Все трое посмотрели на Перна, когда тот приблизился. Он же взглянул вниз и увидел как с меча одного солдата капала свежая кровь. Поблизости не было трупов, но одна палатка горела.
Перн поднял взгляд, посмотрел в глаза круглолицему солдату и вытащил свой меч как раз вовремя, чтобы отразить выпад. Отвёл удар в сторону, одним плавным движением подошёл, полностью вытащив меч из ножен, и полоснул солдата по руке.
– Он один из них! – вскричал, отшатнувшись, круглолицый и схватился за кровоточащую руку.
Сержант выглядел озадаченно. Второй солдат – лысый с дёргающимся глазом – бросился на Перна с кинжалом.
Перн схватил руку с кинжалом и отвёл нападение в сторону, рывком заставив солдата остановиться. Потом сменил хват меча и крепко врезал солдату навершием по лицу. Лысый упал на землю без чувств.
Сержант уже вытащил меч из ножен, но выглядел всё ещё озадаченно. Круглолицый солдат перекатился на живот и попытался подняться на ноги. Перн быстро подошёл и опустил кончик меча в левую икру солдата. Тот с воплем рухнул обратно на землю.
– Стоять! – нетвёрдым голосом приказал сержант. – Что здесь…
Перн проигнорировал сержанта и пнул круглолицего в спину.
– Ты прибыл в этот лагерь с Андерсом Брековичем.
Круглолицый покачал головой. Перн мягко надавил мечом на его живот, вызвав очередной вопль.
– Ты прибыл в этот лагерь с Андерсом Брековичем.
Солдат яростно закивал.
– Какова ваша задача?
– Поджигать палатки, убивать, кого сможем, и отправлять всех в заднюю часть лагеря.
– А что в задней части лагеря? – спросил сержант.
Круглолицый солдат то ли плакал, то ли потел – да так сильно, что было не отличить.
– Там большая часть наших. Пытаются привлечь внимание.
– Ты правильно отправлял людей к Тиглю, – кивнул Перн сержанту.
– Что нам с ними делать? – спросил сержант.
Было время, не так давно, когда Перну пришлось бы смотреть, как этого человека пытают. Он стоял рядом и наблюдал, как человека жестоко колотят и уродуют, чтобы выбить из него информацию. Тогда он решил, что никогда больше не хочет видеть такого, но вот теперь и сам поступал с этим круглолицым солдатом практически так же. Шип часто говорил, что игра меняет людей, проникает в них, и если уж ты когда-то был частью великой игры, то и она стала твоей частью. Не было пути назад. Перн не знал даже, есть ли эта игра. Это едва прикрытое оправдание использовали преступники, чтобы творить насилие над людьми, совершать преступления и винить других за последствия.
Лёгким движением меча Перн полоснул круглолицего солдата по горлу и оставил истекать кровью на земле, одного в пыли.
– Этого оставлю тебе. – Слова в устах Перна казались горькими и тяжёлыми.
Он подумал, что должен бы чувствовать вину за убийство раненого невооружённого человека. Но не чувствовал. Подумал, что должен бы чувствовать грусть за ту часть себя, что утрачена навечно или за ту часть, что теперь навечно стала частью игры. Но не чувствовал. Перн даже не понимал, что именно чувствовал, и ещё меньше – имело ли это значение.
– Куда ты собрался? – спросил сержант.
Перн указал своим мечом.
– На передовую. Пошли туда столько людей, сколько сможешь. Думаю, они там понадобятся.
28. Андерс
– Твою же мать! – ругнулся Андерс, едва избежав удара копьём.
Он теперь был в самой гуще, и люди гибли повсюду вокруг него, и по меньшей мере один от его руки. Ещё вчера он ловко умудрялся полностью избегать битвы, находясь как можно дальше от неё и напившись до состояния обузы – тогда свои могли зарезать его с тем же успехом, как и чужие. А теперь Андерс чувствовал себя угрожающе трезвым и угрожающе близко к передовой.
Он казался себе совершенно бесполезным со своим длинным мечом, когда половина врагов – тех, которые умудрись сгруппироваться, пока их не изрубили – кололи солдат Розы длинными копьями. Всё что мог делать Андерс, это отвлекать на себя внимание копейщиков, стараясь не получить пару новых дыр. Разумеется, генерал Верит был далеко не бесполезен, но находился далеко от Андерса. Он краем глаза видел, как здоровяк снова бросался в бой, размахивая вокруг себя большой палицей. Андерс остановился бы поглазеть, вот только это означало его немедленную кончину.
Мимо рощицы копий прямо к Андерсу бросился крупный мужчина с волосами почти такими же рыжими, как костры вокруг. Тот, отлично зная, что в честном поединке ему не выиграть, начал пятиться, а рыжий осыпал его ударами меча, который в его обезьяньих лапах выглядел почти комично.
Андерс снова отступил и оглянулся в поисках чего-нибудь, способного помочь, и решил, что помощи тут не дождаться. Пусть солдаты Розы и превышали числом предателей раз в десять, но здесь, на переднем крае лагеря, их в лучшем случае было столько же, если не меньше. Ближайшие палатки горели, ближайшие солдаты сражались, а Андерс еле видел, как некоторые из предателей что-то делали за линией кольев, между лагерем и городом.
Рыжий с мечом запнулся за труп и чуть не упал. Андерс решил, что лучшей возможности ему не представится и прыгнул вперёд, выставив свой меч перед собой. Но, как ему было отлично известно, к несчастью, длинные мечи ему не подходили. На его вкус они были слишком тяжёлыми и неуклюжими – куда больше он предпочитал хорошую рапиру. Или, ещё лучше, кого-нибудь, кто на самом деле умел драться, чтобы убивать за него.
Рыжий ублюдок ещё толком не выпрямился, и потому едва успел подставить меч и отбить удар Андерса. К несчастью, инерция не позволила ему последовать за мечом, Андерс врезался в него, и оба свалились на пыльную залитую кровью землю.
В паре дюймов от его лица из-под рыжих усов раздавалось рычание, Андерс скривился и попытался развернуть свой меч, чтобы ударить им противника. Длинные мечи не предназначены для такой близкой битвы, и вскоре Андерс уже перекатился на спину, а рыжий сидел на нём верхом.
Первый удар немного привёл Андерса в чувство, зато второй почти все чувства едва не вышиб. Ощущая кровь на губах, Андерс зарычал и умудрился пнуть мужика по яйцам и в живот. Тот, закричав от боли, свалился, а Андерс повернулся, вскочил на ноги и потянулся за ближайшим оружием в поле зрения – маленьким топориком, воткнутым в какое-то бревно.
Он развернулся и бросился на рыжего солдата, а тот уже поднялся на ноги и тоже бросился на него. Они столкнулись, ударились лбами, отчего голова Андерса закружилась, и оба снова свалились на землю.
Андерс, повозившись в грязи, смог, наконец, подняться на ноги, качнулся назад, прежде чем встал прямо, и тогда увидел, что рыжий солдат безжизненно лежит с топориком в груди.
– Ага! – крикнул Андерс. – Получил, еблан! Думал, убьёшь меня? Хуй тебе! – Андерс ещё и плюнул на труп, а потом решил, что, пожалуй, пришло время взять себя в руки, поскольку вокруг всё ещё шла нешуточная битва.
На краткий миг безумия Андерс захотел было броситься обратно в драку, что кончилось бы его убийством, но потом решил, что сослужит лучшую службу, если побежит прочь от сражения и посмотрит, зачем это пара солдат вытаскивает генерала из схватки.
– Нам нужно больше людей, – прорычал генерал, рухнул на одно колено и скривился, когда один из солдат сдвинул кожаную одежду с его живота, а потом втянул воздух через зубы.
– Нужно привести вам медика, сэр.
– На это нет времени. Надо прорываться.
Сражение всё ещё шло довольно яростно, и Андерс по-прежнему решительно не собирался снова в него вступать.
– Что они делают?
– Уничтожают наши укрепления, – поморщился генерал и снова поднялся на ноги, отмахнувшись от солдат и опираясь на свою большую палицу.
Андерс вздохнул.
– Да, но зачем? И кто-нибудь ещё слышит гром?
Генерал Верит с ближайшими солдатами остановились и прислушались. Генерал при этом даже во тьме ночной умудрился как-то побледнеть.
– Кавалерия. КАВАЛЕРИЯ!
Теперь, когда генерал сказал, Андерс увидел, что солдаты-предатели расчистили от кольев участок периметра, и теперь бежали назад между кольями, которые оставили на местах. К этому моменту грохот усилился, и Андерс увидел, как первая волна лошадей пробивается через шеренги солдат, преследовавших предателей.
Не у всех получилось. Солдатам не удалось расчистить все колья, и к тому же оставался небольшой ров. Множество лошадей погибли, крича, истекая кровью и давя своих всадников. Некоторые наткнулись на колья, другие проталкивались мимо них, получая раны или ломая ноги. К несчастью тех, кто не прорвались, было намного меньше тех, у кого получилось, и Андерс видел, как кавалерия Тигля бросается в прореху и врезается в солдат на другой стороне.
Одни солдаты отлетели, других сбили наземь и растоптали. Кавалерия не остановилась, продолжала напирать, расширяя прореху для тех, кто мчался позади. Вся первая линия обороны рассыпалась за считанные секунды – большинство погибло, а остальные развернулись и побежали.
– Что нам делать? – закричал солдат, на которого опирался генерал Верит.
Они стояли довольно далеко от места, где расчистили колья, так что первая атака их не коснулась, но кавалерия Тигля уже разворачивалась. Три всадника с саблями, которыми так удобно рубить пеших, развернулись и пришпорили лошадей, пустив их галопом.
Генерал оттолкнул свою опору и встал на пути одной из лошадей. Андерс увидел, что другое животное мчится прямо на него, а ещё понял, что сам он словно прирос к земле. Ездить на лошади он умел неплохо, но ему никогда не приходилось от них убегать, и не приходилось сражаться с всадником. Печальная правда заключалась в том, что он понятия не имел, как справиться с этим вызовом, и был слишком трезв, чтобы умирать.
До них добралась первая лошадь и попыталась задавить генерала Верита. Как только животное и всадник приблизились, здоровяк спокойно отошёл в сторону, увернувшись от удара саблей так легко, что это противоречило как его ранению, так и размерам. Шагнув, он взмахнул своей большой булавой, которая врезалась в заднюю ногу лошади, раздробив лодыжку, и бедное животное, сделав ещё шаг, с жутким криком рухнуло на землю.