Найлз Брекович снова дёрнулся, а потом остановился, глядя на неё, и его глаза светились ненавистью.
– Ты выглядишь плохо, Роза.
Она покачала головой.
– Я умираю. Но я заберу вас всех с собой. Моя дочь вырастет в безопасности от вас и таких как вы. Свободной от боли, страдания и смерти, которую вы поколениями насылали на Дикие Земли.
– Дочь шлюхи и преступника никогда не станет кем-то бо́льшим, – фыркнул чистокровный лорд.
Роза просто смотрела на него.
– Полагаю, ни ты, ни я никогда этого не выясним. По крайней мере, у неё будет шанс. И это больше, чем есть у любого чистокровного. – Роза повернулась, чтобы продолжить резню.
Найлз Брекович хохотнул.
– Мой род не прервётся, шлюха! У меня ещё есть сын, которого ты не убьёшь!
Роза остановилась и развернулась к смеющемуся мужчине. Он выглядел таким уверенным, таким спокойным, даже сейчас, когда стоял связанным на коленях в грязи, ожидая собственной смерти.
Рядом с Бетримом, Генри и генералом Веритом стоял небольшой отряд солдат. Роза указала на двоих из них, а потом на Андерса:
– Поставить его в конец шеренги.
– Что? – Запищал Андерс, когда два мужчины бросились вперёд и схватили его за руки. – Погодите! Нет!
– Любимая… – начал Бетрим, но Роза остановила его взглядом.
– Нет, – предупредила она мужа. – Просто нет.
– Бля, – ругнулся Бетрим и снова опёрся на свой костыль.
– Постойте. Что? Босс, вы не можете позволить ей это. Я был верен, – ныл Андерс, пока его тащили вперёд и усаживали рядом с отцом. – Я не Брекович. Я отрёкся. Лишён наследства. Я никогда и не хотел им быть.
– Вставьте ему кляп,– приказала Роза и повернулась к следующей женщине в шеренге – старухе с очень морщинистым лицом. Протесты Андерса быстро заглушили, но они не прекратились.
– Я готова умереть, – объявила старуха.
– Молодец, – сказала Роза без капли эмоций, перерезая морщинистое горло.
Следующей была юная женщина, красивая и светлоглазая. Она умерла почти с таким же достоинством, как и старая дама. Потом снова ребёнок – маленькая девочка, которой было совсем немного лет. Роза сдавленно всхлипнула, перерезая ей горло, пролив ещё крови на руку и на сорочку. Её тошнило, она устала сильнее, чем когда-либо, и понимала, что вот-вот рухнет от боли внутри. Хуже всего было чувство оцепенения в голове, словно ей осталось нечего чувствовать.
Найлз Брекович смотрел на Розу с истинной ненавистью. Сопротивлялся до самого конца. Даже когда Роза вонзила нож ему в шею и вырвала, он сопротивлялся, словно ему осталась последняя победа – пролить как можно больше крови на некогда белую сорочку.
Роза уставилась на труп Найлза Брековича, который истекал кровью на грязь. Пнула его ногой. Тот не шевелился. Она шагнула вправо и увидела Андерса, что-то бубнившего через кляп и качавшего головой. Он посмотрел вниз на своего мёртвого отца, а потом вверх на скользкий от крови нож в руке Розы.
– Хватит! – крикнул Бетрим.
Роза сморгнула слёзы. Она смотрела на Андерса и размахивала ножом, словно и впрямь собиралась убить его. Может, и убила бы, если бы не вмешательство Бетрима. Она кивнула державшим Андерса стражникам, шагнула назад, уронила нож и рухнула на колени в луже крови Найлза Брековича.
Неожиданно Бетрим оказался рядом и неловко опустился, скривившись от боли в сломанной ноге. Единственный глаз изучал её лицо.
– Хватит, любимая. Он не один из них. Всё уже кончено.
Роза рухнула на грудь мужу и зарыдала. Последняя энергия вытекала из неё вместе с силой воли, на которой только и держалась. Она ревела довольно долго, а Бетрим неуютно ёжился. Не пытался остановить или успокоить её, и не говорил, что всё будет хорошо. Просто сидел и слушал её плач.
В конце концов Роза почувствовала, что слёзы высыхают. И всё же она сидела в руках Бетрима. Он пах потом и Чёрным Шипом. Успокаивающий запах, и Роза чувствовала, как погружается в сон, несмотря на боль в животе.
– Нет, – внезапно сказала она, немного оттолкнулась от Бетрима и посмотрела ему в глаза.
– Всё хорошо, любимая. Всё закончилось.
Роза покачала головой.
– Ещё нет. Я пока не могу уйти. Андерс…
Она огляделась, и не сразу, но увидела Андерса, стоявшего рядом с Генри перед лестницей, ведущей назад в большой зал. В руке у него была бутылка, а на лице – улыбка, словно он уже забыл недавнюю встречу со смертью.
– Мне нужно поговорить с Андерсом, – сказала Роза, услышав, как медленно и тяжело звучит её голос.
Спустя несколько секунд два солдата подняли Розу на ноги. Подбежал Паг и помог ей выпрямиться, а встревоженная улыбка на его лице плохо скрывала беспокойство в глазах.
Роза взглянула на тела, которые оставила за собой. Четырнадцать трупов, лежавших в грязи. Конец её крестового похода, конец чистокровных. Начало новых Диких Земель. Толпа почти разошлась, рядом стояло всего несколько человек, которые хотели посмотреть, не умрёт ли кто-нибудь ещё.
– Уберите этих, – сказала Роза, взмахнув окровавленной рукой в сторону трупов.
– Отрубите головы и сожгите, – сказал Бетрим. – Просто на всякий случай.
– Вы так меня напугали, миледи, – сказал Андерс, неспешно подходя ближе. – Я и правда поверил, что вы собирались меня убить. Полагаю, в этом и был смысл, а? Прошу, в следующий раз чуть меньше убедительности.
Роза покачала головой, пытаясь разогнать туман в глазах.
– Внутри, – с усилием проговорила она. – У меня есть планы… на Дикие Земли. Ты поможешь Бетриму… исполнить их. – Она глубоко вдохнула. – Осуществить их.
– Ясно, – сказал Андерс, кивая головой. – А насколько эти планы обширны?
Роза почувствовала, как ясность немного возвращается, хотя вместе с ней и боль становилась острее.
– Обширны.
– Хм-м-м. Тогда нам понадобится выпивка.
– Люсиль, – сказала Роза, разыскивая повитуху и чувствуя нечто, близкое к панике. Она обнаружила женщину поблизости – та нежно покачивала в руках малышку. Роза вздохнула с облегчением. – Ты тоже, Люсиль. С этой минуты я хочу, чтобы Зима была со мной, пока…
– Она всегда будет рядом, любимая, – сказал Бетрим. Он выглядел уставшим и сосредоточенным, и что-то ещё было в его единственном глазу, что-то похожее на скорбь. – Как и все мы.
49. Сузку
Перн смотрел вверх, на ткань крыши палатки, и наблюдал за насекомым, которое ползло по бледной поверхности цвета кости. Это заблудившееся мелкое существо с ноготок ползло по миру, которого даже не понимало. Всего в нескольких футах от него, в углу палатки, притаившись в тишине, невидимый, сидел толстый чёрный паук. Перн уже видел, как этот маленький монстр схватил по меньшей мере три подобных насекомых, замотал их в липкую нить и присоединил к паутине своего логова.
Там, в вышине палатки лазарета, этот паук был главным хищником. Король своих маленьких бледных владений цвета кости, который питался всеми, кто меньше него и хуже вооружён. И всё же Перн мог вытянуть одну здоровую руку и раздавить маленького короля, если бы захотел.
Эта мысль снова и снова играла в голове Перна. Он не сомневался, что на этом уроке можно чему-то научиться, только не мог понять, чему. У него хватало и своих забот.
После битвы Перн очнулся в лазарете. Врачи сказали, что ему повезло остаться в живых, учитывая, сколько крови он потерял. А ещё они сказали, что он будет прикован к постели по меньшей мере следующие несколько дней, пока будет восстанавливаться. Сначала он спорил, но аргументы иссякли, как только он попытался сесть и тут же потерял сознание. Суровости войны наконец настигли его.
Его заверили, что в битве одержана победа, и в немалой степени благодаря ему и другим членам его маленького отряда. Даже сам генерал Верит нанёс Перну визит, чтобы поздравить и выпить с ним.
Генерал выглядел почти так же плохо, как Перн себя чувствовал. На его лице больше не было улыбки, и даже огненный ром, который они выпили, не сгладил то, что выглядело как скорбь. Они долго сидели в тишине, выпивали, изредка произносили тосты. Наконец Перн спросил о выживших из его маленького отряда, и о числе жертв в штурме города. Генерал Верит покачал головой, и хотел было разразиться тирадой, но остановился, глубоко вздохнул и просто сказал:
– Не стоит плохо говорить о мёртвых. Особенно о тех, которые ещё не переступили порог.
Перну пришлось повыспрашивать, прежде чем генерал признал, что Роза умирает. Что-то пошло не так во время родов, она истекает кровью изнутри, и врачи ничего с этим не могут поделать. Некоторые раны, видимо, просто не вылечить.
Потом генерал Верит перешёл к описанию конца чистокровных. Мужчин, женщин, детей зарезали в грязи за пределами их домов. Он признал, что в пылу битвы, когда кровь бурлит, такие убийства случаются, но потом такие же убийства в лучшем случае ужасают, а в худшем их никогда не прощают. Генерал, похоже, склонялся к последнему.
В конце концов генерал сделал своё предложение и ушёл, оставив Перна смотреть в потолок, на маленького жучка, который всё ближе подбирался к пауку. Оставив его обдумывать свои возможности.
Он не видел, как пришла Генри, не слышал её приближения. Она двигалась, как кошка, проворно и тихо, словно летний ветерок. Он не знал, что Генри здесь, пока она не стала принюхиваться так громко, как только возможно. Перн повернул голову набок и посмотрел на неё.
Генри нашла себе новую шляпу – чуть больше прежней и красную, а не синюю, но всё такую же кавалерийскую. Шляпы, скрывающие большую часть лица, нравились ей ещё до того, как когти демона исцарапали там кожу.
– Выглядишь неплохо, – тихо сказал Перн. Так оно и было. Похоже, одна Генри из всех выбралась из осады Тигля невредимой, по крайней мере снаружи.
Она ухмыльнулась Перну и кивнула, подтаскивая ближайший стул, и плюхнулась на него. Потом откинулась назад, положив сапоги ему на койку.
– А ты – плохо. Я-то думала, вы, хаарины, вроде как должны уметь драться, или чё-то типа того. А твою жопу, видать