Снял координаты, прикинул топологию, соотнес с нашими картами. Получалось, что добраться сюда можно, хотя и кружным путем. Отсюда же есть хорошо нахоженная цепочка резонансов… «Нахоженная» — значит, ей часто пользуются. Это сложно объяснить, но операторы чувствуют как бы большую готовность реперов к определенным резонансам. Привычку такую, как бы… Так вот, — сюда ходили часто и по одному маршруту. Бойкое местечко, несмотря на всю свою неприглядность.
Рассказал, показал, даже нарисовал на листочке. Ольга выдернула его у меня из рук, долго изучала, листала свою записную книжку, что-то с чем-то сравнивала, хмурилась, кусала губы…
— Садитесь в машину, — наконец сказала она зло. — Мы возвращаемся.
Вечером впервые видел пьяного Боруха. Майор сидел на лавочке, был глубоко нетрезв и очень мрачен.
— Хочешь? — он протянул мне фляжку. — Мужик один делает дивную самогоночку чисто для своих. Никакого похмелья, проверено.
— Ага, — сказал я, подумав, что, кажется, знаю того мужика. Вряд ли есть еще один самогонщик — алкоголь в Коммуне ограничивался домашним вином и легким горьковатым пивом. Пить крепкое было не принято. А «не принято» тут имеет силу закона…
Отхлебнул из фляжечки, в голове с устатку сразу зашумело. Самогон был вкусный, но крепкий.
— Что случилось-то, Борь?
— Знаешь, впервые засомневался, на той ли я стороне. Подрастерял моральные ориентиры…
— Чего это вдруг? — поразился я.
— Да так, не бери в голову… Никто не идеален, и нигде не идеально. Просто лучше не знать, как оно все на самом деле и зачем. Держаться подальше от тех, кто выбирает из плохих решений самое выгодное.
— А ты?
— А я не удержался. Теперь по уши во всем этом и назад сдавать поздно…
— Как жена?
— Нормально. Вот-вот уже. А я тут… Эх…
— Держись, не раскисай, — сам себе не верю, что говорю это нашему стальному майору. — Я думаю, что скоро весь этот замес закончится. Сам знаешь — военная ситуация патовая, самое время начать уже переговоры…
— Да-да… — пьяно покачал головой Борух и чуть не сверзился с лавки. — Это ты, конечно, прав. Самое время. В том-то все и дело…
Коммунары. Острова чужого мира
— Ничего себе тут перепахало! — глухо из-за шлема сказал Мигель.
Стена с дверью была в точности, как на отснятой автоматической кинокамерой пленке, но и только. Левую стену чем-то проломило, вывернув в помещение букет ржавой арматуры с кусками бетона на ней. Мигель, который кроме индивидуального дозиметра тащил с собой еще и военный измеритель, сунул в разлом палку с блоком детектирования и сразу отскочил в сторону — стрелка висящего на ремне прибора метнулась до упора вправо.
— Да что у них там такое? Атомная бомба?
— А это что? — спросила Анна.
У задней стены торчал из бетонного пола цилиндр блестящего жирным графитовым блеском черного камня. Вокруг него, на грубо скрученной болтами железной раме, висели какие-то приборы в серых железных кожухах, соединенные бронированными кабелями.
— Черт его знает… — сказал Андрей. — Давайте выбираться отсюда быстрее…
Дверь, к удивлению Ольги, легко открылась. За ней был такой же темный бетонный коридор с уложенными по стенам толстыми кабелями и крутым уклоном вверх. Он окончился еще одной гермодверью, за которой оказалось просторное помещение.
— Смотри-ка, это что, пулеметные точки? — Мигель заглянул в узкую горизонтальную щель-бойницу полукруглого бетонного выступа в стене. — Ну, точно, пулемет. Не видел такого никогда… Вот бы его вытащить оттуда!
— Он, наверное, радиоактивный, как и все здесь… — ответила ему Анна.
— Это явно военное что-то было, — задумчиво сказал Андрей. — А вот и выход.
Он показал на массивные стальные ворота, толщиной мало не в метр. Именно на них смотрел недобрый прищур пулеметных точек.
— Здесь поменьше фонит, — защелкал ручками на приборе Мигель.
Ольга посветила фонарем на шкалу индивидуального дозиметра — волосяная черточка указателя добралась уже до середины шкалы.
— У нас мало времени, — сказала она громко. — Мы сможем это открыть?
Андрей с Мигелем, сориентировавшись, закрутили железные ручки приводов, ворота медленно поехали по стальным направляющим вправо. Анна встала сбоку со своим двуствольным обрезом.
— Ты думаешь, там может быть кто-то живой? — спросила ее Ольга.
— Зачем-то поставили тут пулеметы?
В открывающуюся щель ворвался пыльный луч света.
— Это расположение военной части, — уверенно сказал Андрей. — Ну, было…
За устьем бетонного портала, в глубине которого были установлены ворота, открылся вид на развалины бетонных (здесь, похоже, очень любили железобетон) домов, пострадавших от взрывов и пожаров. Практически единственным более-менее целым выглядело здание, располагавшееся напротив — его распахнутые настежь железные ворота открывали большое пустое пространство с параллельными длинными ямами в полу.
— Это же гараж! — странным тоном сказал Андрей. — Наверняка там какие-нибудь танки стояли… Их по атомной тревоге должны были вывести из расположения.
— Ты думаешь, тут атомная война была? — возбужденно спросил Мигель.
— А что же еще?
Они вышли на широкий, заваленный строительным мусором проезд.
С затянутого плотной серой облачностью низкого неба шел рассеянный тусклый свет. Бункер, из которого они выбрались, был полускрыт в теле небольшого искусственного холма. Вокруг были развалины, но тянулись они недалеко — не город, а просто небольшая группа зданий посреди пустой ровной местности. Неугомонный Мигель вскарабкался на холм — оглядеться, — но сразу сбежал с него вниз.
— Там такое…
— Потом расскажешь, — оборвала его Анна, посмотрев в окуляр своего дозиметра. — Пора возвращаться, у меня полная шкала. Да и воздух в баллоне скоро закончится. Не хотелось бы дышать здешним…
Они почти бегом направились обратно, где в глубине бетонного подземелья еле заметно мерцало поле прокола.
— С другой стороны холма я увидел нечто вроде уходящей в землю глубокой шахты, — докладывал на собрании Мигель. Он в первый раз был допущен в командный бункер Убежища, и поэтому немного нервничал.
— Шахты? — недоверчиво спросил Куратор.
— Не такой шахты, где уголь копают, — смутился испанец, — а вроде вертикального бетонного тоннеля в землю. Раньше сверху была огромная стальная крышка, но сейчас она вся поломанная рядом валяется, а верх тоннеля разворочен глубокой воронкой. Как будто туда, прямо в тоннель, бомбу скинули. Крышка толщиной пару метров, а пожеванная, как будто пивную пробку пассатижами открывали. Что внизу — не видно, все завалено обломками бетона. И фонит оттуда так, что у меня прибор зашкалило…
— Спасибо, товарищ Эквимоса, можете идти! — сказал директор.
— Надо делать радиационную съемку местности, — сказал Воронцов. — Возможно, мы неудачно сделали прокол, прямо в эпицентр давнего атомного взрыва, а в нескольких километрах местность уже будет более чистой.
— А зачем? — спросил Матвеев. — Это не последняя точка резонанса, давайте просто искать дальше. Если что, частота записана, вернуться всегда сможем.
— Вы мне другое объясните, товарищи ученые, — сказал напряженно Палыч. — Это Земля? Там что, пока нас не было, атомная война случилась?
— Это не наш срез, — ответил Матвеев. — Похожий, но не наш.
— Значит, другие срезу могут быть населены? Людьми? Такими же, как мы?
— А почему нет? — удивился ученый. — Это некоторым образом версии одного и того же мира. Какие-то будут похожи так, что не отличить, какие-то — совсем другими…
— А как мы узнаем, что попали в нужный, если есть куча похожих? — заинтересовался Вазген.
— А вот где нам вставят фитиль за неудачный эксперимент — там мы и дома, — пошутил директор. — Давайте к делу. Движемся дальше или исследуем этот? Радиация высокая, ребята нахватались…
Ольга по возвращении из прокола вскоре почувствовала себя, как будто с похмелья, — подташнивало, болела и кружилась голова, то и дело охватывала слабость. Потом ее несколько раз вырвало, из носа пошла кровь. Лизавета погнала всех на анализы, потом вынесла каждому по мензурке опалесцирующей жидкости без вкуса и запаха. Вскоре Ольге стало намного легче, а через полчаса все симптомы исчезли, сменившись необычной бодростью и прекрасным самочувствием. Она с большим удивлением поняла, что хочет мужчину. Не любви, не отношений — это все кануло в ледяную бездну, — а именно самой простой физиологии. Судя взглядам Андрея, побочный эффект проявился не только у нее. Мигель косил глазом на большую грудь Анны, да и та, кажется, была уже не против… Ольга взяла себя в руки и просто ушла, а как решали возникшие проблемы остальные — не интересовалась. Взрослые люди, разберутся.
— Нужно сделать еще одну вылазку в этот срез, — внезапно сказал Куратор, и Ольга обратила внимание, что он необычно взволнован.
— Зачем? — спросил Матвеев.
— Есть причины, — отрезал тот. — И вас они, извините, не касаются.
— Пойдем я, Андрей и… вот она! — он ткнул пальцем в Ольгу.
— Не хотите объяснить? — начал закипать Палыч.
— Не хочу! — Куратор уставился на него с вызовом. — Мои полномочия вам известны, и вам бы не следовало усугублять свое положение!
Директор сделал неопределенный жест рукой, но спорить дальше не стал, хотя Ольга видела, что он очень недоволен.
— Выход через шесть часов, постарайтесь отдохнуть, — нехотя сказал он девушке.
— Будь осторожна, — сказал ей Палыч, придержав за плечо перед входом в рабочую камеру. — Я не понимаю, что происходит, а это нехорошо.
Ольга посмотрела туда, где за прорезиненным пологом импровизированной дезактивационной камеры скрылись Андрей и Куратор. Они были, к ее удивлению, с объемистыми рюкзаками, а Андрей тащил свой неизменный карабин.
— Не знаю, что за измерения им приспичило сделать, и что за такое «секретное оборудование» они тащат… — продолжил директор. — Откуда у них вдруг взялось оборудование? Но…