г сделать пару шагов влево и столкнуть мерзавца. Он гадал, как долго тело будет лететь, чтобы разбиться об землю.
— Ты выбросил большую часть наших сил, Нильс, — продолжил Дроан. — У нас осталось около тысячи солдат. И я не вижу, чтобы твой сын шел к нам.
Холодный взгляд Нильса Брековича пугал, но Дроан не видел этого. Он был занят тем, что паниковал от мысли о следующем нападении Розы.
— Вы можете сдаться? — предложил Бетрим.
— Ты можешь умереть, — ответил Дроан, не глядя. Он злобно улыбнулся Черному Шипу. — Ты умрешь. И я это буду наблюдать. В первом ряду смотреть на кончину Черного Шипа.
Слюна попала по лицу Бетрима, Дроан отвернулся. Ему не нравилось, когда в него плевали. Не нравилось, как чья-то слюна стекала по его лицу. И он не мог ничего поделать сейчас с этим, так что Бетрим терпел.
— Эвакуируйте внешнюю стену, — голос Нильса Брековича был тихим, но разносился хорошо, и все притихли, слушая его приказы. — Если она снова нападет, мы отобьемся у внутренней стены, где защита сильнее.
— Мы просто отдаем стену? — осведомился Дроан.
Брекович повернулся и смотрел на товарища.
— Да. Нам не хватит солдат на нее, и внутренняя стена больше защищена. Сто человек смогли отогнать тысячу. Врата там толще, сильнее. Решетки из железа. Там нет места для стремянок. И на внутренней стене есть машины войны.
Дроан явно хотел возразить, но Брекович прервал его приказами:
— Проверьте выживших. Подлатайте их и верните в отряды как можно скорее.
Люди уже спешили выполнять приказы их лорда. Бетрим проводил их взглядом, смотрел, как их становилось все меньше, и он мог надеяться на то, что возьмет меч и пронзит живот Брековича. Рана в груди остановила бы его быстрее, но не все концы должны быть быстрыми, и он считал, что Брекович должен был умирать в мучениях.
— Отправьте Черного Шипа в его камеру, — приказал Брекович.
— Нет! — рявкнул Дроан. — Он умрет. Сейчас! Повесьте его на стене. Пусть его тело висит, и та шлюха с ее армией видит, что будет с ними, если они нападут на нас. Если мы убьем их величайшего героя, мы сможем убить их всех.
Бетрим смеялся над теми, кто звал его героем. Не так давно они заявляли бы, что он — самый большой преступник в Пустоши.
Брекович повернулся к Дроану и пересек расстояние между ними, встал достаточно близко, чтобы они могли пронзить друг друга. Бетрим усмехнулся и отодвинулся от парапета. Еще пара шагов, и он бросится к ним, унесет их с собой в последнее падение. Ладонь легла на его левое плечо и крепко сжала. Бетрим оглянулся и увидел Ториваля за собой с понимающей улыбкой на лице.
— Попытаться стоило, да? — прогудел Бетрим.
— Мой сын не вернулся, — медленно сказал Брекович Дроану. Он повернулся и пошел к дверному проему.
Дроан лишился дара речи на пару мгновений. А потом он прошипел то, что Бетрим не слышал, и пошел за Брековичем. Еще пара секунд, и Бетрима толкнули в спину. Ториваль повел его в темницу.
35
Роза
Солнце быстро поднималось, обещая яркий день, хоть и после темной ночи. В воздухе был холод, который Роза ощущала, несмотря на слои одежды. Вскоре она признала, что дело было не в температуре. Усталость и остатки страха и гнева от прошлой ночи оставили ее замерзшей, и она была не одна.
В свете стало видно разрушения их лагеря, количество тел, оставшихся после нападения Тигля.
Роза шла по лагерю во второй раз за четыре дня, и в этот раз он казался почти пустым. Генерал Верит убедил ее, что у них осталось еще пять тысяч человек, но это была четверть количества, с которым они прибыли, и потери было видно. Пропало нервное веселье, грубые и дружеские потасовки, дикое поведение юных солдат. Теперь лагерь был полон мужчин и женщин, которые уносили мертвых и собирали то, что осталось от их убежищ и припасов.
— Твою мать, — выругалась Генри, когда они подошли к границе лагеря, где защита должна была отгонять врага. Розе не нужно было уточнять, почему женщина выругалась.
Тела лошадей и солдат лежали выше, чем рост обеих женщин. Стену мертвых медленно разбирали солдаты, унося тела, загружая телеги мертвецами. Их увозили на милю от дороги и там сжигали. Некоторые люди предпочитали, чтобы мертвых закапывали, но у них не было времени на это, так что разводили большие погребальные костры.
— Я не создана для этого, — выдохнула Генри, пока они смотрели на гору трупов. Почти весь яд пропал из нее, и она казалась меньше. Она вышла из ступора, но Генри все еще не справилась с тем, что разбило ее.
— Никто не создан для этого, — ответила Роза.
— Я не о том. Бои и прочее. Я не… не могу справляться с ними. Прошлой ночью мы с вами бились в палатке против нескольких. Я пробираюсь и убиваю тихо. Это я. Это… я люблю красный больше всего. Кровь… мне нравится. Как она выглядит, пахнет, течет и застывает. Но это слишком. И от этого думаешь…
— О чем? — спросила Роза. Она не знала, хотела ли знать, но ей нужно было отвлечься.
— Внизу, — Генри указала на город. — В давке, в толпе, я видела, как люди рычали как звери. Бились, царапали, кусались. Все, чтобы выжить. Они убивали гадов перед собой. И от этого думаешь, что большую часть времени люди показывают тебе маску. И думаешь, что внутри нас, если убрать вещи и слова. Кровь, кости и дерьмо, а еще отчаянное желание забрать у других, чтобы выжить, даже если жизнь продлится лишь миг.
Роза смотрела на низкую женщину, не зная, что сказать. Ее лицо и руки были уже без крови, и Генри выглядела как обычная женщина, но со шрамами на лице и без уха. Было порой сложно помнить, что она была одним из громких имен в Пустоши.
— Простите, — тихо сказала Генри. — Я что-то в последнее время ф-ф-фило… кхм, задумчивая.
— Философствуешь, милая, — раздался вблизи голос Андерса. Достаточно близко, чтобы Роза невольно вздрогнула.
Генри оглянулась и кивнула.
— Да, звучит верно. Так ты еще жив, Андерс?
— К недовольству моего брата, — Андерс подмигнул Генри, а потом и Розе. — Меня так просто не убьешь.
— Ты в этот раз хоть участвовал? — спросила Роза, голос был хриплым от синяков, которые солдат оставил на ее шее. — Или просто смотрел со стороны?
Андерс рассмеялся.
— О, милая леди Роза, ты меня задеваешь. Я был в гуще событий всю ночь. Я поднял тревогу, а еще разбил довольно много врагов, включая уже упомянутого брата, который, похоже, вел наступление.
Роза задумалась на миг. Не считая младенца, который родился у Эмин Дроан от Нильса Брековича, Андерс мог говорить только об одном сыне.
— Францис?
— Он самый, — Андерс просиял. — У нас была потрясающая дуэль в свете огня и среди резни. Я был… героем. Я вел его туда-сюда, разгромил шестерых, нет, дюжину его солдат, а потом лишил мерзавца сознания.
— Ты поймал Франциса Брековича? — спросила Генри. — Того крупного, который хотел твоей смерти, когда мы в последний раз были тут?
— Да. Его. И да, я поймал его.
— Сам?
Андерс притих, хмурясь.
— Да. Скажем так.
Роза улыбнулась, впервые со вчерашнего боя она стала ощущать надежду.
— Молодец, Андерс. Видишь, Генри, он не полностью бесполезный.
— Вы звали меня бесполезным? — нарочито оскорблено сказал Андерс.
Генри пожала плечами, и они с Розой отвернулись от кровавого пьяницы.
— Довольно близко.
— О, да, — согласилась Роза. — Очень близко.
— Ох, — сказал Андерс. — Думаю, мои худшие кошмары сбываются, Мопс. Эти две ладят.
— Я… я… кхм… — лепетал Мопс. Бедняга получил по голове во время сражения прошлой ночью, и ему все утро было сложно говорить. Он неплохо понимал, и когда Роза попыталась отослать его, он решительно покачал головой.
— Да, — согласился Андерс. — Хорошо сказано. Он со мной согласен, — Андерс шагнул к Розе и смотрел с ней на то, как разбирают гору тел. — Жуткое зрелище, да?
Роза кивнула. Собранные в одном месте тела как-то ухудшали ситуацию. Много плоти, брошенной друг на друга. Столько смерти, когда несколько часов назад тут была жизнь. Было просто игнорировать это, когда она думала только о числах, но вид этих мертвецов делал все реальным. Роза гадала, сколько трупов оставили позади любимых? Сколько из них были с мужьями или женами, с детьми? По кому из них будут скучать? Хуже, кого даже некому было вспомнить? Может, кровавые были правы в одном — жизнь в Пустоши была дешевой.
— Ты видел Сузку? — спросила Генри.
Андерс покачал головой, в этот раз у него не было остроумного ответа.
— Я послал его к вам.
— Я послала его биться, — сказала Роза. Она не хотела думать, как Генри отреагирует, если Перн погиб.
— Уверен, он в порядке. Я редко вижу таких способных ребят, и Перн — Хаарин, он не умрет.
— Он Хонин, — сказала Генри опасно тихим голосом.
— Да, кхм… — Андерс глубоко вдохнул и выдохнул. — Может, мы должны спросить у генерала? Он там, и я не хочу смотреть на эту груду тел. О, генерал, — Андерс замахал рукой, не переживая, что привлекал внимание. — Генерал. Сюда.
Генерал Верит посмотрел в их сторону, сказал пару слов солдату, с которым говорил, и пошел к ним, хромая. Он старался не нагружать левый бок, кривился с каждым шагом. Роза не знала, как сильно генерал был ранен.
— Миледи, — генерал Верит остановился перед ней и попытался поклониться. Его лицо было бледным и осунувшимся, и ему было больнее, чем он показывал другим.
— Генерал Верит, — Роза улыбнулась. — Как обстановка?
— Неплохо. Насколько возможно. Мы будем тут как минимум день. Я расставил разведку вокруг города. Если кто-то попытается войти или выйти, мы узнаем. Осада продолжается.
— Вы видели Сузку? — спросила Генри. Она не отвела взгляда от горы тел, но что-то в ее голосе звучало как тревога.
Генерал Верит не смотрел на Генри, его взгляд был прикован к Розе.
— Нам нужно поговорить. Подальше от солдат.
— О-о-о-о, интересно, — весело сказал Андерс.
Генерал строго посмотрел на Андерса, но пьяница только улыбнулся ему. Роза быстро поняла, что редкое могло подавить веселье Андерса, но это точно могла сделать трезвая голова.