Инна замедлила шаг и осмотрелась по сторонам.
Все здесь было так, как и в прошлый раз, словно она и не уезжала никуда. Переполненная урна, мусор, пыль. Обрывок газеты вяло шевелился на ветру, словно крылья уродливой бабочки. Стояла тишина, которую нарушали лишь свист и треск каких-то насекомых, что доносился со стороны луга. Может, это кузнечики?
Двери ларьков были закрыты, на одной даже висел амбарный замок. На крыльце кафе стояло пластиковое ведро: наверное, уборщица вымыла пол или собиралась это сделать.
Инна хотела пойти в ту сторону: надо бы позвонить Володе с городского телефона, но тут взгляд ее упал на лавочку, и она ахнула от неожиданности.
Секунду назад скамья была пуста — Инна готова была дать голову на отсечение, что никого, кроме нее, на остановке нет. Однако теперь на лавочке сидела женщина. Да не просто какая-то женщина — та самая, которую Инна видела на автовокзале!
— А я вас в Казани искала, — растерянно проговорила Инна, не зная, как реагировать на ее появление. — Вы как тут оказались?
Старуха была такой же растрепанной, на ней было все то же длинное платье, и та же объемная клетчатая сумка притулилась рядом. Она смотрела на Инну безо всякого выражения.
— Вы местная? Как вас зовут?
Женщина усмехнулась и похлопала ладонью по скамейке — мол, присаживайся. Инна послушно подошла, хотела сесть с краешка, прикоснулась к спинке, но брезгливо отдернула руку: лавка почернела от грязи.
— Лучше постою.
— Не бойся, не укушу я тебя, — усмехнулась старуха.
— Я не боюсь, — с вызовом ответила девушка. — Тут грязища просто.
— Ты меня искала? Что хотела узнать?
А правда, что? Почему-то Инна никак не могла сформулировать ответ.
— Кто вы такая?
Ее собеседница качнула головой:
— Хранитель.
«Она точно не в себе».
— Хранитель чего? Что вы охраняете?
— Тебе же рассказали в дороге. Это особое место.
— Рассказали? Вы… Откуда вы…
— Не суетись, — тихо, но твердо проговорила старуха. — Время идет, мысли текут. Оглядись, походи тут. Ты поймешь. Раз вернулась — значит, путь снова открыт.
Инна смотрела на сумасшедшую во все глаза. На краткий миг ей показалось, что лицо старухи — вовсе и не лицо, а маска. Маска эта сделалась прозрачной, под ней проступило что-то белое, желеобразное, и стало понятно, что волосы — никакие не волосы, а тонкие светящиеся нити. Они извивались вокруг головы женщины, подобно змеям, плыли во внезапно загустевшем, безветренном воздухе, как щупальца медузы в морской воде.
Девушка резко отвернулась, зажмурилась. Прижав пальцы к вискам, постаралась сказать себе как можно тверже: «Мне показалось. Жара, стресс. Показалось, и все!»
Когда Инна открыла глаза и снова поглядела на старуху, собираясь сказать ей, чтобы она перестала нести чушь и говорить загадками, то так и замерла с раскрытым ртом. Старухи на лавке не было.
Инна попятилась от скамейки, осмотрела все кругом. Старуха как сквозь землю провалилась. Да что там пропала — ее будто и не было тут никогда! Девушка увидела на поверхности лавки следы от своих пальцев: она тронула скамейку, но присесть не решилась. А на том месте, где сидела старуха, поверхность была затянула покрывалом из пыли. Непохоже, что тут сидел человек.
«Нечисть какая-то», — подумала Инна, стараясь придумать разумное, рациональное объяснение всему, что только что произошло, но ничего подходящего в голову не приходило. А вкупе с прочими странностями все было совсем уж нехорошо.
«Может, плюнуть и уехать?»
Теперь ведь она знает, что через тридцать километров выйдет на федеральную трассу. Проголосует и скоро будет в Уфе. К ночи есть шанс оказаться дома, в Казани. Володя будет рад, да и она сама — тоже. Забыть, перестать копаться в этом темном деле, выбросить из памяти мрачный город и его странных обитателей. Выйти замуж, стать фрилансером, как Володя. Путешествовать, жить обычной жизнью, как раньше.
«Никогда твоя жизнь обычной не была. Ты даже не знаешь, откуда родом, кто твои отец и мать!» — прозвучал в голове голос старухи, которая называла себя Хранителем.
Прозвучал так громко, что Инне показалось, будто старуха вновь очутилась рядом и прокричала эти слова ей в ухо. Это словно послужило сигналом к действию: Инна сорвалась с места и почти бегом бросилась к кафе.
Выпить воды, позвонить Володе, увидеть нормальное человеческое лицо, пусть даже это будет сонная официантка.
Инна взбежала по ступенькам и рванула на себя дверь. К счастью, оказалось не заперто. Девушка обвела взглядом зал: те же столы, жалкое подобие барной стойки, занавески на квадратных немытых окнах, стулья, солонки и бутылки с кетчупом.
— Добрый день! Есть тут кто-то? — громко спросила Инна.
Никто не вышел на ее зов. Она почувствовала, что жажда становится нестерпимой. В горло словно напихали сухих колючек. Инна подошла к бару, но полки оказались пустыми. Холодильника нигде не было.
— Эй, в конце концов, может кто-то продать мне…
Взгляд упал на раковину в углу. Пить сырую воду из-под крана, конечно, негигиенично, но когда очень хочется, и из лужи попьешь.
Не теряя времени, Инна подошла к раковине и повернула кран.
«Не потечет», — вдруг с уверенностью подумала она.
И ошиблась. Кран чихнул и выплюнул прозрачную струйку. Инна сунула ладони под воду — какое же наслаждение! Она вымыла лицо и руки до самых локтей, ощущая живительную прохладу, смывая пот и дорожную пыль. А потом сложила ладони ковшиком и сделала несколько глотков.
«Все, жить можно!»
Инна еще немного поплескалась, а потом с некоторым сожалением завернула кран.
— Да объясни ты толком, Егор Савич!
Девушка подскочила на месте, словно ужаленная, и резко обернулась.
«Почему я не заметила, что кто-то вошел?» Это была первая мысль, пришедшая в голову еще до того, как Инна успела понять, на что она смотрит.
А когда поняла…
Не было больше никакого кафе. Вместо полутемного замызганного зала перед Инной была просторная комната: беленые стены, низковатый потолок, пестрые половики на полу из некрашеных досок. Грязноватая, но вполне современная раковина превратилась в допотопный рукомойник, возле которого висело полотенце.
Около невысокого окна стоял стол, за которым сидели двое мужчин. На первом была военная форма. На втором — белая рубашка (кажется, такие называются косоворотками) и серый костюм старомодного покроя. Брюки были заправлены в сапоги.
На столе перед мужчинами стояли грибы в мисочке, чугунок с вареной картошкой, тарелки с солеными огурцами, зеленым луком и белым, в розовых прожилках салом; лежал нарезанный толстыми ломтями хлеб, а еще высилась большая, наполовину пустая бутылка с мутноватой жидкостью.
Ладная молодая женщина с забранными под платок светлыми волосами поставила на стол блюдо с мясом.
— Кушайте, пожалуйста, — проговорила она.
— Спасибо, Рая, — ответил мужчина в штатском. — Ты иди пока.
— Если что понадобится, я в сенях буду, — сказала Рая.
Выходя из комнаты, она чуть не задела бедром застывшую возле рукомойника Инну, но не обратила на нее ровно никакого внимания.
— Извините, — тихо произнесла Инна.
Ей никто не ответил.
Мужчины говорили о чем-то, не глядя в ее сторону, не удивляясь тому, что возле них ниоткуда материализовалась какая-то девушка. Она медленно подошла к столу. Заглянула в лицо одному, другому. Одетый по-военному был подтянут, сух и гладко выбрит. Глаза у него были светлые, слегка навыкате, как у рыбы-телескопа, а губы такие узкие, что казалось, их и вовсе нет.
Второй мужчина был старше. Черты лица у него были мягкие, волосы редкие, словно приклеенные к черепу, и во всем облике сквозила неуверенность, даже робость. Кажется, он опасался своего собеседника, хотя и старался не подавать виду.
— Эй! — громко сказала Инна и помахала ладонью перед носом военного. Тот не отреагировал. — Вы меня не видите?
— Егор Савич, я тебя что-то не понимаю. Ты уважаемый человек, партия тебе доверила руководство стройкой. Объясни толком, как могло случиться, что ты второй месяц тут обретаешься со своими молодцами, а вместо стройки у вас — пшик! Даже котлована нет! А ведь ты не хуже меня знаешь, что роль строительства…
Инна сжала руку в кулак и шарахнула по столу. Точнее, ей показалось, что шарахнула, поскольку никакого звука от удара не было, и на мужчин, занятых разговором, ее выходка никакого впечатления не произвела.
— Как я тут оказалась? — беспомощно спросила Инна. — Кто вы такие?
— Так я ведь вам битый час пытаюсь растолковать! Никакого сладу с этими местными! Потому вас и вызвали.
— С Раей вы, кажется, неплохо поладили, — неожиданно язвительно проговорил военный и, кажется, попал в точку, потому что Егор Савич покраснел.
— Товарищ Рокотов! Рая, она же не из… Она с нами, в бригаде. Повариха.
— Да ладно тебе. Шучу я. Знаю, что не из местных.
Егор Савич облегченно вздохнул — кажется, обвинять его ни в чем не собирались, и затараторил:
— Мы как приехали, они на нас волками глядели, так и сейчас глядят. Хотели по домам расквартироваться, но… Пришлось в вагончиках. Этот дом чуть не силой отвоевали, потому что мне, как руководителю, и товарищу Семину, нашему…
— В курсе я, кто такой Семин, — перебил военный.
— Ну вот… — Егор Савич сбился и снова покраснел. — Может, по маленькой?
Военный кивнул, и Егор Савич резво разлил самогон по стаканам. Выпили, закусили. Инна наблюдала за всем этим, понимая, что невероятным образом попала в прошлое.
Нет еще на белом свете городка Старые Поляны, построенного вокруг предприятия по добыче полиметаллических руд. Есть лишь крохотная деревушка с несговорчивыми жителями.
Разговор между тем продолжался, и Инна прислушалась.
— Вот вы про котлован упомянули! — Глаза Егора Савича заблестели от выпитого. — А мы его что, разве не рыли?
Товарищ Рокотов слушал, по-бычьи наклонив голову. Отправив в рот кусок сала, он зажевал его луковой стрелкой.