охранявшие Бетрима, были теперь ближе всех к нему. Много седеющих, много ветеранов. Все знали игру, и, когда начнётся битва, от всех пользы будет явно больше, чем от Пага. И всё равно жалко, если парень уже помер. Бетрим не был особенно сентиментальным, но Паг ему нравился. Видимо, дело было в невинности, что ли.
– ТЯНИ!
На этот раз, когда молот ударил, ворота издали мучительный стон и провалились. Балка наконец-то раскололась. Солдаты бросились вперёд, толкали ворота, наваливались своим весом, а на них давили люди позади, и створки открывались всё шире и шире.
С другой стороны их ждали копья.
21. Генри
Генри оказалась на передовой, практически в первых рядах и почти в самом центре. Не по своей воле. Люди перед ней продолжали умирать от стрел лучников, наклонявшихся за парапеты, а её всё толкали и толкали вперёд сволочи сзади. Она бы даже крикнула им прекратить, но горло уже так воспалилось от криков, что было больно дышать. Сейчас даже пробормотать слово казалось невозможным.
С последним ударом молота ворота осели, поскольку балка с другой стороны лопнула напополам. Солдаты сзади напирали, и Генри оказалась прижатой к воротам, пытаясь сделать вдох и желая, чтобы проклятые створки открылись поскорее.
Когда они, наконец, начали открываться, Генри поняла, что её толкают вперёд быстрее, чем хотелось бы. Быстрее, чем готовы были двигаться ноги. Страх и предвкушение смешались и вытеснили все мысли из головы. В её сторону из города были направлены копья, и она встревоженно вскрикнула. Впрочем, было уже поздно. Люди позади неё не останавливались, как и она сама. Одно копьё ударило в бок, запутавшись в мешковатой кольчуге, а потом другое проскользнуло под мышкой и проткнуло человека сзади.
Генри упала, падение задержало копьё, запутавшееся в кольчуге. Древко обломилось, и она прыгнула и покатилась, пока солдаты позади её не растоптали. Мир мелькал размытыми пятнами, а потом она уже сидела, скрючившись, между двумя солдатами Тигля, которые выглядели не менее удивлённо, чем она. Спустя миг стена солдат Розы врезалась в них, и Генри оказалась в жуткой кровавой свалке.
Поразительно оказаться зажатой в рядах противника. Генри вынула руку из щита и уронила меч, который ей выдали. Кинжалы всегда под рукой, и она отлично убивала вблизи. Чем ближе, тем лучше. Генри нравилось, когда кровь во время убийства омывает руки, и прямо сейчас здесь было сплошное кровавое убийство.
Было мало места – её зажало между живым солдатом и явно мёртвым, а лицо оказалось в нескольких дюймах от третьего защитника Тигля, который рычал на неё, но совершенно не мог пошевелиться в давке. Генри подняла руку над толпой и увидела, как глаза солдата расширились от страха за миг до того, как она вонзила кинжал в один из этих глаз. Солдат завопил, дико и скорбно, но не мог пошевелиться, такой плотной была давка. Генри ударила ещё раз, выбив ему другой глаз, а потом ткнула в глотку. Кровь окатила её, окрасив лицо красным, и она ударила ещё кого-то.