– Конечно.
Я натягиваю капюшон куртки, закрывая лицо. На тёмных улицах ревёт ветер, хлещет в лицо, как Джанет мокрым полотенцем.
– Поторопитесь. И тихо, чтобы никто не услышал, особенно родители.
– Кстати, о родителях, – начинает Джошуа. – Почему мы не говорим об этом твоим родителям? Ну с моей мамой всё ясно. Она всё равно не станет слушать, несмотря ни на что. Но, может, твои отнесутся иначе?
Качаю головой.
– Думала я об этом. А вдруг они не поверят?
– Мои точно не поверят, – вступает Эмми. – Прошлый раз я попыталась сказать что-то насчёт городских легенд, так они мне быстро рот закрыли.
Бри фыркает.
– А мои только и думают о мальчиках. – Она изображает голос матери, который я, несколько раз услышав, определила как болезненный визг. – Знаешь, Брианна, если хочешь, чтобы на тебя обратил внимание мальчик, сочинять нелепые истории не тот способ!
Джошуа хохочет, напугав всех нас.
– Можно подумать, такими историями привлекают внимание?
Я пытаюсь представить, как отреагировали бы родители. Хочется надеться, что они выслушают и постараются помочь. Но с практичной точки зрения сразу ясно, что это бред. Я бы и сама не поверила, если бы мне кто-нибудь такое сказал.
– Кроме всего прочего, если мы расскажем родителям, нашим планам конец.
Я замедляю ход и останавливаюсь. «Холм» – как раз через дорогу.
Я, прищурившись, заглядываю в окно и облегчённо вздыхаю: народу не так много.
– Ну что, договорились? – спрашивает Эмми и поднимает кулак для подтверждающих ударов. – Родителям ничего не говорим?
– Замётано!
Я первая бью по кулаку. Потом присоединяются Брианна и Джошуа.
– А что с остальными актёрами? Их не нужно посвятить в план? Чтобы были в курсе?
Брианна выдыхает на ладони тёплый воздух.
– Нет. В спектакле реплики только у актёра, который играет Лиама. Все остальные роли без слов.
– К тому же чем больше людей об этом узнает, тем опаснее, – напоминает Эмми. – Если рассказать всем актёрам, кто-нибудь да проговорится родителям. Или учителям.
Это нам совсем ни к чему. Придётся всё держать в тайне.
– Да, что касается Лиама, – начинает Джошуа. – Бри, он перед тобой.
Она широко раскрывает глаза.
– Ты? Но как? Почему?
– Он точная копия Лиама, – поясняет Эмми. – И его выбрал мэр.
Бри закатывает глаза.
– Вот это да! Значит, ты не изучаешь актёрское мастерство, не прослушивался и получаешь роль? Где же справедливость? Сколько ребят проходило прослушивание!
Эмми открывает дверь в ресторан, хлопая по одной из многочисленных пластиковых летучих мышей, свисающих с навеса.
– Джошу крупно повезло, ему не пришлось прыгать через эти кольца. Он покорил всех смазливым личиком.
Джош смотрит на неё укоризненно.
– Ха-ха! Хочу напомнить, ребятки, что нам на самом деле повезло, что эта роль у меня. Роль дурацкая, и я сопротивлялся, но так нам легче осуществить план.
– Что правда, то правда, – соглашаюсь я и машу Джанет.
Она идёт во второй зал, подняв над плечом поднос с напитками. У меня и в мыслях нет повторить этот трюк. Последний раз моё представление закончилось тремя мокрыми посетителями и кучей битого стекла.
– Давайте останемся в первом зале. Здесь обычно потише.
Как только слова слетают с языка, небо освещает зигзаг молнии. Следом гремит гром. Оглушительно и мощно, отдавая болью у меня в груди.
Я оглядываю ресторан, радуясь, что мы под крышей. На столах мерцают свечи, воздух наполнен ароматами кофе и корицы, и здесь тепло, как у камина.
В кухне звенит колокольчик, а из соседнего зала доносится мамин голос.
На этот раз ресторан кажется чем-то большим, чем дурацкое место, где я работаю. Здесь надёжно.
Мы сбрасываем куртки и по очереди ныряем в открытую кабинку. Я лезу в глубину. Джошуа садится рядом. Не знаю, нарочно или нет, а потом отгоняю мысль прочь.
Конечно, нет. Из троих двое, хочешь не хочешь, окажутся со мной рядом. Он, похоже, об этом и не задумывался.
Из кухни вышел папа. Его фартук весь в муке. Вот почему в зале пахнет корицей. Наверное, сегодня день пирогов.
– Всем привет! Детка, я как раз о тебе вспоминал. В школе всё нормально?
– Ага. Мы решили позаниматься тут, ничего?
Я избегаю смотреть ему в глаза. Врать у меня плохо получается.
– Знакомься, это Джошуа!
Отец пожимает ему руку.
– Ну наконец-то познакомились. Очень рад. Жаль, что пропустил возможность в тот вечер, когда ты заходил.
Бри и Эмми вопросительно на меня смотрят. Я пожимаю плечами. Они знают, что мы с Джошуа проводим расследование. Не понимаю, с чего вести себя так, будто мы женимся.
– Я тоже очень рад познакомиться. Спасибо, что разрешаете посидеть здесь! На улице… – Он выглядывает в окно и хмурится. – …просто ужас, что творится.
– Да уж, – отвечает папа, сложив на груди огромные руки и прослеживая за взглядом Джошуа.
Дождь так молотит, что всё вокруг заволакивает белой дымкой.
– Странно, что в прогнозе погоды этого не было.
Я отрываюсь от меню, которое дала мне Джанет.
– Не было?
– Ни слова, и синоптики, кажется, сами растерялись, – говорит папа, отодвигаясь в сторону, чтобы Джанет наполнила водой бокалы. – Я краем уха слышал новости на кухне, пока утром кашеварили, в сводке обещали солнце. Потом… вот, пожалуйста.
– Странно, – говорит Бри, набив рот хлебом.
Я поражаюсь, как ей кусок лезет в горло в такой ситуации.
Потом вспоминаю, какие вкусные у папы получаются булочки. С ними обо всём забудешь.
– Да. «Странно» – самое подходящее слово. Буря возникла из ниоткуда, – заканчивает папа, подталкивая к Брианне тарелочку с маслом.
Возникла из ниоткуда. Я задумываюсь. Что-то в последнее время бури зачастили. С моей первой прогулки во сне, если подумать…
Папа наклоняется через стол, словно хочет меня обнять, потом резко отстраняется и подмигивает. Может, считает, что я выросла для объятий перед друзьями. Я тоже подмигиваю. Надо не забыть сказать потом, что я никогда не стану слишком взрослой для объятий – и друзья тут ни при чём.
А после закрытия предложу папе вымыть посуду. Он этого заслуживает.
Может, родители и заставляют меня помогать в ресторане больше, чем я бы хотела, но, по крайней мере, они стараются меня порадовать. Поэтому я учусь в Портовой школе, хотя мы с трудом можем себе это позволить. Не у каждого такие родители.
– Ребята, а вы тоже подумали о том, что пришло в голову мне?
– Ну если ты подумала, что эти булочки с мёдом – вообще полный улёт, то да! – оглядываясь, сообщает Брианна. – У вас тут есть книга жалоб и предложений?
Меня так и подмывает выхватить у неё булочку и запустить в зал.
– Ты серьёзно, Бри?! Нет! Я думала не об этом. Я говорила о погоде.
Эмми вытаскивает из рюкзака тетрадь. Прошивка ещё не потрёпанная. Хорошо.
– Ты считаешь, что погода как-то связана с Молли?
– Да, – отвечаю я. – Джошуа мерещились грозовые очаги.
– Грозовые очаги? – вздыхает она. – Ничего не понимаю.
– Ты слышала о затишье перед бурей? Так вот, у меня была ночь без кошмаров, и я сказал Мэллори: вот оно. А на следующий день ей приснился кошмар про страшную бурю… – Джошуа нервно смотрит на меня. – Если сон Мэллори предсказывает то, что произойдёт на празднике, тогда все эти малые бури и грозы… не знаю… подготовка, что ли?
Лицо Эмми светлеет.
– А-а, что-то типа разминки! Папа любит смотреть бокс. Перед каждым боем очень много разминки. Сам поединок начинается не сразу.
Я хмурюсь от её улыбки.
Мысль о встрече с Молли на ринге приводит меня в ужас. Когда я наконец дошла до финала игры «Легенда о Зельде», мне пришлось сражаться с Ганоном. Он меня всё время убивал. Надеюсь, на празднике такого не будет.
– Если мы угадали, она готовится к субботе. Разминается… – я говорю ровным голосом, как робот.
– Пусть готовится, – отвечает Брианна. – Мы тоже не промах.
Глава 38
Через час мы наелись. И встревожились.
Я отодвигаю остатки вишнёвого пирога, от волнения кусок в горло не лезет.
– Вот он, значит? И это план?
Сбившись плотнее, мы рассматриваем копию сценария, добытого Брианной. На самом деле это просто стихотворение о Милой Молли, только… чуть подредактированное.
Важное замечание: благодаря разноцветным фломастерам Эмми он теперь сияет всеми цветами радуги. Мы внесли свои изменения.
– Ребята, я правильно понимаю – говорить буду только я? – спрашивает Джошуа. – То есть успех дела зависит от того, что я скажу? Это же ужасно.
Я пытаюсь сохранить непроницаемое лицо, хотя эта мысль меня тоже пугает.
– По-другому не получится. У Брианны микрофона не будет, только у тебя. Они ждут, что ты скажешь свои строки с корабля перед выходом в море.
– Не знаю, не знаю…
Он ерошит рукой волосы.
– Что, если этого недостаточно? Вдруг она начнёт психовать, прежде чем мы что-то сделаем? Вдруг бросится разрушать Истпорт, как только взойдёт солнце и она поймёт, что праздник состоится?
– Ты забываешь о главном, – отвечает Брианна. – Она за нами следит. Знает, что мы замышляем. По-моему, она даст нам шанс.
– Шанс. Один, – говорю я. – Нам нужно всё поправить с первой попытки. Не облажаться. Всё должно пройти без сучка без задоринки.
Эмми смеётся.
– Это с каких пор всё идёт без сучка без задоринки?
Такого не бывает.
Я прокручиваю план в голове, воображая разные моменты, когда всё может пойти не так. Это ужасно.
– Послушай, у нас есть план. Если следовать ему, всё будет в порядке. Просто не рассказывай посторонним, – решительно заявляет Эмми, словно в один миг покончив с сомнениями.
– И. Не. Попадись, – добавляет Джошуа.
Брианна бледнеет и почти шепчет:
– Меня посадят в тюрьму.
– Не посадят.
Я глажу её по руке, надеясь, что она успокоится.
– Помни, ты актриса. Ты всё можешь.
Она выпрямляется и кивает.