Я сразу думаю про Джошуа. Нет, цветов он от меня не дождётся.
Кеды, может быть, но не цветы. При этой мысли у меня загораются щёки.
– А-а, вижу, щёчки запылали! Будем надеяться, задумка сработала и в воздухе любовь!
Не могу удержаться от улыбки, хоть и нервничаю. Миссис Джеймс немного бестолковая, но мне она нравится. Сердиться на неё невозможно: она так любит Истпорт, поскольку ничего другого не видела. Вероятно, выросла здесь, как Эмми и Бри. И скорее всего, не знает правды о Молли.
Что ж, узнает. Сегодня узнает.
– Спасибо за помощь! Да, цветы ему понравились.
Она уходит с лукавой улыбкой, на каждом шагу позвякивая коллекцией истпортских пуговиц на шали.
Я подхожу к концу Гонт-стрит и вижу Джошуа, выходящего из салона-парикмахерской «Очумелые ножницы». Я готова к тому, что он будет «в образе», но чтобы такое… Каштановые волосы посыпаны чем-то белым, словно заплесневели. Лицо в мрачном сером гриме, под скулами оттенок темнее, и щёки будто ввалились. Я оглядываю винтажный костюм, больше смахивающий на наряд из «Пиратов Карибского моря», чем на одежду капитана рыболовной шхуны. Похоже, совет не сильно заботится об исторической достоверности.
А шум-то подняли…
На какую-то секунду мы переглядываемся. Он и бровью не ведёт, делает вид, что мы вообще не знакомы, но я читаю его мысли:
«Не выдавай себя, Мэллори. Не показывай, что мы знаем друг друга. Слишком рискованно».
Я быстро отвожу взгляд и притворяюсь, что снимаю вздымающееся от ветра огромное надувное привидение рядом с салоном. И перевожу дыхание, когда Джошуа исчезает из поля зрения.
Итак, я узнала, что Бри своё дело сделала. Джошуа делает своё. Сегодня я не виделась только с Эмми. К счастью, в ней я уверена, как в самой себе.
Она умрёт, но своего добьётся.
Выкинь это из головы. К чему эти страсти-мордасти?
За Эмми можно не беспокоиться. Точка.
Проталкиваясь через толпу, размахивающую сладкой ватой, кукурузными собачками и крендельками в виде могил, я замечаю палатку родителей. На папе с ног до головы одежда с символикой Истпорта. Мама рядом с ним. На ней шляпа ведьмы и любимый плащ с паутиной. Голос её то повышается, то понижается… но слов я отсюда не слышу. Интересно, рассказывает ли она историю с гробом вне ресторана или выбрала какую-то другую? Она замечает меня, останавливается и машет рукой. На лице сияет улыбка.
Я машу в ответ, нервы на пределе.
Надеюсь, они будут мной гордиться. Надеюсь, поймут, почему я так поступила. Надеюсь, что это не повредит «Холму» или учёбе в Портовой школе. Я пробегаю пальцем по холодному металлу фотоаппарата, успокаивая себя: что бы ни случилось, я вступлюсь за Молли. В глубине души я думаю, что пошла бы на это, даже если бы нам ничего не угрожало. Заступиться за тех, у кого нет голоса, – очень важно… Это справедливо, даже если нелегко.
А сегодня точно будет нелегко.
Глава 43
Когда я наконец добираюсь до цели – валунов, за которыми пряталась, когда за нами гналась Молли, – меня трясёт. В центре, среди камней, насколько помню, открытое пространство. Оно почти незаметно, так что всё должно получиться. Надо, чтобы получилось…
Я лезу в сумку и достаю прямоугольную коробку. Опустив её между камнями, стараюсь выровнять, чтобы коробка стояла вертикально. В прилагаемой инструкции написано, что это важно. Встаю и пытаюсь вести себя как обычно, а сама перепроверяю, не наблюдает ли кто. Ёлки-палки.
Уж не знаю, как с такими устройствами управляются шпионы. Из меня получился бы самый неудачный, каких свет не видывал.
Убедившись, что коробка надёжно спрятана, я вытягиваю шнур питания. Присоединив его к коробке, начинаю медленно раскручивать, приближаясь к магазину рыболовных принадлежностей. Подняв голову, облегчённо вздыхаю – за мной никто не следит. Кругом такая неразбериха. Вокруг гавани команда волонтёров устанавливает раскладные стулья. Уличный гримёр превращает ребёнка в вампира.
Мужчина мастерит пищащих животных из воздушных шаров. Какая-то женщина расхаживает на ходулях.
Ума не приложу, к чему тут эти ходули, но пусть так: они отвлекают внимание.
Протягивая длинный провод по земле, я забрасываю его листьями – камуфляж. Даже если кто-то за мной следит, то подумает, что я просто волонтёр. Вообще, так оно и есть. Только предполагается, что я должна фотографировать, а не устанавливать прибор, на аренду которого у местного театра я потратила все свои сбережения.
Спасибо вам, «Жуткие трагики».
Но вот шнур размотан полностью, и я направляюсь к магазину рыболовных принадлежностей. Как и раньше, дверь заперта. Внутри вроде никого. Джошуа сказал, что на сегодня магазин закроют. Логично, почти весь город закрыт в связи с праздником. Осталось незаметно проникнуть внутрь.
Я кладу конец шнура на выступ окна и крадусь к задней части дома.
Там тоже окно, большое, и в него можно пролезть. К тому же оно не на виду, может, повезёт, мне и удастся сделать всё незаметно. Я читаю про себя молитву и толкаю нижнюю часть рамы. Сначала она не поддаётся. Толкаю сильнее, тяжело дыша от волнения, и рама со скрипом открывается. В лицо летят грязь и гнилые щепки. Я кашляю и отмахиваюсь, поднимаю раму до упора. Как только она больше не двигается, останавливаюсь, чтобы убедиться, что она не грохнется мне на спину, когда я полезу в окно. Рама остаётся на месте.
Я ещё раз оглядываюсь и опускаю через окно сумку. Потом поднимаюсь и просовываюсь в окно наполовину. Ещё толчок – и я падаю на пол ничком. Быстро поднявшись, осторожно опускаю раму и иду к переднему окну. Оттуда мне всё хорошо видно. Самое главное, я вижу подиум в центре дока, где мэр будет произносить речь. Если мы правильно предположили, то он начнёт выступать, и в какой-то момент из-за угла появится фальшивая «Фрейя». Толпа примется ахать и охать. Джошуа будет стоять на носу корабля с беспроводным микрофоном. Мэр прочитает дурацкое стихотворение про Милую Молли…
И тут я отвлеку публику. Мы не позволим мэру или ещё кому читать это стихотворение. Пусть люди послушают, что скажет Джошуа.
Если всё пройдёт по плану, Бри приведёт участников парада в гавань как раз вовремя, чтобы посмотреть нашу версию спектакля. После кражи толстовок ей остаётся только сохранять спокойствие.
Я отыскиваю взглядом Эмми. Она сидит там, где нужно, – около микрофонов. Подруга устроилась рядом с разноцветными проводами, бегущими к сцене.
Эмми бросает взгляд на окно магазина и таращит глаза, когда видит, что я смотрю на неё. Как и Джошуа, она мне не машет. Даже не вздрагивает. Но я-то знаю, что она улыбается одними уголками губ, как бы говоря: «Порядок».
Приподняв раму переднего окна, я протягиваю шнур в магазин и втыкаю в ближайшую розетку. Потом, затаив дыхание, лежу на полу. Сердце бьётся так быстро, что я даже не могу собраться с мыслями.
Первый этап пройден.
Когда я собираюсь встать, у двери раздаётся голос. Мужской голос.
– У меня наверняка есть бечёвка, так что всё будет хорошо. Анна натягивала на неё баннер. Заходи!
Я прячусь в углу за большим картонным червяком. Раздаётся звон, затем отчётливый щелчок поворачивающегося ключа. Нет! Я же всё продумала! Распланировала! Готовилась! И всё же этого не ожидала.
Кто-то входит.
Слышится грудной смех, потом скрип двери.
– Парад начнётся минут через двадцать. У вас с Мэри хорошее место?
– Конечно. Давненько не видел, чтобы Истпорт выкладывался на полную катушку.
Тишина.
– Знаешь, что я хочу увидеть? «Фрейю». Говорят, совет заплатил за аренду корабля немалые деньги.
В комнате медленно начинает темнеть, словно включили светорегулятор. Разговор резко обрывается.
От любопытства я выглядываю из-за картонной декорации. Мужчины смотрят в окно.
– Ну ты только посмотри, – почёсывает затылок один. – Не хватало ещё одной бури. Она испортит весь праздник!
Шторм? У меня душа уходит в пятки.
– Я не шучу! Глянь, какие чёрные тучи. Пойду-ка я к Мэри, спрошу, что она слышала о погоде. Спасибо за бечёвку, Том!
Мужчины наконец выходят и запирают за собой дверь. Тем временем я ещё прячусь за декорацией и неотрывно слежу за тёмными тучами за окном. В желудке всё переворачивается: тучи собираются быстро, быстрее обычного.
Этого следовало ожидать. В Истпорте нет ничего нормального. Внешне – да. Он похож на любой другой небольшой приморский городок. Но если приглядеться, то это чёрт знает что, большая неразбериха.
Через пару минут я выползаю из убежища. Комната полна теней – густых страшных, они словно гонят меня наружу. Я возвращаюсь к окну и выглядываю.
Офигеть!
Всё вокруг приобрело тёмный зловещий оттенок. Словно неожиданно рано наступила ночь. Небо, совсем недавно кое-где сиявшее синевой, теперь затянуто чёрными злыми тучами, возвышающимися, словно храм.
Толпа, собравшаяся вокруг гавани, уже не так беспечна, как раньше. Нет, люди всё ещё машут светящимися палочками, носят дьявольские рога и шелестят плащами ведьм, но все явно встревожены. Даже Эмми нервничает. Она застыла в кресле и пристально смотрит в небо.
Меня охватывает беспокойство. Мне нужна хорошая погода. От этого зависит моя часть плана!
Толпа аплодирует. Это появляется мэр Ковингтон. От шляпы, похожей на надгробие, до светящейся цепочки с черепом на шее он, как и миссис Джеймс, наряжен в символику Истпорта. Запросто мог бы выиграть конкурс на лучший костюм! Мэр подходит к микрофону, ненадолго останавливаясь то там, то сям, пожимая руки, как знаменитость.
Как только он доходит до сцены, Эмми дёргает ногой.
Она готова.
Хорошо. Я тоже. Крепче сжимаю в руке пульт от чёрного ящика.
Как только мэр стучит по микрофону, налетает ветер, да такой сильный, что сносит с его головы надгробную плиту. К несчастью, вместе с париком. Чёрный парик взмывает в воздух так быстро, что мэру ничего не остаётся, кроме как прыгать, пытаясь его поймать.
Эмми уже на ногах. Ветер толкает её худенькое тело вперёд, и она цепляется за ближайшее дерево. Толпу охватывает беспокойство. Люди встают со стульев и, разинув рты, глядят на клубящуюся над их головами тьму.