— Первое… где-то здесь… — она нервно принялась накручивать редкие седые волосы на палец и незаметно их обрывать. Пальцы выглядели ужасно — со шрамами и язвами, а ногти были сильно деформированы.
Она остановилась у одной из картин, взяла стоящую у стены трость и ею сняла с него закрывающую вишнёвую ткань.
— Это Церхес, — сказала она.
Парень в рваной мантии не то волшебника, не то культиста. Странный символ на груди, высокий воротник, скорбное лицо чёрные белки глаз с жёлтыми зрачками. Само лицо узкое, худощавое и покрытое большими заметными шрамами, будто его когда-то пытали. Если бы не шрамы, пожалуй он был бы похож на высокую нескладную девчонку. Телосложение совсем астеничное. Ну да, по виду соответствует своей кличке Нытика.
— Стиратели что, все седые?
— Да, — ответила Лоралин. — Если точнее, волосы теряют оттенок.
— Значит, Анна тоже?
— Да. Маска быстрее всех собрала нужное время и утратила память при переходе.
— А ты ведь уже знала о том, сколько нужно для перехода?
— Однажды я уже пыталась заключить подобную сделку, но времени для этого мне было недостаточно, а позже этот… специалист вышел из круга. Так что ты не первый, кого приводит Маска.
— Ты зовёшь её маской из-за любви к театру?
— Нет. Это не мой секрет, поэтому не мне отвечать на твой вопрос. Теперь покажу тебе ещё кое-что. То, что ты пообещал защитить.
Опираясь на трость, она пошла к другому концу склада-подвала, и ткнула ею в глаз портрету сидящей на крыше дома девушки в чёрно-белом клоунском наряде и колпаке.
Стена подалась назад и стала отъезжать в сторону.
— О, пахнет тайной. Наверное, если я о ней кому-нибудь расскажу, не сносить мне головы.
— Так не говори никому, — просто сказала она и пошаркала вниз.
Ох, ещё одна лестница. Надеюсь, она не будет бесконечной.
…как оказалось, накаркал. Ещё и лестница здесь была совсем узкой. Ад клаустрофоба. Стены едва не касались плеч. Но старушка передо мной шла очень бодро, так что и мне как-то грех жаловаться.
Один раз она снова встряла на месте и начала перебирать кубик. Глаза её застыли на пустом месте — она почему-то принялась пристально разглядывать непримечательный участок стены. Я подумал, что там прячется ещё один тайник, но оказалось, что она просто вновь затупила.
— Лоралин…
На этот раз она не вздрогнула, только тихо прошептала:
— Берегись тёмных оттенков… берегись их…
— Что?
— Цвета ведут к чёрному, вот почему… — сказала она и потянула меня дальше, бодро передвигаясь, опираясь на трость.
В этот момент меня посетили первые сомнения, что мне нужна такая дополнительная программа прогулки. Вроде как всё что должен был здесь сделать — я уже сделал.
Но любопытство вело дальше не хуже алкоголя. Разве что усталость уже начала просыпаться, всё же этот день был безумно долгим.
— Долго ещё?
— От меня — не очень. В сердце Несбывшейся есть путь у каждого из нас.
— То есть под каждым домом есть такой путь?
— Да. Другие тебе не покажут, разве что Анна. Но меня здесь скоро не будет. Сколько мне осталось, не помнишь? Наверное, уже меньше часа. Поэтому… время ускоряется. Оно знает.
— Снова ничего не понятно, если конечно для тебя это важно.
— Скоро всё поймёшь.
Впереди показался свет.
— Отсюда могут начинаться видения. Просто помни, что нужно идти вперёд. Ничего реального кроме дороги не будет.
Я кивнул и почти сразу же моё внимание поймало странное мерцание в углу зрения.
— Эй лови! — дед подбросил мячь и маленький я инстинктивно хотел было его поймать, но сразу одёрнул себя.
Видения были не просто видениями. Они были фрагментами прошлого.
Обернулся, и увидел свет старого телевизора с мерцающей заставкой денди, а себя ощутил ребёнком, как и в сцене до этого.
— Что это? Оно воздействует на разум?
— Немного.
— Немного? Мы не договаривались, что я попаду под воздействие псионики.
— Это не совсем псионика. И они не опасны. По крайней мере сейчас.
— Ага, прям успокоила. Знаешь, я что-то не уверен, что вообще должен с тобой куда-то спускаться.
— Крянусь именем Мортис, что это несбывшийся свет не причинит тебе вреда.
— Что это такое? Существо? Аномалия? Какой-то древний бог?
— Да.
— Что — да?
— Ответ на все вопросы.
Я поморщился.
Запах сырости глубокого подземелья сменился запахом цветов, которых здесь быть не могло. Картин на стенах уже не было. Да и стены я видел всё реже. Видения же наоборот становились всё ярче.
Детская халабуда из одеял и мебели. Цветной конструктор в процессе строительства. Мягкие лучи солнца и уверенность что мир — уютное тёплое место, где рядом всегда находятся близкие люди. Никаких тревог и забот.
Я продолжал идти вперёд — усилий это не требовало. Похоже, это действительно было всего лишь воспоминаниями.
Картины быстро сменяли друг друга. Только образ идущей впереди старухи выбивался из них, напоминая о том, что нужно перебирать ногами.
А затем, в воспоминания бесцеремонно вмешалось эхо.
Скулёж и выстрелы. Хрущёвки, зелёнеющие деревья, рядом со мной девушка. Моя первая подружка ещё в школьные годы. Я хорошо помню эту сцену. Тогда какой-то псих решил расстрелять из пистолета бездомную собаку, которую прикормили сердобольные старушки. Существо совершенно неагрессивное и ни разу никого не обидевшее.
Тогда я ничего не мог сделать. Сейчас коротко бросил «игни», подпалив одежду недоумку. А выжившая собака бросилась бежать.
Всё вышло как-тог само собой, будто я — это тот я, и вся эта ситуация абсолютно реальна. И плевать, что в реальности в нулевом мире не было никакого «игни». Это психика почему-то обходила стороной.
— Сначала идёт настройка. Не обращай внимания. Это побочный эффект, он не… ох, боги… опять начинается.
— Что?
— Цвет меняется. Только бы не слишком тёмный…
— О чём задумался? — отвлёк меня голос за моей спиной.
— Я… — слова вылетели из головы. — Я был в своей старой квартире. Только открыл дверь с работы, как мне на шею прыгнула жена, крепко сжимая в объятьях.
— Наконец-то ты дома! Дети у твоих родителей, так что сегодня можем досмотреть то аниме, а потом… — женщина хитро улыбнулась, намекая на бурную ночь.
— Я… — слова застряли в горле. Эта тёплая атмосфера, царящий вокруг домашний уют и улыбающаяся девушка с вьющимися каштановыми волосами. Не совсем в моём кусе, но зато верный друг, с которым можно весело встречать старость.
Неужели то, что я выбрал тогда, много лет назад в юности не её — это лишь марево? Может, со мной что-то не так?
В голове пронеслись воспоминания — наш первенец, свадьба, семейная жизнь, которая оказалась хоть и трудной по началу, когда дети были ещё совсем мелкими, позднее стала сплошным праздником.
— Не смотри слишком долго, — послышался неприятный голос над ухом. — И не стой на месте.
Меня дёрнули за руку, и приятное наваждение пропало.
Всего этого, конечно же, не было.
Вместо стен по обе стороны от лестницы были странные образы — смесь из моих детских снов, которые я сейчас живо вспоминал, один за другим.
Через несколько ступеней всё повторилось.
— Скоро? Может, мне тебе помочь? — шею обвили руки блондинки.
Высокая сероокая блондинка с улыбкой смотрела на меня. Влюблённая и счастливая. А я стоял у плиты, изобретая что-то вкусненькое после вечерней прогулки. За окном — фонари ночного города, не знающего пылевых бурь и сирен тревоги.
— Лучше сыграй что-нибудь для настроения.
Девушка улыбнулась и взяла стоящую у стены гитару.
— У людей этого Города так много дыр в душах, — пробурчала недовольная старуха, чем вырвала меня из марева.
— Несбывшийся свет правит там, где таятся твои душевные раны. Он заполняет их, одновременно выискивая новые. А потому разрушает, ибо вторая его ипостась в пустоте мёртвой магии.
Мне стало не по себе. Лоралин тупит намного чаще и хуже меня. Если на меня накатит видение в тот момент, когда она тоже уставится в пол, мы здесь можем простоять хрен знает сколько.
Я постарался абстрагироваться и вообще не смотреть по сторонам, а только себе под ноги, и напевать под нос себе песню. Вспомнились слова старой песни про дождь.
— Переноси внимание, — сказала старуха. Я бросил взгляд на неё и увидел, что её руки пребывают в постоянном движении, собирая кубик.
Залез в карман и вынул ключи от дома. Стал перебирать их между пальцев, пока не понял, что становлюсь похожим на Лоралин.
Да ну нафиг.
Сложил ключи обратно.
Обе показанные сцены невозможны просто потому, что с учётом возраста в них, апокалипсис начнётся раньше и такой идиллии быть не могло, разве что я бы успел уплыть куда-то на острова посреди океана…
— ПРОЧЬ! — Лоралин выронила кубик. Затем испуганно начала его поднимать и проверять, всё ли с ним в порядке. Я замер на месте. Она посмотрела на меня, звериным, нечеловеческим взглядом. Словно забитый палками едва живой, но всё ещё рычащий пёс.
В одном она права. Лучше первый уровень и жизнь жителя города, чем такой ужас.
Главное самому таким не стать.
Но… мне это и не нужно.
В каждой игре есть свои правила. А Город некоторыми своими правилами сильно напоминает игру. И если говорить об играх, то в любой игре есть стратегия. Невозможно просчитать завтрашний день — это про нулевой мир, а не про одинаковые дни, в которых менялись лишь декорации.
Понятно, что перекос характеристик в какую-то одну — ведёт к таким вот последствиям. Но что если тогда идти не вглубь, а вширь? Набрать по десять-пятнадцать единиц в нескольких имбовых навыках? Уже вполне реально.
Старуха захрипела и упала, роняя трость. Я уже знал, что подходить к ней нельзя и был готов к тому, что тёмно-бордовые цвета вдруг сменятся на другие. Пространство снова выгнулось. Начались пространственные искажения, и затем быстрое перекрашивание.
На этот раз — в зелёный.