— Это горянка из среза Закава, я не знаю, как ее зовут. Никто не знает, кроме ее матери, она скажет имя только мужу. Их срез уже много лет переживает великий потоп, всё, кроме высоких гор, ушло под воду. Мало земли, мало еды, много лишних людей. Мужчины нищие и свирепые — их покупают как телохранителей и убийц, преданных и бесстрашных. Женщины дешевы — за одну козу можно купить двух. Козы полезны — они дают еду и одежду, женщины — бесполезны, их надо кормить, они дают только детей, которые все равно умирают от голода и болезней. Эта — красивая, за нее просили целую козу! Женщин избыток, потому что мужчины Закава умирают в бесконечных войнах за коз. Женщина Закава — идеальная жена. Верная, трудолюбивая, чистоплотная, благодарная за любое добро. Она сделает для тебя что угодно. Убьет за тебя или умрет за тебя без колебаний. Когда против тебя будет весь мир, она встанет за плечом и будет подавать патроны. Где еще ты найдешь такую жену?
Он оттолкнул назад смуглую и схватил за локоть блондинку, поворачивая ее передо мной, как на витрине. Легкое короткое платье с открытым лифом мало что скрывало — идеальная фигура «песочными часами», с крутыми бедрами, большой грудью и тонкой талией. Такие часто бывают коротконожками, но не эта — роскошные ноги модельной длины. Удивительное лицо с огромными, неправдоподобно фиалковыми глазами, маленьким изящным носиком и изысканным рисунком пухлых губ делало ее поразительно похожей на героинь манга. Не женщина, а поллюционный сон подростка. Она смотрела на меня с ожиданием и надеждой, губы чуть вздрагивали, в глазах поблескивали слезы.
— Вот! Это Алистелия. Последняя из генетической линии «спасительниц рода». Девушки этой линии — плод отбора, выведенные тщательно, как породистые собаки. Они созданы для брака — верные, чувственные, нежные и живущие ради служения мужу. Их главное достоинство — идеальное здоровье и сильная генетика. Они дают красивое и здоровое потомство, какой бы уродец их ни покрыл. Правители ее мира были слишком гордые! Никогда не смешивали кровь с простыми людьми, презирали всех, кто не ровня. Их дети стали рождаться больные и уродливые. Тогда они вывели «спасительниц» — их можно было взять в жены без ущерба для чести. Они искусные любовницы и прекрасные матери. Умные — ведь наследник должен унаследовать интеллект, но покорные — чтобы не пытались манипулировать мужем. Селекционированные эмпатки, угадывающие настроения и предвосхищающие пожелания, а потому для каждого мужчины становятся женщиной его мечты. О, в этом срезе были гениальные селекционеры! Роскошный, уникальный, драгоценный, как бриллианты, товар брал у них раньше старый Сева! Генетические слуги, становящиеся исполнительной тенью. Люди-органайзеры с идеальной памятью, запоминающие все, что им скажешь и неспособные передать это никому, кроме хозяина. Люди-питомцы, красивые и бесполезные, которых заводили для красоты и уюта…
— Раньше?
— Восстание черни смело аристократию среза Эрзал, драгоценных селекционтов насиловали и убивали на площадях горящих городов, реагенты-модификаторы из лабораторий лились в канавы, и разрушенную гражданской войной экономику добила серия страшных эпидемий, лечить которые было уже некому. Старый Сева успел забрать немногих, и Алистелия — лучшая!
Он отпустил блондинку и приобнял за плечи рыжую. Та как бы случайно повела плечом, сбрасывая его руку, сама сделала шаг вперед и посмотрела мне в глаза.
Ее внешность совсем не подходила под модельные каноны красоты — сияющая как свежезачищенный медный провод густая вьющаяся шевелюра, лицо почти сплошь покрыто мелкими яркими веснушками, они красовались даже на губах широкого, уголками чуть вверх, готового к улыбке рта. В широко расставленных, зеленых с золотисто-карими пятнышками глазах как будто плясали веселые искорки, и именно эти, большие, с необычным разрезом глаза делали ее неотразимой. Я не смог бы даже сказать, какая у нее фигура и какого она роста, любой пристальный взгляд тонул в золотисто-зеленой радужке. Глядя в них почему-то хотелось смеяться. Девушка выглядела очень юной и была похожа на плод любви ирландки и лесного эльфа.
— Меланта! — представил ее Сева. — Уникум! Штучный товар! Таких больше нет и не будет. Старый Сева сам бы на ней женился, но Севе не нужна жена, а ей не нужен Сева.
— А она может выбирать? — с трудом оторвался от ее глаз я. Как-то иначе представлялись мне отношения работорговца с товаром.
— Они могут выбирать, — как бы даже удивился Сева. — Они могут отказаться. Они предназначены в жены, а не в наложницы или служанки. У старого Севы есть понятия! Жена, которой противен муж — бракованный товар, а у старого Севы…
— …Лучший товар в Мультиверсуме, — закончил я.
— Да! — покивал он довольно. — Меланта продала себя сама… Точнее, выставила на продажу с обременением.
Я покосился на живот девушки, но Сева замахал руками:
— Нет-нет, она, разумеется, как и остальные, не познала мужчины. Просто ее муж должен будет взять на себя некое обязательство. Какое именно — я не знаю. Муж получит его после консуммации22 брака.
— Ничего себе кот в мешке! — поразился я. — Это кто ж на такое подпишется?
— Меланта — девушка-кайлит, — укоризненно покачал головой Сева. — Ах да… Ты молодой, не слышал. Я сам думал, что их не осталось. Их срез закапсулировался десять лет назад. Ах, какое было место! Старый Сева плакал, когда оно исчезло! Да что Сева — все плакали! Проводники лбы расшибали об стены, где раньше были двери туда! Даже лютые конкуренты, готовые зарезать друг друга за ломаный эрк23, собрались тогда, чтобы взломать проход вместе — но не смогли. Там было Счастье! Туда приходили отдыхать душой все, кто могут…
Он вернулся за стол, налил еще вина и печально выпил.
— Ах, какое было место… — повторил он грустно. — Вроде посмотришь — просто люди живут, как везде. Кто лучше, кто хуже, кто побогаче, кто просто так… Хлеб сеют, рыбу ловят, мастерят всякое. Но приглядишься — все улыбаются, все веселые, все счастливые. Пройдешь по улице — и на сердце светлеет. Погулял день — как будто душу постирал с мылом, пожил неделю — как заново родился. А все из-за кайлитов. Не так их и много было, — говорили, что пришлые они, — но и этого было достаточно. Такое свойство у этого народа — не только радоваться жизни, но и раздавать эту радость всем вокруг, как лампочка — свет. Никто не может загрустить рядом с кайлитом! А когда люди живут с радостью, то и работается им хорошо, и в семьях благодать, и злодейства никакого не происходит, и даже здоровья как будто прибавляется. Где поселилась семья кайлитов — там процветание и порядок. А приморский город Тирем, где обосновалась их община, стал тайным курортом Мультиверсума. И даже злейшие враги могли искренне обняться там за кружкой пива!
Пригорюнившийся Сева взялся за бутылку, но она была пуста. Он махнул рукой и продолжил:
— Все любили кайлитов, любой мечтал породниться с ними, но почти никогда этого не было. Тяжелы мы для них. Вот ты бы женился на женщине, которая каждый день плачет?
Я помотал головой. Боже упаси. Видал еще в позатой жизни тех, кто женился на «страдающей девице» — врагу такого не пожелаешь.
— А для них любой из людей таков. Зато, говорят, завоевавший сердце кайлитки всегда чувствует себя так, как будто ему десять лет, и день рождения, и Новый Год, и цирк, и только что подарили щенка и велосипед… Разве любое обязательство того не стоит?
— Не знаю… — я избегал смотреть в глаза рыжей, меня слишком смущал ее странный, вызывающий внутреннюю щекотку взгляд. — Это как-то нечестно, что ли… Ну, как жениться на ком-то, чтобы понемножку пить его кровь.
— Ты просто не чувствуешь ее таланта, — возразил Сева. — Кайлиты очень страдают от одиночества, и Меланта, оставшись без родных, почти угасла. Женись, сделай ее счастливой, и жизнь твоя станет праздником!
Ну да, конечно — буду ходить и хихикать, как дурачок, обдолбавшись чужими заемными эндорфинами. Но зеленоглазка, конечно, хороша… Черт бы побрал мою пагубную страсть к рыжим бабам!
— Ну, какую выбираешь? — Сева охватил девушек жестом щедрости, ткнул в меня пальцем и трижды сказал что-то на совершенно разных языках. Наверное: «Посмотрите, девочки, какого смешного мудака я нашел!»
На меня уставились серьезные карие, страдающие фиалковые и щекочущие зеленые глаза. Если бы я не был пьян, меня бы порвало в клочья передозом красоты, а так — обошлось. Всего-то пару минут и не дышал.
— Сева, тебе не кажется, что у меня сейчас не лучший момент для женитьбы? — осторожно сказал я. — Девушки необычайно прекрасны, каждая из них составит счастье любому мужчине, я необычайно польщен таким щедрым предложением, но…
— Но? — Сева прищурился, откинувшись на диване. — Ты сказал «но»? Ты хочешь обидеть старого Севу отказом?
— Подумай, Сева! Ведь я не распоряжаюсь своей жизнью сейчас. Ты это знаешь лучше всех. Не станет ли моя жена сразу вдовой? Разве это та судьба, которую ты ей желаешь? — давил на пафос я, чувствуя затылком взгляды девушек и надеясь, что они не понимают по-русски.
— Выбирай!
— Но…
— Ты сказал, что не распоряжаешься своей судьбой, — перебил он меня. — Ты сказал глупость, ни один человек не распоряжается своей судьбой. Это Судьба распоряжается. И сейчас твоей Судьбой стал я. И я говорю — выбирай!
— А если я не стану?
— Тогда за тебя выберу я! Я всегда делаю так, как хочу, забыл?
— Сева, ну зачем тебе это? — взмолился я. — Ты же сам говорил, это уникальный, драгоценный товар! Они наверняка кучу денег стоят! А ты хочешь отдать одну из них мне — человеку, у которого нет ничего! Нищему, бродяге, пленнику! У меня теперь даже дома нет, я «человек без города»! Куда я приведу жену?
— Выбирай!
— Я могу подумать до завтра?
— Нет!
— Тогда не буду выбирать! — уперся я. — Если тебе почему-то надо наказать таким браком одну из этих несчастных девушек, сделай это, черт подери, сам!