— На сколько мне известно — да. Миры у всех разные, как и временные периоды.
— Если так, то каким образом ты собираешься вернуться домой? Это ведь твоя цель?
— …
Ответом была тишина. Лоралин грызла ногти, от чего в антураже её дома-музея, полумраке и с её светящимися глазами она начинала напоминать вампиршу.
— Лоральялин, — позвал я её и та снова вздрогнула.
— Сейчас, подожди сорок две секунды, — сказала она и вытащила из кармана кубик.
Я продолжил пить чай. Закуски к нему не предполагалось. Поскольку заняться больше было нечем, наблюдал за девушкой. Она была красивой, даже милой, но сильно измученной. Ест она видимо не часто.
Испуг на её лице постепенно сменился спокойствием, которое она держала почти идеально.
— Прости, о чём ты меня спрашивал? — очнулась она.
— В чём твоя цель? Чего ты пытаешься добиться?
— Я же сказала. Я хочу вернуться домой.
— Прости, если это болезненные воспоминания, просто пытаюсь понять, чем я тебе могу помочь.
— Ты можешь взаимодействовать с уровнем инкарнации.
— За время — могу.
— Сколько стоят твои услуги?
— Погоди, дай сперва понять, чем это тебе поможет. Допустим, ты стала первого уровня. Дальше что? Как тебя это приблизит к твоей цели?
— Я не знаю.
Девушка снова начала грызть ногти.
— Тогда зачем тебе это? Аня насоветовала?
— Я просто не знаю другого пути.
— В миры эхо? Открыть портал в другой мир на высоком эхо ведь реально, или нет?
— Нет. Мы привязаны к Городу. Уйти отсюда не так просто, как ты думаешь. По крайней мере для нас.
— Почему?
— Разве ты не видишь? — удивилась она. — Моё тело до конца мне не принадлежит. Я вижу в зеркале пародию на себя. Поэтому ничтожный лицедей смеет проявлять жалость к чистокровной тар Ферхейм, четвёртой наследницы Герцогства.
Любит же она свои титулы…
— Есть только один путь, — сказала она глядя мимо меня в пол. — Наверх. По крайней мере, тогда всё закончится.
— Что закончится?
— Быть человеком лучше, чем быть чудовищем, Полярис. Почему я хочу этого? Потому что это единственный путь, который проходили такие, как я.
— Правда? — заинтересовался я. — Многие?
— Не очень. Тем более что почти все они сменили имена, когда оказались жителями основы. А клички, вроде «Ищейка», «Тихоня», «Полуликая», «Луч» тебе ничего не скажут. Большинство из них не хотели бы, чтобы их нашли.
— Это у вас такие позывные? Как, кстати, зовут тебя?
— Семицветная, — безразлично ответила Лоралин. — Ещё чаю?
— Да. Кстати, он у тебя классный.
— Благодарю, — она встала и прошлась к полкам.
— А кто вам даёт такие прозвища? Аня?
— Обстоятельства. Первые десятки кругов после освобождения мы беспомощны. Затем начинают проступать прояснение разума, у кого-то больше, у кого-то меньше… Те, кто обладает слишком большой силой, страдают сильней.
Хм. Значит то что у моей Красноглазки такой глубокий аутизм — это норма для стирателей? Тогда получается, однажды прояснение рассудка будет и у неё. Или нет. Понятия не имею насколько её параметр большой.
— Возьми на память. — сказала на, вытащила с полки пачку и бросила на стол, идеально встав на столе прямо передо мной.
Я заинтересованно посмотрел на пачку.
— Не ищи в нём особых свойств, это просто обычный чай. Он не из моего мира, просто немного похож на вкус.
— И все стиратели — какие-нибудь героические души?
— Героические? — спросила Лоралин. — Я не считаю себя героем. Я выполняла свой долг во славу Дома.
— Ты же говорила, что не знаешь, как погибла.
Девушки схватилась левой рукой за правую. Я увидел следы сдёртой ранее кожи, но сейчас уже всё зажило. Такими ногтями как сейчас она уже ничего не могла себе расцарапать.
— Ладно, твои дела. А что ты будешь делать, когда станешь первого уровня?
— Не знаю. Я потеряю память и стану частью сценария, разве это не понятно?
— По мне, так это тебя делает только дальше от твоей цели по возвращению домой.
— Это делает меня равной и позволяет быть… больше собой. С первым уровнем приходит тень свободы. Со вторым — её становится больше. У меня нет выхода, кроме как играть в эту игру.
— Я правда могу тебе помочь, если ты просто хочешь перейти на первый. Но это будет дорого.
— Сама процедура обойдётся в тысячу лет.
— Я знаю себестоимость. Сколько ты хочешь за работу?
Ну вот сколько с неё можно взять? Жалко же. Но она вроде бы никуда не спешит. Всей суммы у неё наверное нет.
— Сколько у тебя на руках сейчас времени?
— Достаточно.
— Для чего?
— Чтобы мы виделись в первый и последний раз, Полярис. Вопрос лишь в том, сколько ты попросишь сверху. Люди бывают очень жадными.
— Для начала, расскажи, что такое твой индекс фокусировки?
Сколько она может мне дать времени по хорошему? Скорее всего она накопила впритык, раз хочет, чтобы мы больше никогда с ней не встречались. В данном случае это значит, что времени у неё хватает, а сколько сверху — уже вопрос.
Однако характеристика меня всё равно интересовала больше. Личная сила поможет мне получить больше времени своими силами.
— Это будет сложно объяснить тому, кто не сталкивался с этим. Но я в любом случае я ни кому её не раздаю.
— Ане же выдала.
Лоралин потянула палец в рот, но спохватилась и вместо этого понесла под кран и вымыла руки.
— Она… использовала уловку, — уклончиво ответила она.
— Обманула? Похоже на неё.
Девушка начала нервно вытирать руки полотенцем цвета «светло-стальной синевы».
— Это не было состязание умов. Когда она украла часть моей силы, я была не в себе. Мой контроль над телом был во много раз хуже. Аруна, я просто хочу домой…
Глаза Лоралин увлажнились, но она сжала зубы, вытащила кубик и принялась вести счёт.
— Я обманывать тебя ни в чём не стану. У меня тоже есть честь. Поэтому честно говорю, что заинтересован в любом усилении. Поэтому я даже не зная о том что у тебя за навык, всё равно хотел бы его повысить.
— Это твоё последнее слово?
— Почему ты так категорична? Фокусировка настолько опасна? Аня пока мир ещё не угробила.
— Это угроза. Если моя сила перестанет быть уникальной, моё выживание в будущем станет под вопросом. И я не хочу давать силу человеку, которого вижу впервые.
— Получается, использовать твоё беспомощное тело для получения характеристики это лучше, чем договориться?
— Я так не говорила.
— А я говорил с Рутой. Знаешь такую?
— Огнегривка.
— Её в следующей жизни будут друзья искать, чтобы подтянуть. А тебя? Как я понял, с друзьями у тебя не очень?
— Ты пытаешься меня оскорбить или унизить?
— Ни в коем случае! Лоральялин, я предлагаю по… союз, — я вовремя поправился. — Я вижу что у тебя есть принципы. Это вызывает уважение. Мне бы хотелось, чтобы в Городе было побольше таких, как ты. Поэтому я вообще не возьму с тебя времени. Только за сам процесс.
— Правда? — загорелись её глаза.
Кубик Рубика замер.
— Да. Но боюсь до нашей встречи я могу и не дожить. Сегодня Анна меня обманом чуть не убила. И это не первый такой раз.
— Она… Намерения её благие, но пути темны и тернисты, а помыслы бывают порочны. Не держи лишнего зла на неё.
— И ты туда же? У тебя что, Стокгольмский синдром?
— Это… о симпатии к мучителю, верно? Нет. Ты можешь её наказать по своему усмотрению. Лишь указываю, что она не зло. Хоть и унижает себя лицедейством. Ты допил свой чай?
— Да.
— Сколько ты хочешь получить индекса фокусировки?
С учётом того что на самом деле мы действительно едва ли встретимся когда-нибудь снова, хотелось назвать цифру побольше. Но огрести лишние проблемы на ровном месте тоже не хотелось бы.
— А сколько у тебя?
— Столько ты не получишь.
— Сколько? Мне прикинуть нужно.
— Пятьдесят четыре.
— Ого! Значит, двадцати будет в самый раз. Совсем не конкурент тебе.
— Больше десяти не рекомендую. Это максимум для одарённого человека. Характеристика вообще не предназначена для людей.
— А для кого тогда?
— Это искажённый «глаз кошки», техника моего народа, — ответила она. — Это ещё одна причина, почему мне не хочется делиться этим навыком.
— Но на пятнадцать ты согласна?
Снова несколько секунд тупняков в стол и проворачивание кубика.
— Я называла число десять. Раз, два, три…
— Двенадцать и лишнее время, которое у тебя останется после перехода.
Лоралин снова поджала губы и что-то прикусила себе во рту. Нервно побарабанила истерзанными пальцами по столу.
— Хорошо, Полярис. Когнитивные искажения не должны быть серьёзными. Каким будет проявление — решит Город. Моей вины нет в том, если это тебя убьёт. И… я попрошу сделать ещё кое-что. Согласен?
23. Несбывшийся свет
— Что?
— То, что не смогу сделать я сама, если соглашусь на сделку. Условие первое. Ты никогда не будешь угрожать Несбывшейся и тем, кто здесь обитает. Не станешь атаковать первым или заведомо вредить. А так же защитишь в случае нужды её сердце.
— Вредить местным я и не собирался. Но та же Аня сама напрашивается.
— Личное не в счёт, — отмахнулась она. — Мы поняли друг друга. Не уничтожай это место. И то, что его поддерживает.
— А что его поддерживает?
— Это не относится к моей просьбе. Может статься так, что это никогда не пригодится. Сейчас я не вижу никаких угроз для этого места, помимо тех, что существуют и в Городе.
— Ты про кризисы?
— Кризисы и тех безумцев, что пытаются его уничтожить.
— Понял. У меня тоже нет причин вредить кому-то.
— Второе. Ты должен помочь Церхесу.
— Кто это?
— Один из тех шестерых, о ком заботиться Анна. Это жалкое несчастное существо. Самый слабый из нас. Она зовёт его Нытиком и презирает, хоть и вынуждена заботиться. Однако времени он почти наверняка не скопил.
— Он тебе важен?