– И где только Паг, когда он так нужен? – Роза направилась к пологу шатра, решив, если понадобится, лично отыскать генерала Верита, когда тот сам вошёл внутрь.
Генерал Верит склонил голову, потом выпрямился и пошёл к столу с картой. Его щёки были румяными, несмотря на прохладный воздух. Солнце уже садилось, и уже скоро единственными огнями останутся луна и костры. Так далеко на севере в это время года ночи стояли очень холодные.
– С ней всё в порядке? – спросил генерал, махнув рукой в сторону Генри.
Роза подошла к нему и тяжело оперлась об стол.
– Генри не ранена.
– А Чёрный Шип?
Роса подавила желание закричать.
– Я надеялась, что вы сможете пролить немного света на это, генерал. Я жду отчёта.
Генерал Верит покачал головой.
– Предпочитаете сначала плохие новости или ужасные?
– И та и другая, так или иначе, придут, генерал, и промедление не ослабит удара.
Его лицо выглядело вытянувшимся, иссушённым и измученным. Впервые с тех пор, как она его встретила, его плечи поникли, и казалось, будто тяжесть доспехов тянет его вниз.
– Мы потеряли почти девять тысяч человек, почти половину наших сил. По моим оценкам ещё тысячу потеряем до восхода солнца.
Роза сглотнула и порадовалась, что есть стол, на который можно опереться. Они взяли только одну стену, а потеряли уже так много. Девять тысяч. Она видела такое число в деньгах, в холодных монетах, и потому могла представить. Но в людях…
– Ещё тысяча? Раненые? – спросила Роза.
– Некоторые. Да, многие умрут от ран. Но большую часть мы потеряем из-за дезертирства.
– Что?
– Любая армия теряет солдат из-за дезертирства. Одни дезертируют со скуки, другие хотят вернуться к семьям, сеять зерно или другие семена. И любая неудача непременно увеличит число тех, кому захочется попытать счастья где-нибудь в другом месте. – Он вздохнул. – А мы потерпели большую неудачу, миледи. Я приказал командирам подразделений глаз не сводить с людей, но… – Он покачал головой. – Если человек решил уйти, то он уйдёт.
Роза потёрла виски.
– Мы всё ещё превосходим их по численности почти вдвое.
Генерал кивнул.
– Мы считаем, что они потеряли от пятисот до тысячи солдат.
– Двадцать к одному, – протянула Роза. – Во имя богов.
Генерал Верит кивнул.
– Возможно. Мы не можем себе позволить ещё одну такую атаку, миледи. Либо мы отыщем способ пробить стены, либо начинаем долгую осаду.
– Как? – спросила Роза. – Как всё пошло настолько ужасно?
– Это была ловушка, – сказала Генри, всё ещё сидевшая между шкафом и кроватью Розы.
Роза взглянула на неё и затем на генерала. Тот кивнул.
– Они хотели, чтобы мы пробили внешнюю стену. Позволили нам зайти, позволили взобраться по лестницам. – Он горько усмехнулся. – Следует отдать должное Найлзу Брековичу – он отличный командир. План великолепный. – Генерал покачал головой. – Я должен был предвидеть, что так и будет.
Роза нахмурилась.
– Не уверена, что поняла. Они дали нам пробить свои внешние и самые надёжные укрепления, и как это может быть хорошим планом? Почему это ловушка?
Генерал Верит указал на карту.
– Весь город построен как ловушка. Внутренние стены легче охранять, и их нужно захватывать в первую очередь. Внешние стены – смертельная ловушка для нападающих, до тех пор, пока на внутренних стенах остаются люди. Но нельзя оставить внешние стены, или солдаты на них будут окатывать вас градом стрел. Брекович специально оставил немного солдат на внешней стене. Хотел, чтобы мы её взяли, хотел, чтобы мы подняли туда войска. В то же время он хотел, чтобы мы пробили внешние ворота. В тот же миг он знал, что нам придётся отправить больше войск, чтобы пробиться внутрь и взять внешние стены. Если бы любая атака там была успешной, то нам пришлось бы захватить и удерживать эти стены, и в то же время пробиваться к внутренним.
Генерал ткнул в карту, где та изображала внутренние стены.
– Здесь у них были котлы с кипящим маслом и "скорпионы", из которых можно попасть по любому на внешней стене. Не говоря уже о всех лучниках и более сильных укреплениях. А на внешней стене нет укреплений против атак изнутри. Как только мы послали крупные силы, он захлопнул ловушку и по полной воспользовался внутренними стенами. Ловушка была чертовски хорошая, и мы вступили прямиком в петлю. Я завёл нас прямиком в петлю.
Роза неровно вздохнула и уставилась на карту.
– Значит, захват внешней стены означает смерть, если мы не захватим прежде внутреннюю, и мы не можем оставить солдат на внешней стене за нашими спинами. Сколько людей у них осталось?
– Может, пять тысяч. Более чем достаточно, чтобы сдержать наши десять.
– Я не вижу, генерал, – сказала Роза. – Не вижу способа победить.
– Я тоже. Вчера я предлагал полноценную осаду. Никого не впускать, никого не выпускать. Ждать, пока их запасы истощатся. Сегодня я предлагаю это снова, но уже более настойчиво. Мы не можем взять город штурмом, миледи. Он неприступный.
– Даже если мы сможем снова пробиться, то не сможем воспользоваться лестницами, чтобы взять внутренние стены, – проговорила Роза сама себе. – Нам придётся пробивать ворота.
– И говорят, там полно смертных дыр, так что мы, скорее всего, просто забьём проход телами наших мертвецов. – Генерал Верит положил обе руки на стол и покачал головой. – Отдайте приказ к осаде, миледи. Мы установим её прежде, чем ударит зима. Найдём ресурсы, чтобы поддерживать войска.
– Других ресурсов нет, – сказала Роза, печально покачав головой.
Генерал Верит покачал головой, на его лице ясно отразилось изнеможение.
Роза ударила кулаком по столу. Нож, который там оставила Люсиль, подпрыгнул и снова остановился. Спустя несколько секунд Роза кивнула. Она не видела никакого другого выхода. Придётся оставить осаду в руках генерала Верита и вернуться в Чад, побитой чистокровными ублюдками. Возможно, она могла бы получить какую-нибудь поддержку от Акантийской Гильдии, или от свободных городов Ларкоса. Скоро разойдутся слухи, что чистокровные победили в битве, и это вызовет сочувствие к ним, а может даже убедит их тайных приверженцев воспрянуть. Именно этого Роза на самом деле боялась, и поэтому ей нужно было сокрушить чистокровных. Пусть она и убила всех, кроме трёх благородных семейств, но их влияние далеко не пропало. Рана Тигля уже гнила, и страдать будут все Дикие Земли.
Полог шатра снова поднялся, и показалось лицо Пага. Он словно постарел на десяток лет, весь в пятнах засохшей крови, с перевязанной головой, и бинты полностью закрывали левый глаз. Одежда порвалась в одних местах и перепачкалась в других, а правая рука висела на повязке.
– Миледи, – Паг изобразил неловкий болезненный поклон.
– Где мой муж? – спросила Роза, не успев успокоиться.
– Я не знаю, миледи. Мы разделились, когда были пробиты ворота. Думаю, с ним оставался капитан Пропавший с остальными телохранителями. Миледи, здесь посланец, который хочет вас видеть. Из города. При нём шкатулка.
– Впусти его, – сказала Роза.
Она выпрямила спину и напустила на лицо королевский вид. Генерал Верит встал рядом с пологом шатра, а Паг выскользнул наружу, чтобы привести посланника. В последний миг Роза шагнула в сторону, чтобы оказаться между входом и Генри. Маленькая женщина всё ещё сидела в углу, оцепенев. Не нужно было, чтобы люди видели её такой.
Паг впустил посланника, и генерал Верит остановил молодого человека, чтобы тот не зашёл слишком далеко. В руках он держал небольшую деревянную шкатулку с витиеватыми украшениями, размером, может, пол фута на пол фута. Несомненно, отлично сделанная вещь. У человека были короткие чёрные волосы и тоненькие усики. С виду – ни капли чистой крови. Найлз Брекович, очевидно, не собирался рисковать, посылая на переговоры с ней одного из чистокровных.
Не говоря ни слова, генерал взял у человека шкатулку, приоткрыл крышку и заглянул внутрь. Замешательство на его лице сменилось холодной яростью, и он закрыл крышку, поставил шкатулку на стол и положил руку на плечо молодому человеку. Жест получился не нежный, и человек выглядел так, будто готов уже был обосраться прямо здесь и сейчас.
– Мне… эээ. Мне велено доставить это, и ещё сообщение непосредственно… – Он на миг закрыл глаза с таким видом, будто вот-вот заплачет. – Непосредственно шлюхе.
Услышав это, Роза выгнула бровь. Очевидно, чистокровным плевать было на жизнь этого бедолаги. Она взяла шкатулку со стола и откинула крышку.
Внутри шкатулки лежала рука. Левая рука, отрубленная чуть выше запястья. У руки было три пальца – мизинец, указательный и большой. Средний палец был отрезан по первому суставу, от него остался один обрубок. Раны давно зажили – много лет, а то и десятилетий назад. Рука, покрытая шрамами, мозолями и грязью, лежала на подстилке из зелёного шёлка. Из отрезанного конца натекла кровь, но уже застыла.
– Что там? – спросила Генри. Маленькая женщина не двинулась, но теперь умоляюще смотрела на Розу покрасневшими от слёз глазами.
Роза захлопнула крышку и швырнула шкатулку на стол.
– Это левая рука моего мужа.
Генри ничего не сказала, но повесила голову.
– Скажи, молодой человек, – сказала Роза, приближаясь к нему. – Какое сообщение ты должен доставить шлюхе?
Тот заметно задрожал, поскольку генерал Верит всё сильнее и сильнее сжимал его плечо.
– Ох. Он… э-э-э, лорд Брекович сказал, что каждый день, пока ваша армия здесь, он… уф… будет посылать вам очередную часть вашего мужа.
День 4. Предательство
25. Чёрный Шип
Чувство было такое, как после ночи беспробудного пьянства – Бетрим давно знал, что в таких случаях у него всё болит, почти как будто его везде били. По таким признакам он и узнавал это чувство. Даже не открыв глаз, он знал, что сейчас глубокая ночь, и это так же объясняло дыру в памяти. Больше всего хотелось не открывать глаз и провалиться обратно в забытье. Ведь ему было отлично известно, что лучший способ победить похмелье – это переспать его.