– Держитесь ближе, – приказала сержант. – Наша задача – вычистить солдат Тигля. А НЕ грабить мертвецов. – Она бросила едкий взгляд в сторону другой женщины, которая весьма привлекательно ухмылялась.
– А что если это меня даже не замедлит? – спросила ухмылка.
– Тогда я тебя замедлю, – прошипела сержант. В её голосе отчётливо слышалась угроза, и ухмылка вскоре сползла с лица второй женщины.
Андерс подождал, пока женщины таращились друг на друга.
– Что ж, это было очень напряжённо, – сказал он, немного погодя. – В обычное время я бы с радостью посмотрел, как вы двое убиваете друг друга, или что вы там в таких случаях делаете, но, хм… – Он снова указал, сержант развернулась и увидела небольшую группу солдат в чёрной форме Тигля, которые пытались прошмыгнуть мимо.
Солдаты Тигля бросились в атаку, как только поняли, что их заметили, несмотря на то, что их было намного меньше. Все разногласия были, видимо, тут же забыты, поскольку и сержант, и женщина с ухмылкой вместе бросились в бой. Андерс подумал, что и ему правильно будет внести свой вклад и бросился к ним, при любом удобном случае сверкая обаятельной улыбкой перед женщинами.
Довольно скоро численность взяла своё, и последний из солдат Тигля развернулся и побежал. Сержант крикнула своим людям остановиться, но кровь бурлила, а отступление – это отличный шанс совершить разрешённое убийство, так что скоро уже все, включая Андерса, бросились в погоню.
Это было бессмысленно. Солдаты Тигля либо были быстрее, либо просто лучше отдохнули, и скоро Андерс уже даже не видел своих жертв. Сержант крикнула остановиться, и Андерс был сильно ей за это признателен.
– Вот видишь, – прохрипел он, согнувшись пополам и пытаясь выровнять дыхание. – Говорил же, всем было бы лучше, если б командовала ты, милочка. Это на самом деле вопрос авторитета. У меня его просто нет, но у тебя… – Он замолчал, заметив растоптанные останки костра, а нескольких шагах большую бочку с уже вбитым краном.
– Вы всё ещё главный, – сержант тоже сильно запыхалась. Как и все солдаты, но Андерсу было всё равно.
Он нетвёрдо сделал несколько шагов в сторону оставленного костра, унимая свою больную голову обещанием сладчайшего нектара, или по крайней мере чего-нибудь смутно алкогольного. Андерс поднял с пыльной земли брошенную кружку, поднёс к крану и повернул маленькую ручку, пустив тонкую сладкую струйку пива.
– Что вы делаете? – спросила сержант.
– Сэр. – Ухмыльнулся Андерс, глядя, как наполняется кружка. – Ты говоришь, что я главный, а вы, военные, всегда обращаетесь к главным со словом "сэр", так?
Даже в темноте он видел, как она стиснула зубы.
– Что вы делаете, сэр?
– Поддерживаю гидратацию. – Андерс поднёс кружку к губам и сделал большой глоток. У эля был пыльный привкус, который, впрочем, не перебивал кислого вкуса, и всё же, допив кружку, он подставил её под кран за второй порцией. – В подобных ситуациях это крайне важно.
Другие военные уже двигались в их сторону. Не много нужно, чтобы убедить людей, что им нужно хорошенько выпить, особенно после быстрого бега по залитому кровью полю боя.
– Нет! – прошипела сержант и бросилась к Андерсу. Он быстро поднёс кружку к губам и умудрился несколько раз хорошенько отхлебнуть, пока её не выбили у него из рук. Женщина схватила его за ворот и подняла на ноги. Её сердито нахмуренное лицо было в нескольких дюймах от него.
– Ты был прав. Генералу не надо было ставить тебя во главе, сэр. Ты бесполезен… – сержант замолчала на полуслове и охнула. Её руки отпустили его ворот, она нетвёрдо шагнула пару раз, потянувшись за спину. Там стояла женщина с ухмылкой – она снова ухмылялась, держа окровавленный нож.
– Ой-ёй, – сказал Андерс, когда сержант рухнула на землю. Женщина с ухмылкой переступила умирающую и подняла кружку. Та была пуста, так что она опустилась рядом с бочонком и стала её наполнять.
Сержант уставилась на него, всё ещё пытаясь вдохнуть и цепляясь за жизнь. До Андерса дошло, что человек в его положении, главный, как раз и должен знать, как разбираться именно с такими ситуациями. Но он не знал. Он совершенно не имел понятия, что делать.
Другие солдаты, видимо, спорить не собирались – они были овцами, последователями, которые сделают всё, что скажет им сильнейший, а женщина с ухмылкой явно была сильнейшей. Такие уж нравы Диких Земель.
Андерс встал на колени перед сержантом. Она немного сотрясалась – может, от конвульсий или дрожала от холода. Её взгляд был прикован к нему.
– Мне очень жаль, – сказал Андерс. – Думаю, в этом может быть моя вина… в каком-то смысле. Должен признать, я чувствую себя немного виноватым.
Веки сержанта стали закрываться.
– Хм-м-м, – сказал Андерс и прикусил губу. Глянул на группу солдат, теперь возглавляемую женщиной с ухмылкой. Они не стеснялись напиваться и грабить ближайших мёртвых товарищей. – Интересно, смогу ли я что-нибудь сделать с этой раной.
Он протянул руки и перевернул сержанта на живот. Она не сопротивлялась. Она явно уже ничему не могла сопротивляться. Андерс немного потыкал вокруг раны. Он не был врачом, но обладал немалым опытом как в умирании, так и в предотвращении смерти. Женщина охнула и замерла. Слишком поздно спасать.
Смело можно сказать, что женщина с ухмылкой не ожидала, как скоро настигнет её заслуженное наказание. Она спокойно копалась в штанах павшего солдата в поисках монет, а в следующий миг меч сержанта уже торчал в её шее. Смело можно сказать, что это было неожиданностью почти для всех, и другие солдаты разом отпрянули, как только женщина с ухмылкой, больше уже не ухмыляясь, коснулась земли.
Андерс посмотрел на труп, истекающий кровью на грязь. Некоторые жизни спасти невозможно, и она была из таких.
Сержант поморщилась, вырывая меч из шеи женщины.
– У нас есть задача, – прорычала она. – Выслеживать солдат Тигля и не грабить своих мертвецов.
Остальные солдаты изъявили твёрдое согласие, и сержант зашагала прочь. Все пошли следом, и Андерс быстро побежал первым.
– Кажется, мне неплохо бы узнать твоё имя, – сказал Андерс, шагая рядом. Спереди доносились звуки сражения, изредка ржание лошади, но сержант явно не спешила. Около рта у неё появилась новая мрачная складка, которой не было раньше. Так всегда случалось, когда возвращались такие люди, как она.
– Харриет.
– Сержант Пырнутая Харриет, – провозгласил Андерс. – Звучит странно, как считаешь?
Харриет обеспокоенно посмотрела на него, и её рот открылся, словно чтобы сказать что-то, может, задать вопросы о том, что видела, пока была мёртвой, но она лишь покачала головой, отвернулась и пошла дальше.
Впереди они обнаружили отряд кавалерии, приканчивавший остатки каких-то солдат Розы. В живых остался только один, и, похоже, бедолагу допрашивали в перерывах между ударами.
– Несомненно, они хотят найти Розу, – сказал Андерс.
Сержант Пырнутая махнула всем пригнуться, и они приближались, пытаясь держаться как можно ниже и как можно тише. Если бы они смогли подобраться достаточно близко, то начали бы стаскивать гадов с лошадей прежде чем те смогли бы ответить.
– Твою ж мать! – прошипел Андерс, стараясь говорить шёпотом.
– Что? – спросила сержант.
– Ну, – Андерс глубоко вдохнул и выдохнул. – Видишь вон того чурбана с выступающим лбом на чёрной лошади? Это мой братец, Френсис.
31. Роза
Люсиль уже в четвёртый раз проинформировала Розу, что ходьба это нехорошо для ребёнка. Разумеется, если бы всё было так, как считала Люсиль, то Роза лежала бы привязанной к кровати и пила одну чистую ключевую воду с гор, а ела бы только фрукты.
Снаружи доносились звуки битвы. Лязг стали, крики людей, вопли лошадей – залетали в шатёр вместе с запахом пожара. Донесений не поступало, и от этого всё становилось только хуже. Роза, запертая в шатре с ворчливой Люсиль и оцепеневшей Генри, не могла заниматься ничем, кроме как представлять, насколько плохо развивается битва снаружи.
Она представляла, как в любую минуту солдаты ворвутся в шатёр и сообщат, что её армия уничтожена. Представляла, как её потащат наружу, чтобы казнить прямо перед Найлзом Брековичем и Алистаром Д'роаном. Воображение лишь разбивало её спокойствие и вгоняло в ярость.
– Эти крики становятся громче? – спросила Люсиль. Она сидела на стуле, нервно постукивая ногой по ковру.
Роза склонила голову и глядела на полог шатра, сама не зная почему. Звук ведь с тем же успехом проникал сквозь стенки, как и через вход. Люсиль была права. Приближались не только крики, но и звуки битвы.
– Генри! – прошипела Роза, проверив пару скрытых карманов на предмет ножей, которые всегда держала при себе. Люсиль терпеть не могла, что она таскает ножи, вынашивая ребёнка, но, возможно, акушерка перестанет так часто ворчать об этом, когда эти ножи спасут им жизни.
Генри не двинулась. Она снова забилась в свою нору между кроватью и шкафом, почти сразу, как только ушёл Сузку.
– Генри, – снова сказала Роза, неловко подходя ближе, и потрясла женщину за руку. – Довольно скоро нас тут будет компания, и было бы неплохо встретить их с твоим старым огоньком.
На это маленькая убийца посмотрела вверх, встретившись взглядом с Розой. В нём была боль, боль и печаль, и усталость, которую Роза понимала слишком хорошо. Впервые с тех пор, как Роза встретила Генри, её маленькое покрытое шрамами лицо выглядело не жестоким или диким, а невинным. Невинность – первое, что забирают у людей Дикие Земли. Это место, созданное чистокровными ублюдками, всех превращает в какое-нибудь чудовище.
Роза протянула руку и шлёпнула Генри. Звуки битвы приближались, и у Генри не было времени очнуться от шока естественным образом.
– Слушай меня, мелкая сучка, – сказала Роза, опускаясь на колени, и взяла её руки. – Я знаю, что ты видела. Может, ты и не думаешь об этом, но я отлично знаю все ужасы и боли этого мира, и иногда от всего этого говна кажется, что это уже слишком. Но ты не остановишься просто так. Ты сильнее, мы обе сильнее. Мы обе родились никем в дерьме, и обе вытащили себя из Преисподних, в которых должны были сейчас вариться. Нас не назвать невинными, даже близко. Мы пропитаны кровью и болью, но мы достаточно сильны, чтобы взвалить на себя и свои тяготы и чужие.