Я плавно затормозил возле невысокой кирпичной ограды небольшого и заросшего пожухшей осенней травой сквера. Девушка выпрыгнула из машины, обошла ее слева и вытащила из багажного ящика большой букет кроваво-красных гвоздик.
— Какая ты молодец, — сказала Ольга. — А я и не подумала…
— Ничего, неважно… — Марина прошла сквозь полуоткрытые створки ржавых кованых ворот к сваренному из металла пирамидальному обелиску с пятиконечной звездой и положила цветы на усыпанную опавшей листвой траву перед ним. Гвоздики красиво легли россыпью красного на буро-оранжевом. Ольга подошла и встала рядом. Они, склонив головы, помолчали пару минут.
— Дальше мы сами, — сказала Ольга. — Действуй, как договорились.
— Удачи вам.
Марина пошла обратно к машине, а мы, собрав оружие и снаряжение, двинулись сквозь сквер к стоящему в глубине зданию. Проходя мимо обелиска, я заметил вырезанные на металлической табличке длинным столбиком русские имена и фамилии, которые мне ни о чем не говорили.
— Кто там похоронен, Оль? — спросил я.
— Наши ребята, — ответила она таким тоном, что я не стал выяснять подробности.
Мы подошли ко входу. Массивная, обрамленная портиком, деревянная дверь была жестоко исклевана пулями, с колонн, обнажив кирпичную кладку, обвалилась сбитая штукатурка. Выбоины успели потемнеть и затянуться пылью — бой случился давно. Внутри было тихо, пыльно и сумрачно. Под ногами звякнули старые тусклые гильзы. Борух пошевелил их носком ботинка, приглядываясь, но ничего не сказал, головой покачал только.
— Нам туда, — показала в темный коридор Ольга.
Надписи на дверях были русскими, стены украшены скучными портретами неизвестно чьих административных рыл, индустриальная символика на декоративных панно смотрелась вполне привычно. Весьма похоже на мой родной срез лет этак тридцать назад — скучновато, но внушает уважение системностью подхода. Так что, когда в конце коридора обнаружилась длинная лестница в подвалы, то я ничуть не удивился. Сходные обстоятельства порождают сходные решения. Ожидал увидеть зеркального близнеца той самой Установки, но нет — приборное обрамление вокруг репера было совершенно другое, хотя, вполне может быть, исполняло схожую функцию. Поработав м-оператором, я уже привык к такой картине — чуть ли ни в каждом технологическом срезе мы натыкались на устройства аппаратного взаимодействия с реперами. Люди науки, похоже, везде думают примерно одинаково. Уверен, в Мультиверсуме полно наполненных морозом и смертью фрагментов с теми, кто наступил на те же грабли. Не всем повезло выжить, как Коммуне.
— Отсюда нам на В12, — сказала Ольга, и я потянул из сумки планшет.
Происхождение этих артефактов до сих пор оставалось для меня загадкой, как и многое другое в истории Коммуны. Тонкая прямоугольная пластина черного камня похожа закругленными гранями на модные электронные девайсы моего среза. Кажется, что такой предмет должен быть хрупким — но нет, даже обладающие фантастической дульной энергией скорострелки агрессоров их не пробивали и не раскалывали. Этот черный, шелковисто-матовый на вид, но странно-скользкий на ощупь материал, не холодный и не теплый, был сродни тому, из которого сделаны реперы и пластины пустотных резонаторов «Тачанки». Профессор Воронцов отвечал на мои вопросы об их природе неохотно, но как-то проговорился, что этот черный камень вовсе не камень, а некая «первосубстанция», которая даже не материя, а просто имеет вот такую проекцию на нашу убогую трехмерную точку зрения. Не могу сказать, что мне стало понятнее, но концепция внушает уважение масштабностью. Не всякому удается вот так подержаться за сиську Мироздания.
Имея определенные способности, можно было увидеть в плоскости пластины глубину, в которой постепенно открывалась сложная структура белых точек и серых линий. Немногих, имеющих сомнительный талант к работе с реперами, натаскивали вычленять из этой мешанины ключевые точки реперов, а что собой представляет все остальное, лично я до сих пор понятия не имею. И не уверен, что остальные операторы Коммуны в курсе. Нас учили только одному несложному трюку — хвататься за точку одного репера и тащить ее на другую, как на тачскрине планшета. Не сразу, но они начинали слушаться, реперы отзывались резонансом, и после этого ты уже, можно сказать, полноценный м-оператор. Даже если тебя не отпускает ощущение, что это копание земли привязанным к палке «айпадом». Остаются, знаете ли, смутные подозрения, что он годится на что-то еще…
Итак, В12. Я ничуть не удивился, что репер в базе Коммуны — то есть, в моей шпаргалке, конечно, — обозначен серым, то есть, неисследованным.
«С тех пор все тянутся передо мною,
Кривые, глухие окольные тропы…»16
Впрочем, уже были случаи убедиться, что в базу — во всяком случае, в ту ее часть, к которой имею доступ я, — попадает далеко не все.
— Мы ожидаем комитет по встрече? — просил Борух.
— Нет, — коротко ответила Ольга.
Она была непривычно мрачной, мне показалось, что обелиск наверху напомнил ей о чем-то личном. Но я, разумеется, не стал спрашивать, а поставил указательный палец на светлую точку текущего репера и потащил его на В12. Структура внутри камня слегка дрогнула, чуть посопротивлялась, как будто была умеренно эластичной, потом Мироздание неохотно решило принять новую реальность, в которой мы…
— Да вашу мать! Какого…
…с лихим всплеском навернулись в холодную темную воду.
Под весом оружия и снаряжения мы сразу пошли ко дну. Если бы не тренировки, где действия вбивались до безусловного рефлекса, я бы, наверное, потонул. Высвободиться из ремней тяжелой разгрузки мне бы вряд ли удалось. Но спасибо тем операторам, которые попадали в такие ситуации до нас, и тем, кто учел их опыт при подготовке снаряжения.
Я выдернул чеку спасательного пояса, и баллончик со сжатым воздухом моментально его надул. Плавучесть стала положительной, и вскоре я превратился в поплавок, дрейфующий в полной темноте. Судя по нарастающему шуму воды, меня куда-то тащило течением, и мне это совершенно не нравилось. Мне уже было достаточно мокро и холодно, усугублять это падением в какой-нибудь подземный водопад совершенно не хотелось.
Сбоку замелькали лучи фонариков, и послышалась жизнеутверждающая матерщина Боруха — мои спутники тоже, разумеется, имели спасательные пояса. Я включил свой фонарь и убедился, что мы в каких-то залитых водой технологических подвалах, и нас действительно быстро куда-то несет. Нагруженный пулеметом и боекомплектом к нему Борух оказался на пределе плавучести спаскомплекта и над водой торчала в основном его изрыгающая эмоциональную нецензурщину борода. Ольга и Андрей выглядели более оптимистично, погрузившись чуть ниже плеч.
— Хватайте его! — скомандовала Ольга, и мы, подплыв, подхватили майора за ремни разгрузки, дав возможность нормально дышать.
— Давайте выбираться отсюда, — сказал он, отплевываясь и фыркая. — Слышу нездоровый шум впереди…
К счастью, до потенциального водопада нас донести не успело — Андрей заметил перспективный пролом в стене, мы зацепились за него и вылезли в помещение, где уже можно было стоять по пояс в воде, а потом, поднявшись по наклонному тоннелю, и вовсе оказались на сухом месте. Правда, это не сильно улучшило нам настроение — промокли мы полностью, основательно и насквозь.
— Ты знала, что тут такое? — сердито спросил майор, вытряхивая воду из ПМС-а17.
— Ну, разумеется, нет! — сердито ответила Ольга. — Откуда?
— Обсушиться бы… — тоскливо сказал Андрей, глядя на растекающуюся под ногами лужу.
— Да как? — ответил Борух, оглядываясь. — Здесь и костер-то развести не из чего…
Вокруг были пустые пыльные подвалы вполне современного вида — бетонные, с кабелями и трубами по стенам. Дров для костра никто заготовить не потрудился, и разломать на них было нечего. Я сориентировался по планшету и мы, хлюпая и капая, побрели примерно в сторону так коварно расположенного репера.
Покружили по коридорам и обширным пустым помещениям, несколько раз зашли в тупики, но выбрались быстро — по воде нас не успело далеко унести, и я вскоре начал чувствовать репер. В середине большого подземного зала, куда мы вошли, зияла здоровенная, ощетинившаяся по краям перекрученной арматурой, сквозная, сквозь пол и потолок пробоина. Вверху над ней светили звезды на ночном небе, внизу — шумела вода.
— Наверное, тут он и был… — сказал растерянно Андрей.
— А теперь где? — поинтересовался майор.
— Где-то далеко внизу, — сказал я, осторожно подойдя к провалу. — Слишком далеко.
В свете фонаря метров на десять ниже быстро текла темная вода. С моего рукава в нее капало, но повторить опыт с купанием не тянуло. Кстати, зал, в который мы вышли, был заметно более окультуренным, чем остальные подземелья — круглый, в виде купольной ротонды, он выглядел вполне парадно. Красивый пол из полированной каменной плитки, поддерживающие свод белые пилястры, облицованные чем-то похожим на мрамор стены, покрытая ковром широкая лестница, ведущая наверх. Разумеется, дыры в куполе и полу несколько портили пафос дизайна, но видно было, что задумано неплохо. В бессмертном стиле античной классики.
— Видимо, тут репер и стоял, — задумчиво кивнула на центр зала Ольга.
— Удачное попадание, — прокомментировал Борух. — Интересно, чем они так?
— Да мало ли… — отреагировал Андрей, — меня другое интересует. Вам не кажется, что все довольно свежее? Не сто лет как брошено, а буквально вчера?
— Ну, так-то да… — неуверенно сказал майор, пробежавшись фонариком по стенам и полу, — Но из-за пробоины все бетонной крошкой засыпано, не поймешь.
Мы поднялись наверх по широкой парадной лестнице. После слов Андрея мне тоже показалось, что ковер на ней, хотя и замусоренный обломками, какой-то слишком новый. И все же, увидеть на улице горящие фонари и редких, но совершенно обычных прохожих, было определённым шоком. Мы застыли, оглядываясь, на пороге симпатичного, несколько похожего на миниатюрную версию Капитолия, здания. В две стороны шл