— Ага, вся моя жизнь буквально подтверждает это, — саркастично усмехнулся я. — Прям успех за успехом.
— Слушай, я не стану тебе перечислять гору религиозных учений о материальности мысли, всякие трансерфинги, секреты и прочие нью эйджи. Я простой парень и говорю как сказали мне. Если мы сейчас будем об этом дискутировать, только время зря потеряем.
— Теория, которая строится на недоказанных фактах — хрень, прости приятель. Но я слушаю тебя дальше.
— Как я уже сказал, мы не знаем, почему всё это началось. Но ты помнишь, что было дальше. Не успело человечество оправиться от эпидемии, пришла бессмысленная война, которая была нужна всем, кроме простых людей, на которых она и обрушилась. Затем — последствия в виде ужасов экологической катастрофы, стихийные бедствия и голод.
Предположим, все эти мистики и учения были правы. Предположим, мысль действительно материальна. Большая половина планеты к тому моменту буквально ненавидела свою жизнь и весь мир. Все теряли близких. Тех, кто наживался на этом было несоизмеримо меньше.
Один простой человек не способен кардинально поменять правила игры. Но если поменять правила отчаянно хочет большая половина всего человечества…
— Случается «несбывшаяся» в масштабах планеты, — понял я.
Мирт мрачно кивнул.
— В масштабах планеты власть одного человека может быть и ничтожна, но против воли миллиардов людей, даже с эхо нулевого мира влияния будет достаточно, чтобы в корне изменить всё. Что случается дальше происходит в таких случаях — ты видел в масштабах города. Признаки те же. Повышение резонанса Шумана, искажение восприятия времени… помнишь, как ускорился ход времени в последние дни?
Мне вспомнились собственные подозрения о том, что время стало течь быстрее, когда появился разлом. Действительно, сходство есть. Только разный масштаб.
— Тогда появление Города — это естественный процесс, и мы должны ему радоваться? — спросил я.
— Увы, нет. Этот процесс был неправильным, Полярис. — мрачно сказал Мирт и медленно пошёл вперёд, разводя руками. — Что, если прежняя реальность это точно такой же Город, успевший разрастись до размеров вселенной? Я не стану говорить банальности из религий о сотворении мира. Но если предположить материальность мысли….
Он сделал паузу, а я осмысливал сказанное. А я и забыл, насколько это место мрачное. Унылые лица редких людей. Страх. Сами улицы — полупустые. Что может быть хуже?
— В глобальных вопросах, задевающих планету в целом, влияние одного человека ничтожно, — продолжил он. — Однако когда апокалипсис, пришедший к нам, заставил большинство людей возненавидеть мир, и начать отчаянно мечтать о хорошем — появился Город.
— Скорее, не мечтать о хорошем, а молить, чтобы «этот ужас наконец закончился, и началась нормальная жизнь».
— Да, — согласился Мирт. — Как видишь, Город дословно так и существует. Живёт «нормально», затем начинается кошмар, ведь иначе нечему будет заканчиваться. И наступает кризис.
— К тому же «нормальность» он понимает неправомерно, а согласно воле кучки тех, кому просто повезло оказаться первыми пробуждёнными, — добавила Лена. — Две тысячи седьмой просто для большинства них оказался счастливым годом. Всё решил рандом и вызванное всадниками искажение.
— То есть у кризиса нет никакого смысла? — спросил я.
— Почему же? А как иначе Город добывает время? Вы… мы буквально жрём других людей, Полярис! Их время и судьбы. Счастье, которое дарит Город — не принадлежит нам.
— Почему ты первым не покончишь с собой, если веришь в это?
— Потому что те, кто этим пользуются, так и будут дальше держать в неведении всех. И в конце каждого цикла будет чудовищная бойня того, что прежде было людьми, с кучкой так называемых «избранных». Вот каким путём нас ведёт Михаил и прочие вечные! Ты готов стать мясником, пожирающим судьбы?
— Стоп. Время выпадает…
— Теперь ты понимаешь, — остался доволен моей реакцией Мирт. — Каждый цикл ты убиваешь извращённые им души и тела людей. Город — аномальная ошибка. Город для Земли — это как одна большая разрастающаяся «Несбывшаяся» улица.
— Всё ещё не убедил. Ты помнишь прежний мир, как и я. Этот ужас не должен продолжаться ни при каких обстоятельствах. Мы не должны допустить того, чтобы всё это вернулось!
— У нас нет выбора, Полярис. Это не то, что мы хотим сделать. Это то, что мы сделать должны.
— Опять туманные фразы… — раздражённо сплюнул я.
— Хах! Помню, как сам в своё время злился на то, что меня держали подальше от всего этого. Теперь понимаю, что даже когда хочешь сказать нормально — не получается. Слова сложно подобрать…
Он посмотрел на свою подругу, будто ища поддержки, и та указала пальцем куда-то вдаль.
— Вон там, — звонко сказала она.
Я проследил за ней и увидел бредущего по улице мужика с бутылкой водки. Уголовного вида пьянчуга с фингалом под глазом и со смесью обиды и злобы на лице, застыл идущим куда-то мимо дальнего дома, наполовину скрывшегося в чёрной мгле.
— Почему они все здесь зависли? — спросил я.
— Не важно… потом расскажу теории. Смотри, — сказал он. — Дальше уже не теории, а как ты любишь. Только факты.
Тьма подбиралась к нему всё ближе. Я воочию увидел, что Город действительно растёт. Понемногу, может, по какому-то сантиметру в день — судить было сложно, разрастался он не ровно, а будто выплёскивался наружу.
Зрелище было зловещим. Но самое зловещее было ещё спустя три удара сердца. Очередной выброс чёрного тумана коснулся мужчины, и того затянуло вовнутрь.
На той стороне он обратился чёрной дымкой и потёк внутрь.
— Не повезло, — покачал головой Мирт. — Жаль беднягу. Чаще всего они уходят именно так. Редко кто получает другой цвет. Город тебя оценил и признал ничтожеством, как говорится.
— О чём ты? Ты говорил про факты, а не метафорический бред про цвета! — почему-то я начинал злиться.
Хотя нет. Знаю почему. Потому что я верил каждому его слову. Я только что видел это своими глазами, но разум отказывался это признавать и до последнего отрицал очевидное.
— Ты сам всё видел. Некоторым везёт чуть больше. Хотя, это смотря с какой стороны посмотреть. Кто-то возможно, станет кустом. Бог Алолесья бы точно одобрил. А кто-то котиком. Тем тоже неплохо — на высоких эхо у них серьёзная крыша. А кому-то придётся стать камнем.
— Ты издеваешься? С каких пор ты стал таким язвительным и циничным, Мирт?
— Когда сам обо всём этом узнал… — со вздохом сказал он. — Спасибо Лене, что поверила в меня. Мне противно, что когда-то я как идиот радовался каждому новому появившемуся дому…
— Подожди-подожди. Давай по порядку. Почему это происходит? Что-то вроде суда?
Мирт снова скривился.
— Суда, только не Божьего, Полярис. А того, что определяет сам Город.
— А Город — это воля людей…
— … живущих в нём и вносящих вклад своего мнения, согласно своему уровню инкарнации, — кивнул Мирт. — Поэтому Город навсегда застрял в две тысячи седьмом. Следующий год никогда не наступит, пока правила задаются подсознанием нескольких избранных с высоким уровнем инкарнации. Обжираясь чужим временем из якобы монстров, эти обезумевшие от эгоизма люди получают всё больше прав голоса в Городе, пока он не станет их личным раем!
— Но почему животные и… растения? Камни?
— В соответствии с тем, насколько они подходят Городу, — развёл руками Мирт. — Ты счастливчик, как и я. Город нашёл для нас место в первом ряду, посчитав, что наше мировоззрение наиболее близко к «правильному». Лене повезло меньше — она суррогат, сделанный Городом. Но она смогла вспомнить, кем была раньше. Гидра пробудила её на относительно невысоком эхо. Она была лишь искорёженной личностью реального человека.
— Звучит ужасно… — согласился я. — Это сложно переварить.
— Но ты справишься. Я проходил инициацию так же, как ты. Без гидры. Просто вошёл сюда с проводником и увидел всё сам.
— Сколько сейчас этой инкарнации у вечных? Например, у Михаила? Максимальные значения?
— Хочешь понять, насколько будет сложно бороться? Мы не знаем, но… очень много.
— По правилам с высокой инкарнацией они должны быть на виду.
— Не обязательно. Высокая инкарнация означает приближение к идеальным условиям существования. Если для кого-то это значит оставаться в тени — Город так и поступит. Он всё берёт из подсознания, независимо от твоего желания. Эх, возродил бы кто старину Фрейда, — как-то зло бросил он.
— И как победить… того, кто предсказывает все твои действия и знает тебя лучше, чем ты сам? — спросил я. — Ведь по твоим словам, я просто оказался оружием Города.
— Он просто возвышает тех, чьё желание совпадает с желанием большинства, но имеет самый большой шанс воплощения. Грубо говоря, он берёт идеального актёра на нужную роль. Скорее всего, тебя пробудили именно для того, чтобы ты дошёл до того противостояния, взял себе архетип изнанщика, и именно это сослужило ключевую роль в вашей победе.
— Ты преувеличиваешь. Там было много факторов. И я не единственный, кто ходит в иные миры.
— Изнащик, да ещё и сновидец — это редкое направление, — ответил Мирт. — Далеко не каждому оно подходит. А затем он привёл тебя к силе коротким путём, чтобы ты был готов. Вот и пришла твоя сказка…
Мне почему-то вспомнилась Сивилла. Я на нашу мимолётную встречу особого внимания не обратил, но она тоже что-то говорила про сказки.
Мирт прошёлся по серому выцветшему песку под мрачным монолитным небом. Я только сейчас вдруг понял, насколько красивое небо было на той стороне. В горле першило от грязного воздуха, стоило нам слишком удалиться от Города.
А тот и сам вёл себя немного странно. Чёрно-серая пелена только что впиталась внутрь, и Город отошёл назад. Мелькнула мысль, что сейчас мог где-то там исчезнуть ещё один из районов.
— … А если бы ты всё же не справился, то вместо тебя Город бы прикрыл, наверное, Понь. Хаос как раз идёт следом. Или нашёл бы нового избранного.
— Тогда получается, победить Город невозможно, — сказал я. — Как же он теряет районы?