Больше солдат собралось за стеной щитов, новый отряд был готов штурмовать стену, когда врата пали. Они толкались, обходили огромный таран. Некоторые заметили Генри, идущую к ним, но никто не давил. Редкие хотели спорить с Генри, даже когда она не была в крови.
За ней еще было слышно, как люди умирали, мужчины и женщины пытались держать линии, чтобы товарищи успели помочь им сзади. Зазвучали вопли. Десятки голосов кричали, шум гремел в воздухе, громкий, полный боли, и Генри тошнило.
Генри оглянулась, увидела за давкой солдат, как чан кипящего масла наклоняют на внутренней стене, и оно льется на щиты, топит людей внизу. Она поняла, что могла быть среди тех бедных солдат.
Многие бежали от боя. Некоторые были ранены, другие тащили раненных с собой. Генри видела женщину без руки, из раны текла кровь. Она шла по полю, собирала стрелы. Глупо. Вряд ли она сможет стрелять из лука одной рукой.
Люди все еще толкали Генри, спешили к бою. Их голоса были приглушены, она их еле слышала. Идиоты. Они спешили умереть. Бой еще шел, но врата были открыты.
Генри посмотрела на свои ладони. Обе были в крови. Кровь пропитала ее тунику, сделав ее грязно-коричневой. Она споткнулась, ее стошнило в ров, и она смотрела пару мгновений туда. А потом поднялась на ноги и пошла к лагерю, сбросив шлем с головы и оттягивая кольчугу.
22
Роза
— Стены наши, — заявила Роза, не смогла скрыть торжествующую улыбку на ее лице. Ребенок снова двигался, и это причиняло дискомфорт. Чем раньше закончится бой, тем лучше. Ей нужно было присесть.
— Мы просто продвинулись на шаг, — ответил генерал.
Он почти каждую минуту махал новым флагом, и он получал постоянно ответы от передовой. Гонцы бегали туда-сюда, меняли лошадей, чтобы скорее доставить новости. Было особенно важно делать так сейчас, когда главные врата пробили, и они уже не видели бой в центре осады.
Солдаты забирались по лестницам быстро, но лучники на внутренней стене не переставали стрелять. По последним отчетам, количество защитников Тигля на внутренней стене было вдвое больше, чем на внешней.
— Я не уверен, что мы удержимся, — буркнул генерал. Его лицо было мрачным, он давно слез с лошади и отпустил ее щипать траву, хотя от них до резни можно было быстро домчаться галопом. Он нес сумку с флагами на плече, чтобы быстрее доставать их.
Роза нахмурилась и посмотрела на осаду. Солнце миновало зенит, стало садиться. Утро было кровавым, Роза еще не видела столько смертей. Она не хотела представлять, каково было солдатам в гуще. И Бетриму.
— Много наших возвращаются в лагерь, — сказала Роза под нос.
— Ранены. Те, кто могут сбежать и не биться. Вы говорите, что это много… — генерал Верит издал горький смешок. — Это не сравнить с мертвыми.
— Они убирают таран? — спросила Роза.
— Да.
— Почему?
— Потому что мы не захватим внутреннюю стену сегодня, — генерал вытащил еще один флаг, синий, больше остальных. Он крутил его, но не поднимал. — Мы застряли.
— Что? — Роза покачала головой. — Врата разбиты. Стены у нас. Мы побеждаем.
Генерал Верит покачал головой.
— Мы проигрываем, — он виновато посмотрел на нее. — Мы потеряли почти половину армии за утро. Тысячи солдат мертвы. Тысячи, миледи. Если бы не другая стена, может, мы справились бы, но… Нам нужно отступить.
— Нет! — Роза сделала два шага вперед и посмотрела на мужчину. — Я говорила, что хочу, чтобы город пал сегодня, генерал.
Он просто смотрел на нее миг.
— А я говорил, что это безумие. Что это только погубит наши силы. Я был прав, миледи. Посмотрите туда. Внимательно. Ваши солдаты устали, они умирают. Мы миновали внешнюю стену. Мы не можем удержать позицию из-за лучников врага. Нужно пробить еще врата, они еще толще, по словам вашего пьяницы. Мы не можем дотащить таран до вторых ворот, потому что враг льет масло на наши отряды. Я не знаю, видели ли вы, что раскаленное масло делает с человеком, миледи, но вас стошнило бы.
— Вы предлагаете полностью отступить? — Роза смотрела на город. Ей казалось, что они почти захватили его, впустили отряды в город. Многие ее солдаты были мертвы, да. Их тела валялись на поле боя, но многие еще могли сражаться.
— Нет позора в отступлении и анализе вариантов, миледи, — продолжил генерал Верит. — Они не скоро починят ворота, мы сможем еще раз пробить их. Позвольте отступить, зализать раны и обдумать другие методы атаки.
Голова Розы кружилась, она пошатнулась. Мир потускнел, солнце угасло на миг, и все тепло покинуло ее. Она открыла глаза и увидела небо. Облака из ваты парили по морю. Во рту была медь, простое лицо Люсиль появилось над ней, она смотрела на нее со страхом.
— Где я? — сказала сонно Роза.
Рожок прозвучал неподалеку, громкий, разнесся эхом по небу. Звук подхватил другой рожок, потом еще, где-то вдали.
— У Тигля, миледи.
Роза закатила глаза и застонала, пытаясь встать на колени. Она видела стены Тигля, все еще высокие и гордые, мелкие человечки бегали по ним, как муравьи в дождь. Генерал Верит был в паре футов от нее, махал синим флагом. Рожки зазвучали снова.
— Почему я на земле, Люсиль? — под ней была трава, короткая и сухая. Роза лежала на ней.
— Вы упали в обморок, миледи, — Люсиль помогла Розе сесть и опустила ладонь на ее лоб, другую — на ее живот.
Роза скривилась. Ей не нравилось проявлять слабость при командире ее армии.
— Гадкий ребенок, — вздохнула Роза и попыталась встать. Даже с помощью Люсиль ушло время, и это выглядело неловко. — Обморок?
— Это нормально, миледи. Особенно, если на этой стадии переутомлять себя.
Роза скривилась, но не дала себе оттолкнуть женщину и выпрямиться самой.
— Наши отряды отступают, — сказала Роза, щурясь, глядя на город.
— Я отдаю этот приказ, — генерал Верит все еще махал синим флагом. — Поздно меня останавливать, леди Роза. Мы уже отступаем.
Роза сплюнула и хмуро посмотрела на мужчину. Она хотела ругать его, но ощущала, что он был прав. Они не могли терпеть потери. Ее нападение провалилось. Она уже представляла, как Нильс Брекович и Алистейр Дроан хохочут за бокалом вина и пиром, пока солдаты, которые пережили бой и смерти, ели жалкие порции.
— Вы действовали без моего приказа, генерал, — прошипела Роза. Было правильно так поступить, но это оставалось предательством.
Генерал Верит повернулся к ней, все еще размахивая флагом. Он кивнул, выглядя смущенно под пышной бородой.
— Простите, миледи. Я отдал приказ, пока вы были не в состоянии. Я верил, что вы приняли бы такое решение, если бы могли.
Роза улыбнулась. Генерал был не глупым, и она порой это забывала. Он ловко обошел предательство, и они оба не потеряли лица.
— Думаю, мне нужно отдохнуть, генерал. Вы справитесь с отступлением наших отрядов без меня?
Роза опиралась на Люсиль сильнее, чем хотела, и все равно стоять было больно. Ее лодыжки грозили подкоситься, и она ощущала, как ноги дрожали. Некоторые женщины во время беременности даже не оступались ни разу. Роза решила, что завидовала тем женщинам.
— Да, миледи. Я приду с отчетом, как только будут подробности о потерях, — генерал поклонился, выпрямился и повернулся к городу и солдатам, отступающим по полю боя.
Роза взглянула на стены, которые не поддались ей, но дискомфорт был сильнее, чем она могла вынести, и она повернулась к лагерю. Люсиль поддерживала каждый ее шаг. Она надеялась, что Бетрим был там, отступал с другими.
23
Черный Шип
Оказалось, двуручный большой топор, который подходил для рубки дерева, пригодился, когда на пути была деревянная дверь. Они прошли первые врата и оказались у двери, которая вела внутрь внешней стены к бойницам. Бетрим и несколько десятков солдат, многие из которых были людьми Потерянного. Они прикрывали его щитами и жизнями, пока Бетрим несколькими взмахами пробивал топором дверь.
Он ожидал отчасти, что стрела вылетит, как только появится первая дыра. Но с другой стороны не донеслось ни звука. Солдаты Тигля на внешней стене, похоже, больше переживали из-за людей на стремянках и не следили за теми, кто прошел врата. Это была промашка, но Бетрим не собирался ругать удачу.
Еще пара взмахов, и дыра в двери стала достаточной, чтобы он просунул руку и открыл ее, хоть он не собирался рисковать конечностью. Капитан Потерянный отодвинул Бетрима и толкнул солдата к двери. Солдат не мешкал, сунул ладонь, ощупал дверь, напрягаясь и кряхтя. Раздался громкий стук, и дверь открылась.
Стрелы все еще падали на них. Бетрим был уверен, что за день увидел больше стрел, чем многие за жизнь. Несколько солдат прошли в двери, Бетрим отошел от капитана и последовал за солдатами вверх по лестнице к бойницам.
Он был уверен, что выглядел как герой, вел наступление на внешнюю стену. Такие истории становились легендами, и Бетрим уже был с несколькими легендами на его имя. Они видели не только то, как он сражался вместе с ними, но и вел их с передовой. Конечно, на передовой было опасно, и Бетрим был уверен, что мог уже много раз умереть, если бы Потерянный не приглядывал за ним, стараясь уберечь его жизнь.
Свет был таким тусклым, что Бетрим едва мог различить человека перед собой. Он поднимался по закручивающейся лестнице с топором в руке, желая отдохнуть. Казалось, они поднимались вечность, все тяжело дышали, но они вырвались из другой двери, попали в бойницы.
Они вскоре увидели, что бой не закончился, пока они бежали по лестнице. Бетрим видел на стене перед ними защитников Тигля, пытающихся отбиться от воинов у стремянки. При этом стрелы сыпались с внутренней стены, справа и выше, откуда лучники ыидели их.
Бетрим не терял время, миновал порог и бросился, солдаты следовали за ним.
Первый защитник упал, топор вонзился между его лопаток, разбил кольчугу и позвоночник. Другие повернулись и увидели дюжину человек Потерянного, мечи взмахивали снова и снова. Первая линия защитников пала, они не успели понять, что их одолело.