Торивал толкнул Бетрима, и тот споткнулся, но всё же устоял на ногах. От холодного воздуха забинтованный обрубок стал болеть немного меньше, а ещё выветрились из головы остатки головокружения, которое нередко сопутствует сильному удару по затылку. К несчастью, картина перед глазами открывалась совсем не успокаивающая.
Тюрьма, видимо, располагалась возле самого края зданий Тигля, прямо перед площадкой в добрых пятьдесят футов, на которой не было ничего, кроме короткой травы и места для смерти. Там горело множество факелов, от которых ночь казалась ещё мрачнее. Но хуже всего было количество лошадей, бродивших между зданиями и внутренней стеной. Бетрим даже чисел таких не знал, но с первого взгляда мог понять, когда чего-то много, а лошадей здесь было намного больше, чем просто много.
От очередного толчка в спину Бетрим снова споткнулся. Торивал толкал его прямо в сторону лошадей, и только теперь Бетрим увидел всадников. На каждого зверя приходилось по мужчине или женщине в кожаных или кольчужных доспехах, и каждый из них явно готов был убивать, словно не получил ещё своей доли за день.
Вскоре они оказались среди лошадей и всадников. Торивал держал Бетрима сзади за ворот, чтобы тот наверняка не скрылся в этой толчее. Бетрим закрывал телом левую руку – меньше всего ему хотелось закричать от боли из-за случайного удара.
Пока они шли, все вокруг бросали на него сердитые взгляды. Что и неудивительно, ведь он был главой войска, стоявшего лагерем за стенами их города. Наверное, они считали его в ответе за каждую смерть. Многие из них уже потеряли друзей или семью. Некоторые топали ногами, когда он проходил мимо, кричали и старались заставить его вздрогнуть. Другие плевали в него, и часть плевков достигала цели. Бетрим не обращал на них внимания. Не было смысла злиться из-за лёгкого оскорбления, когда, скорее всего, он умрёт через пару часов.
Потребовалось много времени, чтобы пройти пятьдесят футов до внутренней стены. Надо было пробраться через толчею лошадей и всадников, и не раз они останавливались, чтобы какой-нибудь крепкий воин Тигля встал перед Бетримом и попробовал запугать его сердитым взглядом или злобными оскорблениями. И не раз Бетрим сдерживал желание так врезать кому-нибудь головой, чтобы оба остались валяться в крови.
Его провели через войска до внутренней стены, а кони и всадники двигались за ними следом. Бетрим понял, что таращится на открытые ворота и поднятые решётки. Принимая во внимание сбор кавалерии, он уже начинал сильно нервничать.
Торивал почти не дал ему времени посмотреть на гигантскую стену, толкнув его вперёд, под дыры-убийцы. Бетрим взглянул на них и поморщился. Возможно, и неплохо, что неудачный штурм не добрался досюда – здесь бы его люди умирали сотнями, забивая проход своими телами.
Когда они вышли из-под укрытия внутренней стены и пошли к внешней, донёсся странный запах. Бетрим знал, что это запах горелой, палёной плоти. Жуткая вонь, которая пятнала и землю и сам воздух вокруг, и понадобится немало дождей, чтобы смыть её. Трупы исчезли – их, несомненно, утащили и свалили за городом, но земля осталась запятнанной красным от пролитой крови такого большого количества людей. Бетрим принюхался, продолжая молчать. Хотелось сплюнуть, как он часто делал перед лицом чего-то неприятного, но он не стал бы так оскорблять тех, кто умер за Розу. И за него тоже, если подумать.
Внешние ворота висели сломанные, и никто их не чинил. Тарана нигде не было видно, и Бетрим раздумывал, уничтожили его защитники, или утащили нападавшие.
Торивал провёл их к дверному проёму на внешнюю стену. На двери зияла большая дыра, и Бетрим ухмыльнулся, отлично зная, как жутко от этого выглядит.
– Видать, не нужен ключ, когда есть топор, – прохрипел он.
Торивал лишь ухмыльнулся.
– Дни, когда ты мог махать топором, позади, Чёрный Шип. Вверх. Пошёл.
Один из солдат Торивала, вежливый человек с незапоминающимся лицом, направился вверх по лестнице в дверь, и очередной толчок убедил Бетрима, что дальше его очередь. Он заковылял, радуясь, что ему отрубили руку, а не ногу. Он до сих пор не понимал, зачем ему оттяпали кисть – может, просто чтобы показать, какая у них над ним власть, или оттого, что это у него была самая приметная часть тела, после покрытого шрамами лица. В любом случае, значения это не имело – руки нет, и её уж точно не вернуть.
Бетрим подумал, не попробовать ли схватить меч. У него по-прежнему оставалась ещё одна рука, и если бы удалось взяться ею за рукоять меча, то он мог бы прихватить с собою парочку ублюдков. Хотя, если подумать, это довольно глупый способ помереть. Чёрный Шип не из тех, кого убьёт пара неизвестных солдат. Он пыхтел и сопел, в который раз за несколько дней поняв, насколько сильно ненавидит лестницы.
Говорили, что стена высотой в добрую сотню футов, и, добравшись до верха, вполне можно было в это поверить. Он раскраснелся и задыхался, а окровавленный обрубок пульсировал от боли. Хотелось передохнуть минутку на верху, отдышаться, или отпустить парочку ругательств, но Торивал безжалостно толкнул его вперёд. И сразу стало ясно, почему.
Наверху стояло сборище чистокровных рож, глядевших в сторону лагеря осаждавших их солдат. Бетрим уже видел эти рожи раз или два, но даже тех, кого прежде не встречал, узнать было просто. По правде говоря, они были красавчиками, чистокровные-то, с сильными чертами лица, светлыми глазами и тягой к модной одежде. Все, кроме Найлза Брековича. Лорд семьи Брековичей стоял в доспехах, которые подошли бы любому пехотинцу, и его рука лежала на рукояти меча, висевшего на боку. Ножны потёртые, отметил Бетрим, чистые и ухоженные, но с несколькими царапинами и явно повидали переделок.
Пускай Бетрим и не признал бы этого ни перед кем, особенно перед Розой, но он питал немалое уважение к Найлзу Брековичу. Пусть тот и был чистокровной сволочью, но ещё – известным во всём мире тактиком и, пожалуй, единственным чистокровным лордом за последние четыре поколения, кто не боялся слегка замарать руки. Конечно, ещё он был смертоносным злобным гадом, но с другой стороны, у Бетрима и некоторые ближайшие друзья подходили под это описание.
Вот почему Бетрим терпеть не мог чистокровных – они считали себя лучше всех в Диких Землях. Кичились своей роскошью, в то время как люди вроде Бетрима играли в игру, жили и умирали в ней, только чтобы чистокровные могли сказать, что их ручки не запачканы дерьмом, как у тех, кого они нанимали обделывать свои грязные делишки.
Да, Бетрим признавался, по крайней мере сам себе, что в какой-то мере уважал Найлза Брековича. А ещё он признавал, что в какой-то мере уважал Виллема Йогарена, хоть это и не помешало ему выманить Молота из города и утыкать стрелами.
Всё ещё держа руку на вороте Бетрима, Торивал толкал его вперёд на встречу с последними чистокровными. Мало кто ещё в истории Диких Земель был в ответе за убийство такого количества этих гадов. Бетрим полагал, что заслужил личную встречу с теми, кого оставил в живых.
Здесь, наверху, было много крови. Видимо, одно дело избавиться от трупов, но Тиглю не хватило рабочих рук, чтобы отмыть стены. Поэтому идти было опасно, и воняло, как на скотобойне.
Бетрим глянул в сторону лагеря. Столько факелов и костров, что и не сосчитать, хотя и явно намного меньше, чем прошлой ночью. Он всё думал, скольких они потеряли. И достаточно ли осталось, чтобы пережить бурю дерьма, которая, видимо, надвигалась.
Бетрима рывком остановила рука, всё ещё державшая его за ворот. Он ругнулся, поскольку отрубленная кисть снова запульсировала. От подъёма он весь вспотел и задыхался, и жалел, что выглядит не очень-то угрожающе перед собранием смотревших на него чистокровных.
Опустилась долгая тишина – все смотрели друг на друга. Бетрим узнал немигающее лицо Найлза Брековича, и знал, что высокий человек со шрамом на губе –Алистар Д'роан. Третий человек, стоявший за ними, скорее всего, был Танитом Фанклином, но у них никогда не было точных сведений о том, как выглядит этот затворник. Коротышка, явно чистокровный, но пухлый и с испуганными глазами. Видимо, потребовалась полновесная война, чтобы вытряхнуть ублюдка из его убежища.
– Я б поклонился, – сказал Бетрим, – да вот тока не признаю вашей власти.
– Это легко исправить, – сказал Д'роан и кивнул.
Торивал пнул Бетрима сзади, заставив упасть на колени перед теми, кто считал себя его господами.
Бетрим пожал плечами. Его бесило стоять перед ними на коленях, и бесило, что за спиной только жалкий вооружённый головорез, но он не собирался это показывать. Они могли забрать его руку и угрожать ему смертью, но он не покажет им ничего, кроме презрения и спокойного равнодушия.
– Чёрный Шип, твоё восстание окончено, – донеслось от Д'роана. Он стоял так горделиво, с таким победным выражением лица, словно уже выиграл войну. При этом всего-то и делал, что стоял с королевским видом возле Брековича. Судя по донесениям, Д'роан и сам был отличным военным командиром, но куда лучше ему удавалось управлять людьми.
Бетрим уставился на Д'роана единственным глазом. Он всегда понимал, что с одним глазом взгляд выходит сильнее, и нынче люди от его взглядов быстро отворачивались.
– Джеззет Вель'юрн была мне другом, – сказал Бетрим, не отводя взгляда от Алистара Д'роана.
Улыбка сошла с лица Д'роана, и на миг он явно занервничал, пока не вспомнил, что окружён людьми, которые его защитят, а Бетрим стоит перед ним на коленях, и одна его рука оканчивается кровавым обрубком. Пускай этот ублюдок и не был в ответе за смерть Джез, но уж точно хреново с ней обходился, когда держал её в цепях.
Найлз Брекович отвернулся в сторону армии, стоявшей лагерем за его воротами. Он по-прежнему не сказал ни слова, и, кажется, даже ни разу не моргнул. Андерс точно был прав насчёт жутких глаз своего отца.
– Надо просто убить его, – прошипел Д'роан под защитой Найлза Брековича и полудюжины солдат. Пускай этот гад и знал, как командовать людьми, и даже выиграл пару битв в св