Теперь она смотрела на Генри, слезы катились по ее окровавленному лицу. Роза была вдвойне рада, что не доводила их споры дальше слов. Генри не издала ни звука, пока плакала, не всхлипывала и не шмыгала. Она почти не двигалась, просто слезы капали на их ладони.
Роза вскоре уже не могла оставаться в таком положении. Дискомфорт почти вызывал боль. Она убрала ладони от Генри, и та сжалась в комок, обнимая бутылку. Роза схватилась за койку и поднялась на ноги, кривясь от боли.
— Мне позвать Сузку, милая?
Генри подняла голову. Ее глаза были красными от слез, но в них появилась сталь. Она яростно замотала головой.
Роза кивнула.
— Как хочешь. Понимаю. Никуда не спеши, Генри.
Она не могла сдержать тревогу внутри. Бетрим не вернулся. Может, он еще был с отрядом, может, выпивал за павших товарищей. Может, он сам был павшим. Розе нужно было узнать больше, узнать, что случилось там, сколько солдат погибло.
— Где Мопс, когда он нужен? — Роза пошла к входу в палатку, решив найти генерала Верита самостоятельно, но он прошел в палатку.
Генерал Верит опустил голову, потом поднял и прошел к столу с картой. Его щеки были румяными, несмотря на холод в воздухе. Солнце садилось снаружи, и вскоре из света останутся только луна и костры. Далеко на севере в это время года ночи были очень холодными.
— Она в порядке? — спросил генерал, махнув на Генри.
Роза прошла к генералу Вериту и прислонилась к столу.
— Генри не ранена.
— Черный Шип?
Роза подавила желание кричать.
— Я надеялась, что вы дадите ответ на это, генерал. Я жду отчета.
Генерал Верит покачал головой.
— Начать с плохих или хороших новостей?
— Все придется услышать, генерал, и промедление никак не смягчит удар.
Его лицо было осунувшимся и уставшим. Впервые с их встречи его плечи были опущены, и вес брони, казалось, давил на них.
— Мы потеряли почти девять тысяч человек, почти половину армии. Думаю, потеряем еще около тысячи до восхода солнца.
Роза сглотнула и была рада, что держалась за стол. Они пробили первую стену и потеряли так много. Девять тысяч. Она могла представить это в монетах, даже видела такую сумму. Но в людях…
— Еще тысяча? Ранены? — спросила Роза.
— Некоторые. Мы потеряем часть от ран, да. Но больше потеряем из-за побегов.
— Что?
— Любая армия с лагерем теряет солдат из-за побега. Некоторым скучно, некоторые хотят вернуться к семьям, растить посевы или детей. Кто-то хочет попытать удачи в другом месте, — он вздохнул. — И мы понесли большие потери, миледи. Я приказывал командирам следить за своими людьми, но… — он покачал головой. — Если люди хотят уйти, они уйдут.
Роза потерла виски.
— Их все еще меньше, чем нас.
Генерал кивнул.
— Думаем, они потеряли от пятисот до тысячи солдат.
— Двадцать к одному, — отметила Роза. — Боги…
Генерал Верит кивнул.
— Наверное. Мы не можем позволить еще одну такую атаку, миледи. Мы или найдем способ пробить стены, или будем долго выжидать.
— Как? — спросила Роза. — Как это прошло так плохо?
— Там была ловушка, — Генри все еще сидела между шкафом и кроватью Розы.
Роза взглянула на нее, а потом на генерала. Он кивнул.
— Они хотели, чтобы мы пробили внешнюю стену. Они впустили нас во врата и на стремянки, — он издал горький смешок. — Нильс Брекович — хороший командир, ничего не скажешь. Это отличный план, — генерал покачал головой. — Я должен был это предвидеть.
Роза нахмурилась.
— Не уверена, что я понимаю. Как то, что нас впустили, может быть хорошим планом? В чем была ловушка?
Генерал Верит указал на карту.
— Весь город построен как ловушка. Внутренние стены прочнее. Их нужно убрать первыми. Внешние стены — ловушка для атакующих солдат, пока люди стоят на внутренней стене. Но и внешние стены нельзя бросать, или солдаты на них продолжат сыпать стрелы. Брекович намеренно оставил на внешней стене меньше солдат. Он хотел, чтобы мы прошли ее, подняли туда отряды. И он хотел, чтобы мы пробили внешние врата. Он знал, что тогда большой отряд пройдет, чтобы пробиться дальше. Если мы хотим успешное нападение, нужно захватывать внешнюю стену, при этом пробиваясь и на внутреннюю.
Генерал постучал по карте, где была изображена внутренняя стена.
— Тут у них чаны с раскаленным маслом, снаряды-скорпионы, которые бьют по тем, кто на внешней стене. И больше лучников, лучше защита. Внешняя стена не защищена от атаки изнутри. Как только мы отправили отряд больше, он закрыл ловушку, использовал внутренние стены на полную. Это была ужасная ловушка, мы шагнули в петлю. Я толкнул нас в петлю.
Роза судорожно вдохнула, глядя на карту.
— Захват внешней стены без захвата внутренней — это смерть, и мы не можем оставить солдат на внешней стене, иначе они бьют по спинам. Сколько людей у них осталось?
— Может, четыре тысячи. Хватит против наших десяти.
— Не понимаю, генерал, — сказала Роза. — Я не вижу путь к победе.
— И я. Вчера я предлагал осаду. Никто не вошел и не вышел бы. Выждать, пока не закончатся их припасы. Сегодня предлагаю это снова, но тверже. Мы не можем нападать на город, миледи. Его не пробить.
— Даже если мы пробьемся снова, мы не сможем стремянками подняться на внутреннюю стену, — отметила Роза. — Придется бить врата.
— А мне говорили, что там столько дыр в стенах, что проход будет усеян трупами наших солдат, — генерал Верит уперся ладонями в стол и опустил голову. — Прикажите осаду, миледи. Мы устроимся до начала зимы. Найдем ресурсы для отрядов.
— Ресурсов нет, — сказала Роза, печально покачав головой.
Генерал Верит пожал плечами, усталость проступила на его лице.
Роза ударила кулаком по столу. Нож, который оставила Люсиль, подпрыгнул и замер. Роза кивнула через пару мгновений. Она не видела другого выхода. Она оставит генералу Вериту осаду, вернется в Чейд, побежденная кровавыми мерзавцами. Может, она сможет получить поддержку от Гильдии в Акантии или от свободного города Ларкоса. Вскоре разлетится весть, что кровавые победили, и это вызовет сочувствие к ним, может, убедит скрытую поддержку подняться. Этого Роза и боялась, потому ей нужно было раздавить кровавых. Она убила все семьи, кроме трех, но их влияние не пропало. Рана Тигля уже гнила, и вся Пустошь пострадает.
Вход палатки снова двигался, появилось лицо Мопса. Он будто постарел на десять лет, был в пятнах засохшей крови, бинт обвивал голову, закрывал левый глаз. Его одежда была в дырах, правая рука была на перевязи.
— Миледи, — Мопс неуклюже поклонился с болью.
— Где мой муж? — спросила Роза, не успев себя успокоить.
— Не знаю, миледи. Нас разделили, когда врата пробили. Думаю, капитан Потерянный был с ними вместе с его стражами. К вам гонец, миледи. Из города. С коробкой.
— Впусти его, — сказала Роза.
Она выпрямила спину и заставила себя выглядеть величаво. Генерал Верит встал у входа в палатку, Мопс вышел за гонцом. Роза в последний миг шагнула в сторону, встав между входом и Генри. Маленькая женщина все еще была в углу, не пришла в себя. Ее не нужно было видеть другим.
Мопс впустил гонца, и генерал Верит остановил юношу, не дав ему зайти далеко. Он держал деревянную коробочку, может, в половину фута на еще половину, резную. Шкатулка была хорошей. У мужчины были короткие темные волосы и узкие усы. Казалось, в нем не было ни капли крови. Нильс Брекович не рисковал, посылая на разговор с ней одного из кровавых.
Генерал без слов забрал у мужчины коробочку, приоткрыл и заглянул. Его лицо из растерянного стало гневным, он закрыл крышку, опустил шкатулку на стол, прижал ладонь к плечу юноши. Жест не был мягким, и юноша был готов наложить в штаны.
— Я… эм. Мне сказали доставить это и послание… — он закрыл глаза, миг казалось, что он расплачется. — Доставить шлюхе.
Роза приподняла бровь. Кровавый не был против потратить жизнь парня. Она взяла шкатулку со стола и открыла.
В коробке была ладонь. Левая ладонь, обрезанная выше запястья. Ладонь с тремя пальцами: мизинцем, указательным и большим. Средний палец был обрезан наполовину. Раны были давно зажившими, ведь прошли годы, может, десять лет. Ладонь была в шрамах, мозолях и грязи, лежала на зеленом шелке. Кровь текла из обрубка, но уже высохла.
— Что там? — спросила Генри. Она не двигалась, но смотрела на Розу. Глаза были красными от слез, с мольбой в них.
Роза закрыла шкатулку и бросила ее на стол.
— Это левая ладонь моего мужа.
Генри молчала, но опустила голову.
— Скажи, юноша, — Роза шагнула к нему. — Какое послание ты принес шлюхе?
Мужчина заметно дрожал, генерал Верит сжимал его плечо все сильнее.
— Ай. Он, кхм… лорд Брекович сказал, что каждый день, пока тут ваша армия, он… кхм, будет присылать другую часть вашего мужа.
25
День 4 — Предательство
Черный Шип
Странное чувство сопровождало пробуждение после ночи с выпивкой. Бетрим давно понял, что после этого везде болело, как от побоев. Он с этим сравнивал ощущение. Не открывая глаз, он знал, что ночь была пьяной, потому он и не помнил ничего. Он хотел не открывать глаз, погрузиться в забвение. Бетрим знал, что с похмельем лучше было проспаться.
Вскоре появилось давление. Желание отлить могло легко поднять мужчину. Бетрим, бывало, мочился в штаны, но он теперь был лордом, важным, на него равнялись, и он не мог мочиться в пьяном ступоре. И во рту была гниль, это нужно было исправить.
Бетрим потянулся почесать ожог на лице. Странно, что он едва ощущал прикосновение к испорченной коже, но она все равно зудела. Но он не почесал, а ткнулся в лицо ноющей ладонью. Боль была сильной. Почти агония, которая слепила, а он уже был наполовину слепым. Он застонал и заставил глаз открыться.
Над ним был темный каменный потолок. Он пытался понять, где был. Последним он помнил, как был в бою, армия была у стен города. Он должен быть в палатке, но палатки не делали из камня.