Довольно скоро он почувствовал давление. Ничто не поднимет мужчину лучше, чем нужда пописать. Конечно, Бетриму уже случалось обоссаться, но теперь его называли кем-то вроде лорда, важным и уважаемым, и нельзя было, чтобы видели, как он обоссался в пьяном угаре. К тому же во рту у него было словно насрано, и это необходимо было исправить.
Бетрим протянул руку, чтобы почесать обожжённое лицо. Удивительно, что он едва мог почувствовать прикосновение к искорёженной, расплавленной коже, но она всё равно постоянно зудела. Хотелось почесать, но вместо этого он просто ткнул в лицо больной рукой. Его пронзила поистине ужасная боль. Скорее даже ослепляющая му́ка, а Бетрим и так был уже наполовину слепой. Он застонал и с трудом открыл глаз.
Сверху тёмный каменный потолок. Бетрим попытался понять, где он может находиться. Последнее, что он помнил, это битву, а его армия стояла лагерем перед городскими стенами. Он вроде как должен быть в какой-нибудь палатке, а их обычно не делают из камня.
С чем-то вроде мрачного предчувствия Бетрим положил голову набок и увидел между собой и дальней стеной крепкую на вид железную решётку. Он отлично знал, как выглядит тюрьма, и нетрудно было понять, что сейчас он в ней. Он снова застонал и попробовал сесть.
– Блядь. – Губы казались тугими и медленными, но это было ничто по сравнению со жгучей болью в левой руке.
– Вижу, проснулся, наконец.
Бетрим, прищурившись, всмотрелся в темноту. Там, за решёткой, определённо кто-то сидел. Пара человек, силуэты в тусклом свете, и больше ничего. Но голоса знакомые, и Бетрим пытался вспомнить, откуда их знает. Попробовал покачать головой, прояснить мысли, но это лишь вызвало новую боль и волну тошноты, и всё стало ещё немного хуже.
– Просыпайся, Шип.
Бетрим шмыгнул носом и попытался сплюнуть, вот только рот у него был суше, чем прожаренный солнцем песок.
– Пропавший? Эт ты? – прохрипел он. Его всегда удивляло, как человек может одновременно помирать от жажды и хотеть отлить.
– Ага, – сказал Пропавший откуда-то из сумрака за решёткой. – Извини за всё это.
Бетрим кивнул.
– Тебе бы поглядеть на руку.
По правде говоря, Бетрим специально не смотрел на свою руку. Болело так, будто он схватился за солнце, и он отлично знал это чувство. Видимо, эти гады отрезали очередной палец, а их у него и так осталось жуть как мало. И всё равно, рано или поздно посмотреть придётся, и не было никакого смысла оттягивать и дальше.
Бетрим поднял перед собой левую руку. Вот только там не было кисти. Где когда-то было запястье, рука теперь заканчивалась окровавленным забинтованным обрубком. Бетрим несколько секунд смотрел на него, сдерживая желание поморщиться от боли, сдерживая желание потыкать окровавленный обрубок. Сдерживая желание кричать и яриться, сдерживая желание блевануть от отвращения. Его и раньше калечили, и не раз. Два пальца на левой руке, два пальца на левой ноге, левый глаз выдернули из головы и раздавили на улицах Сарта, а левая сторона лица была обожжена и покрыта кучей шрамов. Видимо, всё случалось с его левой стороной, и, наверное, в этом был какой-то смысл. Но отчего-то конкретно это увечье казалось хуже, чем все остальные. Тут не просто палец-другой – пропала целая кисть.
Больше никогда не взмахнуть большим топором обеими руками. Никогда не взять две кружки пива разом, одну на сейчас и вторую на потом. Не подержаться одновременно за обе сиськи Розы. Столько всего ему больше не сделать никогда. Столько ощущений потеряно. Видимо, он воспринимал эти ощущения как должное.
Несколько секунд спустя Бетрим отвёл взгляд, перекатился на колени и поднялся на ноги.
– Пожалуй, сделал мне одолжение, – сказал он, осматривая свою маленькую камеру с сырыми стенами, покрытыми мхом. – Всё равно с тремя пальцами от неё мало было толку. Пожалуй, смогу терь воткнуть туда чё-нить другое. Как-то знавал я парня с одной рукой. Его звали Рольф Крюкорук.
– Я его помню, – сказал Пропавший.
– У него крюк был вместо руки, – продолжал Бетрим. Он нашёл то, что искал, и сделал пару нетвёрдых шагов в сторону ведра в углу камеры. – Удивительнее всего, как он выпотрошил этим крюком одного крысёныша из тех, что водятся на равнинах. Никогда не видал, чтоб человек делал чё-нить так быстро. Само собой, потом он натянул шкурку на другую руку и игрался ей, словно какой-то куклой. Странный уёбок был этот Рольф. – Бетрим покачал головой и принялся вытаскивать одной рукой свой член из штанов.
– Слушай, Шип, – начал Пропавший. – Я только хотел сказать…
Бетрим заглушил слова предателя равномерным журчанием струи по металлическому ведру.
– Чё там, Пропавший? – крикнул он. – Я тя не слышу.
– Я никогда не хотел…
Бетрим поднажал. Ссать так было не очень удобно, и он пролил немного на свои сапоги, но звук неплохо заглушал голос Пропавшего.
В конце концов Бетрим иссяк, шумно выдохнул, несколько раз встряхнул член и убрал обратно в штаны. Стоя спиной к Пропавшему, он морщился от пронзительной боли в левой руке и ругался оттого, что ему казалось, будто он почти чувствует пальцы на ней. Прежде чем повернуться к капитану, он напустил на лицо бесстрастную маску.
– Так значит, выходит, ты блядский предатель? – сказал Бетрим, подходя к решётке и хватая прут правой рукой. По крайней мере, на ней у него ещё оставались пальцы. Немного подёргал прут, но тот держался крепко. Наверняка и остальные такие же, и дверь тоже крепкая. Видимо, у него маловато шансов выбраться из этого дерьмового положения.
Теперь он лучше видел Пропавшего. Ублюдок сидел на деревянном стуле за деревянным столом, на котором стояла пара кружек и разложенная колода карт. Ещё один солдат, которого Бетрим не узнал, сидел по другую сторону стола.
Пропавший покачал головой.
– Я не предатель, Шип. Я никогда на тебя и не работал. Лорд Брекович нанял меня и мой отряд где-то шесть месяцев назад. Сказал присоединиться к твоим и ждать подходящего момента.
– Подходящего момента, чтобы врезать мне по башке и отрубить нахуй руку? – фыркнул Бетрим. Потрогал правой рукой затылок и понял, что тот чертовски болит, как и всё остальное.
– На самом деле такого плана не было, – Пропавший вздохнул, взял кружку, наклонился вперёд и протянул её между прутьями. Бетрим взял её и разом осушил. Вряд ли они стали бы его травить, раз уж он целиком и полностью в их распоряжении. – Просто выпала хорошая возможность. На самом деле, Шип, я тебя уважаю. За всё, что ты делал, когда вот так вышел из игры и сам добился такого. Есть на кого равняться. Но… ну, лорд Брекович платит больше, чем вы с Розой. Намного больше.
– Вот как? А здесь ты ждёшь, что я предложу те больше? Перебью ставку чистокровного уёбка? Ну, может и перебью, если, блядь, вытащишь меня отсюда.
Пропавший рассмеялся и покачал головой.
– Даже если б ты и отпустил меня, то твоя жена вряд ли.
Бетрим кивнул.
– Эт точно, приятель. Она б те скормила твои пальцы на глазах у всего честного народа. Ну, попытаться-то стоило, а? Скока времени я был в отключке? – Он посмотрел вверх и вниз, влево и вправо, изучая прутья. Если за ним больше никто не придёт, может, удастся схватить меч Пропавшего, когда Бетрима будут вытаскивать из камеры. Конечно, даже освободившись, он по-прежнему останется запертым посреди Тигля без возможности выбраться из проклятого города.
– Полдня, – ответил, поморщившись, Пропавший. – Прости за удар по голове.
– Да ты чё? А за руку? – Бетрим ухмыльнулся и помахал окровавленным обрубком. – Тоже прощения попросишь? – Он рассмеялся, и этот скрежещущий звук эхом разнёсся между каменными стенами его маленькой камеры.
Пропавший мрачно кивнул.
– Вообще-то да.
Бетрим фыркнул.
– Они хоть нормально всё заделали? – Он не собирался снимать повязку и проверять. – Рану-то правильно закрыли?
Пропавший снова кивнул.
– Лорду Брековичу ты нужен живым. Он хочет, чтобы ты увидел, что случится.
– Ага, – Бетрим сдерживал накатившую волну тошноты и победил. – И чё же случится?
На этот раз Пропавший покачал головой.
– Если испорчу сюрприз, то он наверняка прибьёт меня. Скоро придёт за тобой. Ночь недавно наступила, и уже почти пора.
Бетриму не нравилось, насколько расплывчато говорил Пропавший, но он чувствовал, что, сколько ни клянчи, язык этого ублюдка не развяжется. Иногда ничего не остаётся, кроме как сидеть и ждать того, что случится. Он понимал, что уже мёртв – не было шанса, что чистокровные отпустят его, – оставалось только выжидать, и попробовать забрать с собой одного из них.
Пропавший не ошибся: довольно скоро дверь в темницу открылась и внутрь вошли ещё двое, одного из которых Бетрим узнал. Здоровенный, широкоплечий, с секирой на спине. По бокам его волосы были побриты, а посередине заплетены в косу, которая спускалась довольно далеко по спине. Бетрим однажды встречал этого мужика – перед тем, как самого его схватили, и он ожидал казни в Тигле. Вроде как звали его Торивал.
Взгляд у Торивала был ненормальный, с капелькой безумия. Бетрим видел подобное раньше. Таким людям нравится причинять другим боль не меньше, чем убивать. И, работая на Найлза Брековича, он получил возможность предаваться своему хобби, не нарушая законы.
– Вывести его, – приказал Торивал, и Пропавший быстро принялся за дело.
Бетрим хрипло рассмеялся.
– Побитый пёс остаётся побитым, даже если ему швырнули за это пару монет.
Пропавший ничего не сказал, вставляя ключ в дверь и открывая решётку. Вошёл Торивал и встал перед Бетримом – он был на пару дюймов ниже и чуть шире, но у гада было две руки, и это давало ему значительное преимущество. А ещё у него имелась поддержка, а вот Бетрим остался совершенно один.
– Пошли, – проворчал Торивал, и Бетрим не видел причин противиться. Сопротивление принесло бы ему только побои, а от этого никому не стало бы легче.
– Помнится, вы оба били меня исподтишка, – сказал Бетрим, ковыляя через двери своей темницы в холодную ночь, и содрогнулся. – Не знаю, верно ли я помню, но вроде как Пропавший бьёт сильнее. – Он оглянулся через плечо и ухмыльнулся Торивалу. – Может, ты просто сдерживался, а?