– У тебя есть домашнее задание?
Я качаю головой. Нет.
– Неважно. Притворись, что тебе много задали. Потом я намекну, что чаевые сегодня хорошие, а мне нужны деньги. Как тебе план?
Я так благодарна, что повисаю у неё на шее.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
Джанет смеётся и машет на меня полотенцем.
– Ладно. Давай отпросим тебя и беги отсюда!
Мне не надо повторять дважды. Я должна встретиться с Джошуа и Эмми как можно скорее. А ещё хочу поговорить с Бри. Мне жаль, что мы так плохо расстались. Она обиделась, хотя я этого не хотела, мне нужно извиниться.
На улице холодно. Солнце скрылось за горизонтом, стемнело, поднялся ветер.
Когда в темноте не видно разноцветных листьев на деревьях, пропадает последняя красота. Со всеми своими туристами, парадами, холодами осенний Истпорт мне совершенно не нравится.
Натянув на голову капюшон пальто, потуже затягиваю завязки. Я доберусь до дома быстро. А как только приду, напишу Бри и извинюсь. Может, даже пошлю ей печенье из булочной. Надо как-то загладить вину!
Поворачиваю за угол у кладбища Крэкиноу и слышу за спиной шелест. Остановившись, разворачиваюсь и всматриваюсь в темноту. Благодаря ближайшему фонарю вижу, что улица пуста.
По крайней мере, мне так кажется.
Вдохнув поглубже, я разворачиваюсь и иду дальше. Через несколько шагов снова слышу звук. Шорох. Я замираю, боясь сделать шаг, а ещё больше – обернуться.
Может, это она? Старуха?
Сейчас всё возможно. За последние двадцать четыре часа со мной случилось больше странного, чем за все двенадцать лет жизни. И всё связано с ней…
Я быстренько просчитываю возможности. До дома ещё далеко. Пока я туда доберусь, тот, кто идёт по пятам, сто раз меня догонит. Окна вокруг все тёмные, видимо, дома никого нет.
Я одна-одинёшенька.
Одна и, судя по всему, скоро отдам концы.
Шорох за спиной превращается в чёткие шаги. С быстрой ходьбы я перехожу на бег. И не раздумывая, резко сворачиваю на кладбище. Кому-то может показаться, что глупее убежища не придумать, но готова спорить, что знаю кладбище гораздо лучше преследователя, кто бы он ни был. Мы здесь столько раз играли в прятки, что мне знаком каждый укромный уголок. А спрятаться тут есть где, но в темноте попробуй найди, если не знаешь место как свои пять пальцев.
На холоде дыхание вырывается облачками белого пара. Я поворачиваю за тёмный угол, оставив мощёную дорожку и петляя между надгробиями. Наконец я нахожу то, что искала, – склепы.
Между склепами я пробираюсь на ощупь, вытянув руки, пока не натыкаюсь на большую круглую ручку. Упираясь ногой, тяну дверцу. Она медленно со скрипом открывается. Я мгновенно проскальзываю внутрь и закрываюсь.
Присев, пытаюсь успокоить дыхание. А ещё пытаюсь не думать о том, что прячусь в склепе.
Рядом с мертвецами.
В темноте.
Лучше бы я осталась в ресторане!
Копаюсь в карманах и достаю мобильник. Фонариком освещаю убежище.
В конце комнатки витражное окно, мраморная скамья, и на стенах выгравировано шесть имён. Значит, в склепе захоронено шесть человек. Шесть.
Я тяжело дышу. Вот почему я не хочу здесь жить. Я для этого не создана. Может, выросшие в этом городке привыкли к такому, но это не для меня.
Снаружи, нарушая тишину, доносится хруст. Я, затаив дыхание, гашу фонарик. Опять хруст. Прижав лицо к щели в двери, я выглядываю. Улавливаю в темноте движение, и меня охватывает паника. Даже в темноте видно, как кто-то идёт по тропе между склепами.
Я забиваюсь в угол и закрываю глаза. Снова слышны шаги. Они приближаются. Совсем рядом. Я зажимаю рот и не шевелюсь. Вслед за шагами замирает сердце. Они прямо за дверью… И тут раздаётся скрип.
Дверь распахивается.
Глава 18
Что-то летит мне в лицо. Листья. Я бешено их отбрасываю, потом сплёвываю мелкие кусочки, прилипшие к губам, и вжимаюсь глубже в угол. Я в ловушке. Поймана и почти ничего не вижу, ослеплённая листьями.
Слышится тяжёлое дыхание с присвистом.
Снова раздаётся скрежет, и тень, стоящая в дверном проёме, складывается пополам. Вот они. Мои последние секунды на земле, а я скрючилась как червяк на дне могилы. Какое убожество.
– Я знаю, что ты здесь, – говорит тень.
Я замираю. Этот голос. Он мне знаком.
Подняв телефон, я включаю фонарик и освещаю тень. Человек в дверном проёме инстинктивно загораживает глаза от яркого света. Когда он опускает руку, я понимаю, что не ошиблась.
Взлохмаченные каштановые волосы. Ярко-синие глаза. Классные высокие кеды Converse.
– Джошуа! – визжу я, всё ещё забившись в угол, как последняя трусиха. – Что ты делаешь?
Он поднимает руку, а другой роется в карманах. Через секунду достаёт что-то красное. Ингалятор. Он делает вдох, и я снова слышу свист.
– Астма? И я всё время убегала от преследователя-астматика?
Я сгораю от злости. Встаю и отряхиваю джинсы. Они в грязи, и я всё ещё дрожу. А ещё хуже, если моя несдержанность потревожила вечный покой десятков умерших. Не везёт, говорите?
– Я чуть не умерла!
– Извини, – начинает он. – Не хотел тебя пугать.
– А что ты хотел? – спрашиваю я. – Ты загнал меня на кладбище, Джошуа. Это… Даже не знаю, как назвать.
– Я не думал, что это ты! Клянусь.
Теперь испугался он. Хорошо. Пусть хоть наполовину почувствует мой страх. Отодвинув его плечом, я выхожу из склепа. Нога тонет в луже.
– Ага, и теперь ещё кеды грязные! Фу!
Джошуа проводит руками по волосам. Но пряди снова падают на глаза.
– Может, прекратишь на меня кричать хоть на минуту – я объясню. Пожалуйста!
Его тон останавливает меня. Хотя я не бешусь и не швыряюсь в него грязью. А вполне могла бы.
– Говори.
– Я думал, ты – это она. Старуха.
Здра-а-а-вствуйте… теперь я обиделась.
– Что ж, я старая и морщинистая?
– Темно, Мэллори. Очень темно. А ты в белом.
Он показывает на моё белое пальто.
– И двигаешься неуверенно.
Я складываю руки на груди.
– Неуверенно. Ну нет. Не приписывай мне то, чего нет. Неуверенный здесь только ты.
Джошуа обижается.
– Я хотел помочь…
В глубине души я понимаю, что он прав. Я говорила не о нём, а о себе. Это я испугана, слаба и беспомощна. Старуха добралась до всего. Я смотрю на пальто, понимая, как оно светится в темноте. Если бы я его увидела издали, держа в голове таинственную женщину, то тоже испугалась бы.
– Ты решил, что я – та самая старуха, и гнался за мной? – растерянно спрашиваю я.
Каждый раз, когда я её встречаю, то так пугаюсь, что не могу ни о чём думать, только бы убежать.
– И что же ты хотел сделать? Спросить? Поймать?
Он поджимает губы.
– Даже не знаю! Может, просто проследить, куда она пойдёт, или ещё что-нибудь разузнать. Мы с ней давно знакомы, Мэллори, – с того самого дня, когда я сюда переехал. И она мне надоела. Я хочу, чтобы она исчезла. – Он громко вздыхает и добавляет: – Это и тебе на пользу пойдёт.
Мой гнев тает. Может, я его неправильно понимаю, но он, кажется, хочет помочь не только себе, но и мне.
– Извини, что на тебя наорала.
– Извини, что напугал.
Я поднимаю ногу и освещаю ноги фонариком.
– Но ты поможешь мне отчистить кеды, приятель.
– Замётано, – смеётся Джошуа, натягивая шапку.
Он оглядывает кладбище и притворно содрогается.
– Пойдём-ка отсюда, пока не объявилась настоящая старуха. А то у меня от этого пейзажа мурашки по коже.
– Ещё бы. Тут же полно мертвецов, – отвечаю я с жуткой усмешкой.
– Ого! Тебя лучше не злить.
– Поздно спохватился, – дразню я.
Но на самом деле он мне нравится. Джошуа такой забавный. Славный. И, судя по обуви, у него отличный вкус.
Он тут же спотыкается об упавшее дерево.
Неловкий. Ну, неважно.
– Что это ты развеселилась? – недовольно ворчит он, сбрасывая с кед ошмётки грязи.
Я поднимаю ногу в грязном ботинке и заливаюсь смехом.
– Близняшки!
Джошуа тоже хохочет. Я смеюсь, сгибаясь пополам, когда нужно перевести дыхание.
– Не знала, что у тебя астма, – наконец успокоившись, замечаю я.
– Мы с тобой познакомились только сегодня утром, – отвечает он.
И правда.
– Тебе плохо? Ты пыхтел, как зомби.
При свете уличных фонарей вижу, как он пожимает плечами.
– Терпимо. Сейчас лучше. А раньше было плохо, да. Когда был поменьше, три раза лежал в больнице, проблемы с дыханием.
Я хмурюсь. Одно дело, когда не ладится с домашними заданиями. Это нормально. Или с замком шкафчика в раздевалке. То же самое. Но проблемы с дыханием – это как-то несправедливо.
– Да всё нормально. Правда. Не каждый же день я гоняюсь за людьми по кладбищу, – смеётся он.
В мгновение ока мы уже стоим перед нашими домами.
Я расстроенно смотрю на свои тёмные окна. Если в ресторане будет поменьше народа, то либо мама, либо папа придут домой, чтобы я не осталась одна поздно вечером. Но иногда посетителей много до самой ночи, и оттуда не уйдёшь. Надеюсь, не сегодня. Я не люблю оставаться одна.
– Ну что, до завтра?
Он согревает дыханием руки, потом засовывает их в карманы.
– Сможем встретиться после школы? Обменяемся опытом и, может, подумаем, как всё это остановить.
– Может быть. Мне нужно отпроситься у родителей. Будем надеяться, что я не понадоблюсь им в ресторане.
– Отлично. Как узнаешь, напиши!
– Можно я позову Эм? – спрашиваю я. – Когда мы познакомились, она разоблачала легенды в Истпорте, и у неё хорошо получается разгадывать тайны.
Он поднимает брови.
– Я знаю. Слышал скандальную историю про гостиницу.
Я удивлённо ахаю.
– Откуда ты об этом знаешь?
Я думала, что о расследовании известно только семье Эмми да владельцам гостиницы.
– Мама услышала об этом на работе, – отвечает он. – Наверное, все только об этом и говорили.
Я не спрашиваю, где она работает – это неважно. Раз она слышала о том, как Эмми расследовала легенду о мистере Гонте, значит слухи в Истпорте распространяются быстрее, чем я думала. Какие бы поиски мы ни провели, чтобы решить нашу маленькую… гм, проблему… всё нужно держать в строжайшей тайне, иначе не успеешь оглянуться, как о нас будет судачить весь город. И тогда, считай, всё пропало.