Однако гипнотизировать взгляд ей это нисколько не мешало.
— Дай лапу, мой спутник в отчаянии, — произнесла она над нарисованной на песке фигурой, и из земли вылез небольшой фырчащий пёс с приплюснутым носом и расцветкой сиамской кошки. Кажется, мопс?
— Твой фамильяр? — спросил я.
— Божественный саммон. Полезный.
— Что за божество?
— Ищи путь к еде, давай, — Аня почухала собаку за ухом, и та помчалась куда-то дальше по улице. Затем девушка обернулась ко мне. — Ты всё равно её не знаешь.
— Я слышал, связываться с богами опасно, вот и спрашиваю.
— С сильными культами не стоит. С полузабытыми слабыми богами — полегче. Они тоже пытаются гнуть своё, но по сути они в тебе заинтересованы больше, чем ты в них. Помнишь, сколько было божеств на круге звериных месяцев? В году больше праздничных дней, чем обычных. И это только зверобоги.
— А у тебя кто?
— Подожди. Не торопи сценарий. Разве ты не знаешь, что сперва нужно угостить девушку ужином?
— Я не знаю, что у тебя на уме, но если там опять нужно рисковать жизнью в оплату твоего ужина, первой я прибью тебя, да будет моим словам свидетель Великий Мару.
— Мару? Астральный бог уюта и лени? Серьёзно?
— Абсолютно. Вера Великого Мару находит полный отклик в моей душе. Я хочу каждый день проводить, играя музыку в своём саду, в окружении своих друзей и близких.
— А не надоест?
— Когда надоест, тогда и посмотрим.
— А ты эгоист… хотят ли твои близкие и друзья этого? Или… Город всё сделает, верно? По воле твоей, о великий подниматель уровня инкарнации?
— Нет, блин, они хотят не-жить в апокалипсисе. Не неси чушь, Луричева.
— Пришли. Идём внутрь.
Хлопки крыльев. Поток ветра, будто взлетает вверх стая ворон. Но никого нет. Город пуст и безмолвен.
— Пам-парам! — пропела Анна и обернулась ко мне. — Не волнуйся, тебе понравится.
Вот после этих слов наверное и стоило повернуть обратно. Призванная собака пропала, как только привела нас сюда, подавая хороший пример.
Аня ухватила меня за руку и повела под вывеску без названия.
Внутри было мрачно, но после тёмной улицы казалось, словно здесь очень светло.
У барной стойки никого не было. Дальше — шли одинокие комнатки, слегка прикрытые полупрозрачной тюлью. В помещении выдерживался арабский стиль — в основном архитектурными решениями, но с сильной примесью советских времён и самопала — на полу лежали старючие затасканные ковры, а под потолком мелькали новенькие диодные гирлянды, немного выбивающие из атмосферы старинности места.
— Седьмой столик, пожалуйста. Два нефильтрованых пива, кальян и закуску поразнообразней.
— Кому ты это говоришь?
— Сама с собой. Разве ты не видишь, я отыгрываю роль. А ты очень плохой актёр.
— Больно надо, — поморщился я. — Почему я вообще пошёл за тобой?
— Потому что мне очень идут эти шорты и образ таинственности, — ответила Анна.
— А зачем тебе две кружки пива?
— Так…
— Хрен с тобой. Тёмного.
— Тёмного, — повторила Аня. — И всё остальное. Яблочной нахлы и мой любимый ледяной тортик.
Всё это она произнесла в пустоту, ни дрогнув ни мускулом. Затем, что-то весело напевая себе под нос, пошла шутливой строевой походкой к уютным, мягким, обтянутым цветастым покрытием диванам и резному деревянному столу.
Ни единого человека по пути. Я специально поглядывал по сторонам на другие столики. Но это не помешало на нужном столике оказаться трём кружкам пива, двум подносами с закуской и не вписывающемуся в картину торту с обилием мороженого.
— Что в оплату?
— Время, — не стала отпираться она.
— Какой курс?
— Ты платишь не за заказ, а за проведённое здесь время. Но, если по итогу ты не съешь всё, что заказал, цена может резко возрасти.
Я посмотрел на подносы с едой. Угощение было щедрым, но на первый взгляд никакой подставы нет. Вполне по силам обычному человеку, хотя порции действительно больше привычных в кафе.
Тарелка зажаристой картошки фри с чесноком, сушёные кальмары, зажаренные и покрытые хрустящей корочкой кольца кальмара и лука, три подставки с соусом, покрытые приправами и сыром сухарики, небольшая нарезка разных видов сыра, крохотная пиала с оливками и кусочки сушёной рыбы. А, и грибы с луком в масле…
— Ты всегда так ужинаешь?
— Свою половину я осилю. Хотя две кружки вместо одной были неожиданным ударом. Ты хитёр, Полярис. Здешняя выпивка хорошо развязывает язык даже тем, кто был заядлым алкоголиком.
— Как всегда, ты говоришь о подводных камнях уже после. Хорошо, что зная тебя, лично я заказал только кружку тёмного. Но с удовольствием разделю с тобой часть трапезы. Если мне понравится разговор и закуска.
— Полярис! Ты хочешь оставить девушку платить за двоих?
— Посмотрю в ценник — решу. Это более великодушно, чем та «шутка» с трамваем.
— Брось, ты же жив.
— Ну так и тебя здесь никто не убивает, — пожал плечами. — Рейтинг доверия к тебе у меня ниже плинтуса.
— Но ведь фактически я тебе помогла. Постоянно помогаю! И вот мне за это прилетело.
— Да, так бывает с непрошенной помощью, — не стал отпираться я. — Не припомню, чтобы у тебя просил оказаться в ситуации, где рискую жизнью.
— Ну хватит уже вспоминать тот трамвай.
— При чём тут трамвай? Меня вот и про могущество никто не предупреждал, а теперь оказывается, за это есть плата.
— Ты сам принимал решение. Я тут вообще не причём. Тем более, что ты, видимо, от злости за это решил повторить, — насупилась она.
Во, наконец-то мне удалось её зацепить и немного вывести из себя.
Тем более, что у меня самого внутри закипало раздражение. С чего вдруг эта особа в курсе всех наших договорённостей с Рутой? В следующий раз нужно будет обговорить ещё и секретность. И цену повысить, да. Ибо нефиг.
— На всё можно смотреть под разными углами. Может, ты не смогла меня убить оплатой трамвая и потому решила отвести туда, где я сам по преступному сговору и незнанию убьюсь. Это как дать человеку с головной болью таблетку с мышьяком в обёртке из под цитрамона и говорить «сам виноват».
— Ну хорошо, ты на меня зол. Дальше что?
— Понятия не имею. Исправляйся. Или я пошёл.
— Э-э-э?
— Ты говорила, я тебе зачем-то нужен? Что хотела-то? — напомнил я растерянной девушке.
Я дал ей время на размышление и попробовал пиво. Осторожно, сперва понюхав — на запах, цвет и вкус — пиво как пиво. Закуски тоже выглядели нормальными. Картошка ещё была горячей, как и зажаристые сырные шарики и кольца кальмаров в панировке.
М-м-м! Да, это действительно вкусно. В такое кафе бы и я сам сводил кого-нибудь.
Во времена апокалипсиса я уже давно не чувствовал вкус пищи. Я просто ел, что было доступно, и сетовал на пустую трату времени для кормёжки тела. Сейчас же мне будто и правда было чуть за двадцать, и вкус жизни чувствовался во всём, даже в таких простых вещах, которые в последние времена уже были мало кому доступны.
— Кто всё это делает и из чего? — спросил я, поняв что Аня зависла и отвечать не спешит.
— У этого кафе нет своей пивоварни, а на кухне, как ты понял, нет поваров, — сказала она.
— Тогда откуда всё то, что мы будем есть?
— Отсюда, — она улыбнулась и ткнула пальцем себя в висок. — Всё имеет такой вкус, как самое лучшее такое блюда в твоей жизни. Как результат, кружка крепкого тёмного пива будет лучшей из твоей памяти. Прямо как в юности — обычно это работает так. Алкоголь здесь совершенно не причём.
— Интересно.
Выходит, в ловушку она всё же меня заманила. После своей первой кружки много лет назад, ещё в подростковые годы, само собой я был слегка пьян. Надеюсь, на Аню это тоже распространяется, так что ей двух кружек тоже должно хватить. Если только она специально для такого случая не тренировалась перед первым пивом в жизни глушить водку…
— Так что ты сейчас будешь есть копию своей памяти. Здорово правда? — Анна усмехнулась, сбросила кеды, затем забралась с ногами на диван, расставила колени и села по турецки. Затем взяла кальян и затянулась. Выдохнула в потолок. В помещении запахло яблоками.
— Дробные числа, — сказала она, выпуская остатки пара изо рта. — Как у тебя это получается?
Я снова про себя обругал Руту за болтливость.
Анна жадно пожирала меня взглядом.
— Магия и чудеса, — развёл я руками. — Сама попробуй.
— Пробовала. Так не задумано.
— Ну вот, говорю же — магия и чудеса.
— Похоже, ты входишь во вкус. Так нравится путь героя? Любишь быть в центре внимания, Полярис?
— Не неси чушь.
— Не, я не против. Я тоже очень люблю внимание. Театр ведь не возможен без зрителей, верно?
— Мне плевать на внимание кого-то вне строгого круга ограниченных лиц. А какое тебе есть дело до моих техник — прошу пояснить. Хочешь заказать услугу?
— А ты хочешь ко мне домой?
— У твоей подруги есть волшебное зеркало, можем воспользоваться им, мне плевать. Если тебе нужно это.
— Нет, пока нет. Но есть те, кто возможно хотели бы воспользоваться твоими услугами. Интересует?
Я задумался. Много времени — это быстрая прокачка. Много славы — это выше шанс сдохнуть или огрести проблем. А зарабатывается, как казалось, вполне неплохо и на перепродаже трофеев. Может случится так, что я не успею переработать всё полученное время в силу. Для могущества нужно или много кругов, или быть готовым получить по шапке, принудительно став героем.
— Не очень. Гораздо больше меня интересует, чтобы ты об этом помалкивала. И тогда, возможно, я буду помогать и дальше тебе, и тем из твоих друзей, которым это действительно будет нужно, несмотря на любую цену.
Если чего-то сильно не хочется делать — просто поставь ценник повыше.
— Значит, хочешь оставаться в тени? Как интересно! — улыбнулась она. Затем протянула мне трубку кальяна, а сама принялась залпом пить пиво.
Я затянулся и слегка закашлялся. Тело было ещё не очень привычно к такому. Курить я начал довольно поздно, когда появились реальные причины для нервов. Но тем не менее, суть была даже не в этом.