О столь откровенном, почти идеальном свидетеле детективы могли только мечтать. Секретарша, преданная своему боссу, но не настолько, чтобы лгать ради него.
— Вернемся к самому началу, — сказала Элли. — Убедимся, что ничего не пропустили. Мы хотим еще раз поговорить с вами о том, как Манчини зарезервировал квартиру на тот вечер.
— Ладно.
— Вы говорили, у вас есть график заселений в «Двести двенадцатый»?
— Верно. Сэм предлагает этот пентхаус разным деловым партнерам, когда они приезжают в город. Он производит более приятное впечатление, чем гостиница. Я отслеживаю все эти визиты, чтобы удостовериться: горничная приходит и убирает за гостями, белье меняет и все такое. А для этого надо знать, как долго там находятся люди.
— А Спаркс и своим сотрудникам позволяет пользоваться этими апартаментами?
— Да. Не часто, но это вроде небольшого разового поощрения. Я же сказала, не такой уж он злодей, как вы думаете. Все знают, что такие вещи нельзя принимать как само собой разумеющееся.
— А «все» — это кто?
— Ну, это не работники корпорации, разумеется, а многие из его личного персонала. Я, телохранители… то есть «специалисты по охране», — поправилась она с улыбкой. — По-моему, он как-то раз пустил туда своего подрядчика.
— И ни у одного из этих людей не было ключа, так? — Элли сделала вид, что хочет услышать все еще раз.
— Ключа нет ни у кого. На входной двери есть небольшой отсек с кодовым замком. Набираете код, дверка открывается, внутри лежит ключ от квартиры. В мои обязанности входит обновлять код после каждого визита гостей.
В ночь убийства Манчини дверь оказалась не заперта, а ключ лежал на кухонном столе. Манчини запирать за собой не стал.
— Значит, если кто-то хочет воспользоваться квартирой, он обращается к вам, чтобы застолбить местечко в графике и получить код.
— Так и есть.
— Хорошо, а когда Манчини зарезервировал апартаменты на вечер двадцать седьмого мая?
— Двадцать седьмое мая — это… когда он умер, да?
Элли кивнула.
— Он в тот день звонил мне. Кажется, я вам уже говорила, что это было около двух, но я не уверена.
На самом деле Элли и Роган уже получили в сотовой компании, обслуживающей «Спаркс Индастриз», распечатку звонков. Манчини звонил в 14.32.
— И попросился именно на одну эту ночь?
— Да. Мы всегда пускаем туда только на одну ночь. Как я уже сказала, выгоды мы из этого не извлекаем.
— А вы говорили кому-нибудь, что квартирой воспользуется Манчини?
— Нет, — ответила она, покачав головой.
— И даже прислуге, чтобы подготовить место?
— Нет. В квартире убирались за две недели до этого. Для главы «Дженерал Электрик» я бы заказала новую уборку. А Робо и с небольшой пылью перебился бы.
— А где были вы после двух часов?
— Я?
— Повторюсь: мы должны собрать всю информацию. Извините, — сказала Элли, склонив голову чуть вбок с самым дружелюбным и ободряющим видом.
Перемещения Кристен Элли не интересовали, однако разговор о делах секретарши оставлял лазейку для уточнения действий ее босса. И даже займи Кристен оборонительную позицию, она могла бы не заметить эту уловку.
— Я находилась в конторе, мне нужно было утрясти кучу всяких дел в связи с приемом, который Сэм устраивал на следующей неделе. Договориться с барменами, уточнить меню… Ей-богу, лучше бы уж он женился, и пусть жена его заботится о всяких общественных мероприятиях.
— Женился? — подал голос Роган. — Удивительно, что вы вообще упомянули о такой возможности. Если верить слухам…
— Каким? — возмутилась Кристен. — Вас интересует мнение местных таблоидов, выставляющих его либо неугомонным плейбоем, либо самым популярным аттракционом в тематическом парке Большого Эла-гомосека?[10]
Элли кашлянула.
— В таких выражениях мы о нем ничего не слышали.
— Ну, а я слышала. И эти слухи — неправда. Он часто встречается с женщинами, но главным образом для того, чтобы избежать сплетен, возникающих, когда богатый холостяк слишком часто бывает один. Правда, толку от этого маловато.
— Значит, организация приема, — напомнила Элли, возвращая Кристен к теме. — Этого хватило, чтобы занять вас на всю вторую половину дня?
— В основном. Наверняка я занималась чем-то еще, но тогда мне надо вернуться на работу и попытаться восстановить события по электронной переписке и…
— Но вы находились в офисе? Вам не нужно было уходить куда-нибудь, возможно, с господином Спарксом?
— Нет, — ответила Кристен, явно не замечая, к чему клонит Элли. — Всю вторую половину дня Спаркс был на выезде с архитектором, они объезжали стройплощадки. После этого ему нужно было мчаться прямиком к человеку, который финансирует одну радикальную экологическую организацию. Я это помню, потому что у меня, по его распорядку на тот день, было достаточно времени, чтобы справиться со всеми делами. Мне даже удалось уйти с работы пораньше.
— В тот день после обеда вы о чем-нибудь говорили с господином Спарксом?
Кристен снова покачала головой.
— Я даже поддразнила его на следующий день, мол, вы стали почти независимым. Ни одного звонка, письма или сообщения.
Нынешний рассказ Кристен полностью соответствовал ее показаниям четырехмесячной давности. Подтверждался он и сведениями о звонках: с того момента, как Манчини зарезервировал апартаменты, и до его смерти никаких телефонных контактов у Кристен со Спарксом не было.
Элли поблагодарила девушку за потраченное время.
— Вас подвезти куда-нибудь? — предложила она.
— Нет, спасибо. Сэму я сегодня уже не понадоблюсь, и у меня тут неподалеку встреча с другом.
По пути к машине Элли еще раз прокрутила в голове хронологию событий. Если Спаркс и был в курсе, где Манчини собирался провести ближайшую ночь, то узнал он это не от Кристен Вудс.
И только спустя три дня Элли предстояло осознать свою ошибку.
Глава 12
17.15
5-й участок ПУ Нью-Йорка расположен на пересечении улиц Элизабет и Канальной. Сорок лет назад это место находилось на границе Маленькой Италии и Чайнатауна. Но когда федеральное правительство в 1965 году изменило законы, впуская в страну все больше уроженцев Азии, население Чайнатауна резко возросло. Теперь Шелковичная улица с ее приманивающими туристов ресторанчиками и торговцами, продающими футболки с надписями «Бада Бинг»[11] и «Забудь об этом»,[12] оставалась последним островком в некогда и впрямь итальянской округе. А 5-й участок оказался теперь в эпицентре постоянно растущего Чайнатауна.
Роган припарковался на Элизабет, чуть южнее Канальной улицы, и направился в участок.
— Погоди! — окликнула его Элли, потянув на себя дверь, на которой красовались золотистые китайские иероглифы. Минуту спустя она вернулась, держа завернутый в салфетку жареный пирожок со свининой; она ничего не ела с тех самых пор, как отвергла выдаваемую за обед тюремную баланду.
— Бакс двадцать пять, — сообщила она, прежде чем откусить от пряного мясного лакомства. — Чайнатаун вне конкуренции.
К тому времени, как они, свернув за угол, подошли к дому из белого камня, где за небесно-голубой дверью располагался 5-й участок, Элли завершила свой импровизированный обед. Гражданский сотрудник с круглой, как у Чарли Брауна,[13] головой сидел за стойкой дежурного.
Откинув полу пиджака, Роган показал ему жетон.
— Отдел наркотиков?
Служащий махнул рукой в сторону лестницы, находившейся неподалеку от главного входа:
— Этажом выше.
Еще несколько лет назад считалось, что любое незаконное проникновение в жилище связано с наркотиками. Учитель? Священник? Герой, посадивший самолет на Гудзон? Не важно. Пострадавших от таких вторжений автоматически причисляли к наркоторговцам. Но в последнее время полиция столкнулась с ростом подобных налетов, участились и трагические случаи, в результате которых невиновные люди оказывались жертвами самых отъявленных и жестоких преступников только потому, что номер их дома или квартиры всего одной цифрой отличался от соответствующих номеров в адресе известного наркоторговца.
На втором этаже Роган осведомился у другого служащего, как найти сержанта Фрэнка Бойла.
— Сержанту пришлось срочно уехать. Вы — детектив Роган?
Джей Джей кивнул.
— И детектив Хэтчер. Я звонил Бойлу чуть больше часа назад. Он ожидал нас.
— Что-то ему помешало.
— Типа конец рабочего дня? — предположил Роган, глядя на часы.
Служащий вежливо улыбнулся.
— Возможно. Сержант просил, чтобы вы обратились к детективу Каренце, вон он. — Мужчина указал на человека, габаритами напоминавшего холодильник; тот стоял у стола возле дальней стены помещения.
Направляясь к человеку, которого, видимо, и звали Каренца, Элли обратила внимание на его смуглые бицепсы со вздутыми венами, грозившие разорвать по швам рукава обтягивающей черной футболки. Кроме нее, наряд детектива составляли выцветшие синие джинсы, остроносые ботинки из крокодиловой кожи и массивная золотая цепь на шее.
— Элли Хэтчер, — представилась она, протягивая руку. — Сержант предупредил вас о нашем приходе?
— Тони Каренца. — Детектив обменялся с ней крепким рукопожатием и повернулся, чтобы поздороваться с Роганом. — А вы, стало быть, Роган. Бойл говорил, что придет парень из отдела убийств.
— Готовитесь к работе под прикрытием? — поинтересовался Роган, оглядывая наряд коллеги.
Каренца оглядел свой прикид и пожал плечами.
— Не, парень. Так, с бумажками подразберусь, и на выход.
Роган вежливо кивнул, и Каренца расхохотался:
— Что, надул я вас, а? Нет, мой прикид, вероятно, не чета вашему, — признал он, указывая на Рогановский костюм «Канали» с пиджаком на три пуговицы, — зато для работы отлично годится. Сегодня вечерком собираемся в одном клубе точку накрыть.