За пианино с клавишами из костей и примечательным музыкантом плывёт платформа на колёсах с кладбищенской сценой. Только в центре не Милая Молли, а Уильям Гетти. Это ещё одна легенда Истпорта. Ходят слухи, что он основал в городке первую похоронную компанию и сколотил целое состояние, изготовляя короткие гробы. А трупам он отрубал ноги, чтобы туда помещались.
Страсть!
Когда жители города обнаружили, чем занимается гробовщик, его бросили в океан, и он утонул. Теперь старая лесопилка, где была его мастерская, говорят, проклята, хотя я ума не приложу, почему и кто так решил. Но никому нет до этого дела. Главное – легенда. И чем страшнее, тем лучше.
Платформа покачивается в тумане из сухого льда. Актёр, играющий гробовщика, крадётся среди надгробий, то и дело останавливаясь и бросая в толпу конфеты и светящиеся бусы. Я делаю несколько снимков его кричаще загримированного лица, надеясь, что хоть один из них получится.
Когда платформа исчезает вдали, начинается новая песня. Она звучит так, будто запустили музыкальную шкатулку. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть новую платформу, и замираю – платформы нет. Это Сара в роли Милой Молли. Движется в центре пустого пространства. В отличие от фотосессии, она не валяет дурака. Она серьёзна. Сара торжественно идёт по улице, сжимая в изящных руках букетик чёрных цветов, за ней волочится шлейф платья. Со скорбным выражением лица она заглядывает в глаза зрителям.
Подойдя ко мне, она останавливается.
– Ты, – шипит она, согнув палец и указывая на меня.
Я отступаю. Я знаю, что это Сара, но сцена кажется такой знакомой! Как будто меня зовёт старуха из кошмара. Кто-то из зрителей кладёт мне руку на спину и выталкивает вперёд.
– Она хочет, чтобы ты пошла с ней! Она выбрала тебя! – продолжает Сара.
Уперевшись пятками в тротуар, я навожу на неё объектив. Может, если я начну фотографировать, Сара вспомнит, что я тоже тут работаю, и выберет для шоу кого-нибудь другого?
Делаю три-четыре снимка, и волоски на шее встают дыбом, когда я понимаю, что Сара не уходит. Она вообще не двигается.
Глава 13
На мгновение кажется, что время остановилось. Звуки парада тают вдали, и я слышу только шипение… шипит Сара. Она смотрит на меня в упор широко раскрытыми гневными глазами.
– Ты, – снова повторяет она.
От хриплого голоса по коже бегут мурашки.
Сначала кажется, что это часть представления. Может, тот самый сюрприз, о котором предупреждала женщина на регистрации? Потом я замечаю тёмные вены на горле Сары. Они выступают на бледной коже, обвивая щёки. Глаза затуманиваются, их цвет медленно меняется с карего на белый. Я ахаю и отшатываюсь, натыкаясь спиной на преграду. Человек. Оглядываюсь и в ужасе вижу, что публика застыла. С разинутыми в крике ртами, с поднятыми руками, будто аплодирует. И не только здесь.
Застыли все. Все, кроме меня и Сары!
На другой стороне улицы вижу Эмми. Она держит перед глазами фотоаппарат, будто снимает. Но это не так. Подруга замерла, как и все остальные.
Меня хватает чья-то рука. Сара. Она тащит меня к себе, её белые зрачки стремительно чернеют. Рот раскрывается в диком безмолвном крике, рука стискивает мою. Я пытаюсь вырваться, но это бесполезно. Сара, которая больше не Сара, вцепилась в меня мёртвой хваткой.
– Прекрати, – шипит она. – Прекрати!
– Что именно? – кричу я, изо всех сил выдёргивая руку. – Отпусти, пожалуйста!
Краем глаза я улавливаю движение. Это Джошуа.
Он в шоке, с пепельным лицом и открытым ртом озирается посреди улицы.
– Джошуа! – визжу я. – Помоги!
Парень бросается ко мне.
Словно по сигналу, над головой раздается громкий рокот. В ушах звенят крики и аплодисменты, и Сара неожиданно меня отпускает. Я падаю навзничь, больно ударившись о тротуар. В небе взрываются звёзды – розовые, синие, зелёные и золотистые. Фейерверк.
– Мисс, с вами всё в порядке? Давайте руку, я вам помогу!
Мужчина за спиной уже не стоит как вкопанный. Он протягивает мне руку. Поднимаюсь с его помощью. Ноги дрожат.
Сара всё ещё здесь, снова похожа сама на себя. Смотрит озабоченно.
– Всё нормально, – говорю я, но дрожь в голосе доказывает обратное.
Я протискиваюсь через обступившую меня толпу, и в голову приходит мысль: бежать. И я бегу. Над головой взрываются фейерверки. Взрослые охают и ахают. Дети визжат от восторга.
Я тем временем думаю только о том, куда удрать. Исчезнуть, пока она снова на меня не кинулась… Так я оказываюсь в кабинке туалета. Стою там, прижав руки к двери, и слышу голос Эмми:
– Мэллори? Ты здесь?
Я упираюсь руками в дверь, хотя она заперта, и выглядываю в щель. Похоже на Эмми.
– Я здесь, – говорю я.
– О боже. Что случилось? С тобой всё в порядке?
Она пытается открыть дверь.
– Не смей! – кричу я. – Отойди!
Эмми делает шаг назад. Я не вижу её лица полностью, но один глаз, который виден через щель, широко открыт и испуган.
– Мэл, успокойся. Это всего лишь я, – спокойно произносит она. – Не знаю, что произошло, но я могу помочь.
– Не можешь, – всхлипываю я. – Она охотится за мной. Только за мной!
– Кто? – спрашивает Эмми.
Я провожу по лицу ладонями.
– Не знаю. Старуха, наверное. Та, из гавани. С тех пор, как я её увидела…
Я не заканчиваю фразу. Не могу. Слёзы льются градом, и горло перехватывает от страха.
– Пожалуйста, открой!
Я качаю головой, хотя Эмми меня не видит.
– Откуда мне знать, что это ты? Сара оказалась не Сарой, и я уже не знаю, чему верить. Даже не пойму, может, это всё сон?
Глядя в щель, вижу, как Эмми морщится.
– Ты не спишь. Клянусь! И никто, кроме меня, не знает, что ты втайне боишься Микки-Мауса.
Тщательно оглядывая её, нет ли признаков, что передо мной старуха в образе Эмми, я облегчённо выдыхаю. Вен на горле не видно. Глаза не меняются. Голос не хрипит. Это и правда моя подруга.
Я отпираю замок кабинки и распахиваю дверь.
– Такого огромного мышару с жутким голосом испугается любой, у кого есть хоть чуточка мозгов.
Эмми, смеясь, обнимает меня.
– Пойдём отсюда! Я наснимала много, хватит обеим.
Безмолвно следую за ней.
Снаружи стоит Джошуа. Он хмурится, голубые глаза яростно сверкают.
– Нам нужно поговорить.
Глава 14
Мы петляем, то ныряя в толпу, то выбираясь из неё, – ощущение такое же, как когда меня лихорадило. Я едва понимаю, сплю или бодрствую. Время идёт странными рывками, и всё утопает в тумане.
Джошуа хватает меня за локоть и тащит за собой. Эмми следует за нами по пятам.
– Куда мы идём? Перестань её дергать и поговори с нами!
Он останавливается перед прачечной и оборачивается.
– Я скажу тебе то же самое, что сказал Мэллори. Разговаривать здесь нельзя. Мы идём ко мне домой.
– Ещё чего!
Эмми хватает меня за другую руку и тащит назад. Джошуа не пускает. Я словно куриная дужка, которую тянут в разные стороны, чтобы загадать желание, и вот-вот сломают пополам.
– Мы тебя не знаем! И домой к тебе не пойдём.
Джошуа громко вдыхает воздух и бросает мою руку.
– Эм, ну что значит «не знаем», если мы с тобой вместе ходим на уроки по двум предметам. Ты просто никогда со мной не разговариваешь.
– Это правда? – спрашиваю я. – У вас с Джошуа два общих предмета?
– Наверное, – запинается она. – На моих уроках всегда полно народу. Ну и что это меняет? Если мы никогда не разговаривали, то я тебя не знаю. Она тоже. Привет, опасный незнакомец!
Джошуа хохочет.
– Прекрасно. Если ты убеждена, что я опасный незнакомец, тогда куда бы ты хотела пойти? Если не ко мне домой, то куда? На улице холодно, Эмми, и Мэллори лучше сесть.
Эмми смотрит на меня, и я пожимаю плечами.
– Куда-нибудь, где люди, – наконец отвечает она. – Если окажется, что ты убийца, то у нас будут свидетели.
Я не могу удержаться и тоже смеюсь. Эмми обожает сериал «Мыслить как преступник», но Джошуа об этом не знает.
– Куда-нибудь, где люди? – ухмыляется он. – В этом городе все сейчас охотятся за сплетнями! Вы правда хотите дать им повод?
– Я, похоже, уже дала повод, – бормочу я, потирая ушибленный копчик. – Все видели, как я убежала с парада.
Все уже знают: со мной что-то не так.
И тут я неожиданно вспоминаю. На параде все будто застыли, когда начались страсти. Все, кроме Джошуа…
– Ты двигался! Когда все остальные застыли, ты пришёл мне на помощь. – Я вздрагиваю. – Как тебе это удалось?
– Не знаю, – признаётся он.
– Что? Кто? Застыли? О чём вы, ребята, говорите? – спрашивает Эмми, потом дует себе на ладони, чтобы согреться. – Я вроде была с вами на том же параде и ничего странного не заметила, пока Мэллори не упала и не убежала.
– Это потому что она не хотела, чтобы ты это видела, – резко отвечает Джошуа.
– Кто? – в один голос спрашиваем мы.
И тут в центр нашего треугольника врывается Бри. Задыхаясь, с улыбкой до ушей.
– Божечки! Думала, не догоню!
Она резко тормозит, неожиданно понимая, что с нами Джошуа.
– Ой!
Она смущается.
– Бри, – выдыхаю я. – Как дела?
– Это у тебя как дела, – отвечает она с холодными нотками в голосе. – Где ты была? Я тебе весь вечер писала.
– Болела, – отвечает за меня Эмми. – Извини, это я виновата, должна была рассказать, но сидела с Хрюшей и забыла.
– Надо же, – говорит Бри и берёт меня за руку. – А сейчас лучше?
Я киваю, комок в горле растёт. Интересно, я уже всем наврала, кого знаю? Родителям, Эмми, теперь Бри? Я веду себя просто ужасно.
– Да, спасибо! Между прочим, это Джошуа, мой сосед.
Чистая правда, и ничего подозрительного. Во всяком случае, будем надеяться.
– Мы собирались выпить горячего шоколада в «Котелках и чашках».
Задержав дыхание, надеюсь, что она к нам не присоединится. Я люблю Бри, правда, люблю. Но взять её с собой значит усложнить жизнь.
– Ой, сейчас? А минут двадцать не подождёте? – просит она, поднимая брови. – Я бы пошла, но мне нужно остаться на параде. Важно выдержать до конца. Ну, чтобы показать преданность и всё такое.