Это была битва в тесноте, полная рычащих лиц и жалких криков о помощи. Бетриму попало по рёбрам, хотя он не знал, откуда нанесён удар, и уж точно сам-то он наносил удары куда хуже.
Очередной снаряд обрушился на подкрепления, поступавшие сзади, а за ним и ещё один. Отряд Бетрима прорубался через защитников, и поверх их голов он видел новых солдат, поднимавшихся по лестницам. Бетрим решил, что им приходилось так же хреново, и до него дошло, что защитники Тигля только сейчас начали использовать "скорпионы". Солдаты чистокровных ждали, пока падут внешние ворота, ждали, когда стена начнёт кишеть врагами. Не то чтобы ловушка, но чертовски на неё похоже, и их положение становилось всё хуже. И не один Бетрим это видел. Они оказались заперты в схватке, артиллерия их расстреливала, и единственное прикрытие – товарищи защитников – быстро испарялось.
– Бля! – ругнулся Бетрим, хватаясь за руку с мечом и вонзая свой кинжал противнику в бицепс. Ему в лицо от боли и страха заорала женщина, и он присел, немного поднял женщину и бросил за край стены. Она камнем скрылась с глаз, и её крик затерялся в звуках битвы.
ФРУНК!
Очередной снаряд попал в цель, но на этот раз не позади Бетрима, а в бедолагу, влезавшего по лестнице. Снаряд угодил ему в живот, пробил насквозь и врезался в парапет, выбив немаленький кусок кладки.
– Что нам делать? – крикнул кто-то. Голос мужской, но Бетрим его не узнал. Он уже в начале боя потерял из вида всех, кого только знал. Генри и Паг пропали, главное чтоб не в могилу, и только капитан Пропавший держался поблизости.
Бетрим отбил удар меча, и клинок ушёл в сторону, в ближайшую ногу – он решил, что та нога принадлежала кому-то из его людей, но не собирался останавливаться и извиняться. Левой рукой сокрушительно врезал нападавшего по шлему, затем ударил его ножом под подбородок, а потом затряс левой рукой, пытаясь избавиться от боли. Бить человека по шлему – всегда плохая затея.
– Сэр, что нам делать? – На этот раз спрашивал капитан Пропавший. Он весь был заляпан кровью, и его глаза лихорадочно блестели в вечернем солнце.
Защитники почти кончились, и солдаты Бетрима уже встретились с теми, что штурмовали первую лестницу. Очередной снаряд попал в цель, и несколько атакующих превратились в мясо и кости, в дерьмо и кровь. Бетрим посмотрел вверх, на внутреннюю стену. С одним глазом сложно было понять, сколько до неё, но он решил, что далеко. У защитников было полно времени и боеприпасов.
– Лучники, – сказал Бетрим, сначала тихо. – Лучники. Надо бы стрелять в ответ!
По небу разнёсся звук горна, и вскоре к нему присоединился ещё один. Все солдаты поблизости, которые сейчас не сражались, на миг замерли, чтобы послушать. Бетрим наклонил голову и подождал.
ФРУНК!
Всего лишь в паре футов один из солдат Пропавшего, остановившийся послушать горн, оказался проткнутым, прибитым к каменной стене. Захлёбываясь кровью, он потянулся к Бетриму, а потом его рука опустилась, и глаза остекленели.
– Ебать, – выдохнул Бетрим, не в силах отвести взгляд от бедолаги, прибитого к стене и залившего всё своей кровью. Для "скорпионов" и града стрел они были всего лишь учебными мишенями на внешней стене.
– Это был приказ отступать? – сказал один солдат.
Бетрим посмотрел на капитана Пропавшего, и тот кивнул ему. Он не отводил взгляда от внутренней стены, явно пытаясь угадать, куда ударит следующий снаряд.
– Ага. ОТСТУПАЕМ! – закричал Бетрим изо всех своих сил. – Возвращайтесь на лестницы! ОТСТУПАЕМ!
Возглавлять сражение ему казалось не очень-то правильным, а вот об отступлениях-то Чёрному Шипу было кое-что известно, поскольку это всего лишь другое обозначение для "уёбывать нахуй".
ФРУНК!
Бетрим вздрогнул, ожидая, что снаряд попадёт прямо в него. Спустя секунду он понял, что на этот раз, видимо, его не проткнуло, и повернул голову к лестнице. Потом почувствовал острую боль в затылке и потянулся проверить, что там – вот только его руки не двигались, и навстречу мчался каменный пол.
24. Роза
Люсиль помогла ей опуститься в мягкое кресло, и Роза тут же принялась искать удобное положение. Бесплодные попытки. Хорошенько поёрзав, она, наконец, устроилась так, что было не очень неудобно. Хуже всего, что ей снова хотелось писать.
– Вам не стоит так напрягаться, – сказала Люсиль, которая что-то поднимала, убираясь в шатре. Она уже поставила бокал фруктового вина на столик, и Розе пришлось признать, что женщина чертовски полезна. – Избыток напряжения может вызвать роды прежде, чем ребёнок будет готов.
– Отлично, – вздохнув, сказала Роза. – Я вот уже готова. И если он вскоре не вылезет, то я сама его вырежу.
Люсиль засмеялась, поднимая нож с акантийского ковра. Один из ножей Бетрима. Наверное, из тех ножиков, что он так любит прятать на себе. Это была общая черта всех игроков. Любой, кто хоть раз вступал в игру, носил оружие в таких местах, где его вряд ли кто-нибудь найдёт.
– Миледи, постарайтесь не разбрасывать это, – продолжала Люсиль, положив нож на стол с картой Тигля. – Когда дети начинают ползать, они подбирают всё, и всё, что подбирают, тащат в рот.
Роза пожала плечами.
– Так они и узнают об острых предметах.
Люсиль неодобрительно посмотрела, и Роза рассмеялась.
– А за что же я тебе плачу, как не за то, чтобы ты убирала за мной, и не давала ребёнку попасть в серьёзные неприятности? Ты же в курсе, мне-то ещё королевством надо управлять!
Роза ещё немного поёрзала и потянулась к бокалу вина.
– Спасибо, Люсиль. Я действительно ценю то, что ты делаешь. – По большей части это была правда. Розе не нравилось, когда эта женщина допрашивала её или на публике приказывала ей, но такое случалось редко, и было невысокой ценой за всё остальное, что делала для неё Люсиль.
Полог шатра поднялся, и внутрь вошла Генри. Маленькая женщина покрылась засохшей кровью, её лицо и руки были тёмно-красными, а глаза выглядели мёртвыми. Редко Розе доводилось видеть её без кавалерийской шляпы, и, под всей этой кровью, на лице стали видны оставленные демонами Абсолюции шрамы, синюшные и белые, и ставшие от красного ещё отчётливее.
Генри подняла глаза и осмотрела шатёр, её взгляд скользнул мимо Люсиль и Розы, будто их тут и не было, а потом сфокусировался на серванте в задней части шатра. Не говоря ни слова, Генри направилась к нему, оставляя на коврах грязные следы.
Люсиль посмотрела на Розу с выражением, близким к панике, но Роза в ответ лишь медленно покачала головой. Не было никакой опасности, или по крайней мере Розе опасность точно не угрожала. Она не сомневалась, что Генри не испытывает к ней любви, но пока Роза носит ребёнка Бетрима, Генри безопасна, как верная собака.
Роза смотрела, как Генри остановилась у серванта, открыла дверцу и сунула руку внутрь. Достала бутылку – довольно редкого виски, если Роза не ошибалась. Потом рухнула возле серванта, втиснувшись между ним и кроваткой. Маленькая убийца притянула ноги к груди и обняла бутылку, не сделав даже ни глотка.
Долгое время Генри просто таращилась перед собой, едва моргая, крепко прижав бутылку к груди. Роза наблюдала, а Люсиль продолжила уборку, принявшись отчищать грязные отпечатки ног, оставленные Генри.
Роза наклонилась, взяла бокал со столика и подняла в сторону Генри.
– Выпьем за павших.
Генри не пошевелилась, не поднесла бутылку к губам, не перевела пустой взгляд.
– Скоро и мы там будем. – Не было в её голосе грусти. Ни гнева, ни страха. Ничего там не было. Слова с губ слетели мёртвыми.
Роза глотнула вина и поставила бокал обратно. С трудом поднялась на ноги и заковыляла к оцепеневшей женщине.
– Генри, – сказала Роза.
Она взмахом подозвала Люсиль и с её помощью опустилась на колени. Теперь Роза сидела лицом к лицу с Генри, и с близкого расстояния казалось, что та по большей части цела. Кровь принадлежала кому-то другому. Может даже нескольким людям. Выглядело это странно. Роза достаточно знала о Генри, чтобы понимать: прозвище "Красная Генри" – неспроста. Если байки не врали, она убила сотни человек, и некоторых вовсе без причины.
– Генри, – снова повторила Роза, на этот раз махая рукой перед её лицом.
Генри подняла глаза, и на миг Роза увидела в них что-то новое – смесь страха и боли. Безысходности и отчаяния. Что-то внутри перехватило, и Роза почувствовала комок в горле. Потребовалось немало сил, чтобы выговорить следующие слова.
– Генри, где мой муж?
Та покачала головой.
– Не знаю. Потеряла Шипа из вида ещё в начале. Я… не знаю.
В её глазах стояли слёзы. Роза протянула руки, взяла ладони Генри и сжала их, несмотря на пятна засохшей крови.
Было время, не так давно, когда Роза считала, что между ней и Генри дело может дойти до обмена ударами. Эта женщина, очевидно, была верна Бетриму, но явно не распространяла эту верность на Розу, несмотря на её отношения с Черным Шипом. Они несколько раз сцеплялись на словах, один раз даже поорали друг на друга, но до острых предметов дело не дошло.
Сейчас, глядя на крупные слёзы, покатившиеся по заляпанному кровью лицу, Роза вдвойне порадовалась, что дальше слов их споры не заходили. Генри, плача, не издавала ни звука, не всхлипывала и не шмыгала носом. Она почти не шевелилась, и только слёзы капали на их руки.
Спустя некоторое время Роза просто не могла больше оставаться в этом положении. Стало так неудобно, что хотелось закричать. Она отпустила руки Генри, и та немедленно снова свернулась калачиком, сжимая бутылку. Роза, опираясь на кровать, поднялась на ноги и поморщилась от боли.
– Дорогая, мне послать за Сузку?
От этих слов Генри очнулась. Её глаза, красные от слёз, снова блеснули сталью. Она яростно потрясла головой.
Роза кивнула.
– Как пожелаешь. Я понимаю. Будь здесь, сколько понадобится.
Она не могла полностью обуздать беспокойство, точившее её изнутри. Бетрим не вернулся. Возможно, он выполняет какие-то дела с войсками, или скорбит о павших товарищах. А ещё возможно, что и сам среди павших. Розе нужно было узнать больше, надо было узнать, что там произошло, и сколько солдат погибло.