— И почему я опять должен тащить с собой это говно? — спросил он Ольгу. — У нас Маринка за штурмана натаскалась, он больше не нужен.
— Потому что есть такое слово: «надо»!
— Не боишься, что я выпихну его на Дорогу, отъеду и посмотрю, как этого говнюка сожрет Холод?
— Мак, отставь этого козла, — сидящая рядом с ним девушка положила ему руку на плечо. — Если бы он стоил того, чтобы марать руки, я бы давно сама его прикончила. Может, еще и…
— Слышишь, Коллекционер? — обратилась она к Андрею. — Я не Криспи, я ничего не прощаю. Ты не всегда будешь нужен Ольге, помни это!
— Запомню, не сомневайся, — буркнул проводник. — У меня тоже память хорошая.
Двое на «Тачанке» многозначительно переглянулись, и я в очередной раз подивился, как ловко Андрей умеет заводить себе врагов. Как жив-то до сих пор?
«Тачанка», на которой мне довелось как-то прокатиться, с тех пор сильно изменилась. Из открытой всем ветрам вездеходной тележки она превратилась в натуральный гантрак: борта нарощены бронещитами с откидными лючками бойниц, лобовик толщиной с ладонь, вместо потрепанного тента — крыша с пулеметной точкой. Чего не добавилось, так это комфорта. Наоборот — из-за кое-как встроенного в центр поворотного гнезда пулеметчика внутри стало очень тесно. Меня усадили за руль, сказав: «Езжай прямо, держи скорость, тут и дурак справится». Ну, раз и дурак… Слева от центрального водительского места уселась девушка Марина, которая была за штурмана-оператора, а справа — тот злой на Андрея мужик, которого все почему-то звали «Македонец». Что-то я такое про него слышал… не помню, что. Борух, кряхтя, с трудом влез на тесное место пулеметчика, Ольга с Андреем уселись сзади, пассажирами.
— Давай, Марин, как я тебе объясняла, — сказала Ольга. — Ты должна помнить это место.
Ей, значит, объясняла… А нам, значит, нет. Ну ладно.
— Да уж, такое не забывается, — нервно хмыкнула девушка. — Уверена, что вам туда надо?
— Уверена.
Надо же, она уверена. А я, вот, нет. Но кто ж меня спрашивает-то?
— Как там тебя, Артем? Давай, поехали, — снисходительно сказал мне Македонец.
— Куда?
— Прямо, по дорожке, а там увидишь…
Я нажал на правую педаль, машина медленно и почти беззвучно покатилась, с трудом набирая скорость — видимо, динамика разгона тут была не в приоритете. Еще бы, столько брони навешать… Дорожка начала терять четкость, и я чуть было не потянулся протереть бронированный лобовик, но вспомнил, что это просто визуальный эффект. Мы выезжали в странное межсрезовое пространство, для нас имеющее форму дороги. На самом деле, если верить профессору Воронцову, это просто причуды нашего восприятия, никакой дороги там нет. Но, с другой стороны, если верить Матвееву, недавно обретенные записи которого цитировала мне Ольга, наше восприятие — и есть мироформирующая сила. Как это между собой сочетается — спросите у кого-нибудь умнее меня. Я лучше рулить буду, раз с этим «и дурак справится».
И нет, я не обиделся.
К моему удивлению, Марина не использовала планшет для навигации.
— А как ты ориентируешься тут? — спросил я девушку. — Я как-то раз проехался, но даже с планшетом было очень сложно…
— Потому и сложно, что с планшетом… — ответила она неохотно.
— Марин, расскажи, — сказала сзади Ольга. — Ему можно.
Ну, спасибо, блин. Польщен доверием. Интересно, это в расчете на то, что я буду штурманом на новой машине, или чтобы Андрей послушал? Если бы она попросила рассказать непосредственно ему, небось, Марина бы ее, при всем уважении, послала подальше…
— Это просто, — призналась девушка, — если хоть раз был на Дороге — выедешь на нее без проблем. Планшет для этого не нужен, машина сама вывезет, достаточно включить резонаторы и поехать. А вот найти конкретное место назначения… Ты не работал с нами на штурмовках?
— Нет, — помотал я головой.
Я знал, что «Тачанка» несколько раз обеспечивала поддержку прорывов на сложных реперах, но сам на такие рейды не попадал.
— Там операторы давали нам наводку, через маячки.
— Да, точно, мне показывали, — припомнил я, — но не пригодилось.
— Если сигнал виден, ты просто едешь в его сторону. Дорога приведет тебя, куда надо.
— А если некому подать сигнал?
— Надо просто четко знать, куда тебе надо. Дорога и туда приведет. Скорее всего.
— «Скорее всего»? А если нет?
— Значит, не приведет. Или приведет, но не туда. Или тебе туда не надо. Попробуешь — поймешь.
Марина замолчала и отвернулась, глядя в боковую бойницу.
На Дороге странно. Как будто все, кроме нее самой, сильно не в фокусе. Настолько, что за обочинами все сливается в какую-то муть, через которую видны силуэты. Иногда зданий, иногда — пейзажей, чаще всего, впрочем, развалин. Не Мультиверсум, а руины Колизея. Иногда на обочинах чудилось какое-то движение, тогда все, кроме меня, напрягались и начинали тыкать в ту сторону стволами, а Борух громко жужжал над моим ухом электроприводом поворотной станины пулемета. Я же рулил себе прямо, поддерживая постоянную скорость: пострелять тут и без меня любителей хватает. Так что, когда что-то выскочило из тумана впереди и с разбегу шмякнулось о массивный передний отбойник, я даже испугаться толком не успел. Тяжелая машина качнулась на больших колесах, переезжая тело, и мы покатились дальше.
— Резвый какой… — сказал Македонец.
— Ага… — согласилась Марина.
— Кто это? — спросил я.
— Да черт их поймет… — ответила девушка. — Живут они здесь. Или не живут… Может, они и не живые вовсе.
— Сзади! — громко сказал Борух и снова зажужжал, разворачивая ствол.
— Слева! Справа! — откликнулись Андрей и Ольга. — Черт, да сколько ж их! Артем, дави тапку!
Я ни черта не видел — зеркал заднего вида тут не предусмотрено, а обзор в стороны перекрыт бронещитками. Сидишь, как в танке. Выжал педаль тяги до пола, но машина разгонялась так медленно, что толку от этого было немного. Загрохотал пулемет, и я еще и слышать перестал. Македонец, встав на колени на переднем сидении, развернулся лицом назад, откинул заслонку бойницы, выставил туда руку с пистолетом и быстро выстрелил несколько раз подряд. Перезарядился, пострелял еще… Я по-прежнему ничего не видел, кроме дороги впереди, только надеялся, что они там справятся.
— Тормози! — внезапно крикнула мне Ольга. — Тормози, черт тебя!
Мне это не показалось хорошей мыслью, но командиру виднее. Я нажал на левую педаль, и машина, так же неохотно, как разгонялась, начала останавливаться. Стрельба, впрочем, тоже прекратилась.
— Ты чего, Оль? — спросил Борух.
Кажется, не только мне идея остановиться показалась странной.
— Сдай назад! Давай, ну!
Я задергался, пытаясь сообразить, где тут задний ход. Коробки передач-то нету… Македонец, развернувшийся лицом вперед, щелкнул массивным переключателем, и мотор-колеса дали реверс.
— Эй, там, сзади! Я вслепую еду, если вы не поняли! — я пытался ориентироваться по обочинам, чтобы хотя бы в кювет не скатиться.
— Не торопись… Еще, еще… Стоп! Борь, посмотри на них…
Ольга, откинув на петле бронещиток, вылезла из машины. Матерясь и цепляясь разгрузкой, вывернулся из пулеметного гнезда Борух. За ними полезли остальные, ну и я, за компанию.
Они склонились над лежащими на дороге трупами. Майор перевернул один из них и присвистнул.
— Вот это история…
Я подошел поближе. Покойный выглядел так себе — перекошенное серое лицо, оскаленные зубы, драная в лоскуты одежда, сквозь прорехи которой проглядывало такое же неестественно серое тело, аккуратная темная дырка от пули во лбу. Мне зрелище не показалось достаточно привлекательным, чтобы из-за него останавливаться там, где на нас только что напали.
— Ты знал его? — спросила Ольга.
— Не близко, — ответил майор, — из группы Карасова, стрелок. Не помню, как зовут… звали. Михаилом, что ли. Они какую-то точку держали, но какую… Это надо в штабе узнавать, я за графиком смен не следил.
— А этот? Я его в лицо узнала, но не помню, кто он.
— Из той же команды. Жорик, точно. Анекдоты еще все время травил… Что с ними случилось? Ни оружия, ни обмундирования, обноски эти… Тут все наши?
— Бывшие наши, — уточнила Ольга. — Холодом вывернуло.
— Типа как зомби?
— Не совсем… Но что-то вроде, да.
— Твари изнанки, — спокойно сказал подошедший Македонец. — Мы их встречаем тут иногда. Пытаются сожрать все живое и теплое. Вот если этого говнюка, — он показал стволом пистолета на Андрея, — тут оставить и уехать, то он, наверное, таким же станет. Придет, так сказать, в гармонию со своим внутренним миром.
Андрей ничего не ответил, но посмотрел так, что мне стало не по себе. Македонец и внимания не обратил. Отличная мы команда, загляденье просто. С такой и врагов не надо.
— Я не слышал, что они пропали или погибли, — сказал Борух. — Я бы знал. Это странно.
— Еще как странно, Борь, еще как… — сказала задумчиво Ольга.
Когда мы наконец доехали, покрытие дороги, по пути периодически менявшееся, стало асфальтовым. По обочинам смутно замаячили какие-то строения.
— Поверни здесь, — сказала Марина.
Когда она это сказала, я увидел поворот. Повернул руль, и мир вокруг начал быстро обретать цвета и резкость. Через несколько мгновений мы уже катились по городской улице.
В этом небольшом городке было что-то неуловимо напоминающее Загорск-12, базовый фрагмент Коммуны — провинциальная низкоэтажная застройка, разбавленная втиснутыми в старый центр административными и производственными корпусами в имперском пафосном стиле 50-х. Город был цел, но очень давно заброшен — проросшие сквозь асфальт деревья закрывали грязные фасады зданий, на газоне выросли густые кусты, на дорожках завязался слой травяного дерна. На беглый взгляд выглядело даже романтично, учитывая царящую тут золотую осень в ее лучшей цветной поре. Этакий винтажный постап, тихое торжество природы над уставшим жить человечеством.
— Останови здесь, — сказала Марина.