Она испуганно оглянулась, отыскивая источник странного звука, и почти сразу поняла, в чем дело.
Не цоканье, а тиканье: сломанные часы вдруг ожили и пошли. Секундная стрелка торопливо побежала по кругу. Инна смотрела на часы, не отводя глаз. Они показывали половину второго — не то дня, не то ночи.
— Это кажется вам невероятным, верно?
Возле лестницы стоял человек.
Инна сразу узнала его — это был Павел Иванович. Седовласый, аккуратный, благообразный. Темные брюки, голубая рубашка с галстуком — хоть сейчас в класс.
— Здравствуйте, Инна!
«Разве я называла ему свое имя? Да или нет?»
— Значит, вы не уехали отсюда? — спросила Инна, сознавая, как нелепо звучит ее вопрос.
— Отчего же, уехал, — живо отозвался старый учитель. — В девяносто девятом школу закрыли, мне стало нечего делать, и я уехал.
— Где вы теперь живете?
— Жил, — строго, по-учительски поправил ее Павел Иванович. — В Салавате. Есть такой город.
Он поднял голову к потолку и печально проговорил:
— Да, как все стало… Но по-другому и быть не могло, так ведь?
Если это был вопрос, ответа Инна не знала.
— А вернулся я, потому что вернулись вы. Вам ведь нужно понять кое-что. Я могу помочь.
Внезапно откуда-то сверху и сбоку оглушительно заверещало, загремело. Школьный звонок призывал учеников за парты. Сначала голос его был хрипловат, как это бывает от долгого молчания, но с каждой секундой набирал обороты, делался звонче, чище.
— Нам пора! — весело проговорил Павел Иванович. — Слышите?
Глава 18
Они прошли мимо настежь распахнутой двери, над которой висела облупившаяся вывеска с надписью «Столовая». Инна, не удержавшись, заглянула внутрь. Странно, но все тут было почти нетронуто, если не принимать во внимание пыль и грязь. Тесными рядами стояли столы и стулья с металлическими ножками, окна почти всюду были целые, может, потому, что выходили на внутренний двор.
На стене висели плакаты — куда без них.
«Не забудь вымыть руки перед едой!» — с улыбкой грозил пальчиком нарисованный усатый доктор. Повариха в колпаке сурово сдвигала брови: «У нас нет мам! Поел — убери сам!»
Инне показалось, что она чувствует все еще витающий в воздухе запах столовской еды: перловой каши с котлетами, горохового супа, пюре с сосисками. Желудок заурчал, требуя пищи.
Они уже приблизились к лестнице, когда Павел Иванович спохватился:
— Вы ведь, наверное, голодны?
«Он что, мысли мои читает?»
— А вы можете меня накормить? — Инна растерялась, должно быть, поэтому вопрос прозвучал резковато.
— Придется вернуться в столовую.
Учитель обогнул Инну, прошел обратно по коридору к раскрытым дверям. Инна последовала за ним.
Прошло не больше минуты с тех пор, как она заглянула сюда, но теперь ее взору предстала совершенно иная картина. Помещение было светлое и чистое: вымытый пол, выкрашенные бирюзовой краской стены; белые тюлевые занавески, трепещущие на легком ветерке. Запах еды теперь был вполне ощутимым.
Столы были застелены скатертями, а сверху — прозрачной клеенкой. На каждом стояли солонки и стаканчики с салфетками.
Павел Иванович и Инна шли через зал к столу раздачи. Ни повара, ни кассира, ни посетителей — здесь не было никого, кроме них двоих. Но на столе уже ждали два одинаково накрытых подноса с едой: рисовая каша с желтым масляным островком посередине, стакан компота, накрытый куском хлеба, а на отдельном блюдце — ватрушка с повидлом.
— Берите, не стесняйтесь, — пригласил Павел Иванович.
Решив не задавать вопросов, Инна взяла свой поднос и пошла вслед за учителем к ближайшему столу.
Они сели друг напротив друга и принялись за еду, пожелав друг другу приятного аппетита.
«Я завтракаю в мертвом городе, рядом с человеком, который бог знает сколько лет уже покоится в могиле, но при этом не утратил аппетита. Может, я сошла с ума и давно лежу в палате с мягкими стенами?»
Но она оказалась слишком голодна, чтобы подобные мысли могли остановить ее. Было вкусно, и Инне пришло на ум, что рисовая — это ее любимая каша. Только она совсем позабыла об этом. Ватрушка была свежая, еще теплая, а повидло — сливовое, тоже именно такое, какое ей и нравилось.
— Вкусно, правда? — спросил Павел Иванович, с видимым удовольствием расправляясь со своей порцией.
— Лучший завтрак, — призналась Инна. — Все, как я люблю.
— Неудивительно, — отозвался учитель.
Инне захотелось узнать, почему это не удивило его, в голову пришла неприятная мысль: что, если вся еда — иллюзия? Как в фильме «Корабль-призрак». Она ест, думая, что это каша и ватрушка, а на самом деле ей подсунули гнилую червивую крупу и заплесневевший хлеб.
Инна поспешно положила на стол оставшийся кусок ватрушки. Он остался таким, как и был, но аппетит пропал.
— Вы преподавали историю. Наверняка знаете и историю Старых Полян.
Учитель кивнул, отправив в рот последнюю ложку каши.
— Я видела кое-что… — Она откашлялась, вспомнив жуткие сцены. — Перед тем как город и завод начали строиться, тут была деревня, и в ней жили… необычные люди. Это так? Что здесь на самом деле случилось?
— Жителей Старых Полян в округе считали колдунами. В официальных документах, конечно, такие вещи не зафиксированы, но по разным косвенным свидетельствам можно было понять, что их боялись, не общались с ними. Старополянцы редко выбирались из деревни и окрестностей — разве что на ярмарку: продать то, что выращивали, купить чего-то. Никому не было ходу на их территорию, с чужаками они не якшались, женились и выходили замуж только за своих.
— В чем еще проявлялась их необычность?
— Тут сплошные слухи и домыслы. Будто бы они могли наслать порчу, мор, вызвать дождь или ураган. Когда колдуны приезжали на ярмарку, овощи-фрукты у них всегда были самые лучшие. У других ягоды мелкие, яблоки с подгнившими бочками. Или жук, бывает, картошку попортит. А у этих все как на подбор. Даже в самый неурожайный год у старополянцев в огородах зрело, поспевало и росло как на дрожжах. Ну, люди и говорили, что нечистый им ворожит. Ни обмануть, ни обсчитать их было невозможно: насквозь видели. И после, говорят, тому бедолаге, который вздумал их провести, плохо приходилось: заболеть мог или руки-ноги переломать. Или вот такой случай описан. Один мужчина задумал проникнуть к колдунам, похвалялся спьяну, что выведет их на чистую воду. В итоге вернулся в родную деревню только через месяц, весь измученный, оборванный, исхудавший, и шел при этом спиной вперед. Так, говорят, и ходил потом всю жизнь, и все время оглядывался, трясся от ужаса, боялся, что там — позади него.
— Веселенькая история.
— В общем, с жителями Старых Полян не знались. Никто к ним не совался.
— А тут вдруг — стройка.
— Советские ученые, как сказано в документах, обнаружили месторождение полиметаллических руд. Решили строить добывающее и перерабатывающее предприятие. Естественно, никакие россказни про деревню колдунов никто из руководящих товарищей всерьез не воспринял. Но у строительного отряда сразу же возникли проблемы… Да вы, я вижу, и сами знаете, что потом случилось.
— Даже котлован вырыть не смогли.
Учитель кивнул — верно, так и есть.
— Была убита женщина… Она называет себя Хранителем. Кто она такая?
Павел Иванович внимательно поглядел на Инну.
— Не только она. Еще и ее муж. Она была здесь вроде старосты. Вы видели ее?
— И здесь, и в Казани.
Он как будто и не удивился.
— Что случилось потом?
— Человека, которого вызвали на помощь строителям, чтобы справиться с непокорными селянами…
— Рокотова.
— Да. В ночь после смерти женщины и ее мужа он тоже умер. Повесился. Комната была заперта изнутри, он был один — типичный суицид. Вот только непонятно, с чего ему в петлю лезть. Все, конечно, решили, что к этому причастны жители Старых Полян: отомстили за своих, навели порчу. Хоть и не верили вроде в колдовство, но решили наказать. Только некого было наказывать.
— Значит, это правда? Про исчезновение?
— Чистая правда. Ни одного жителя Старых Полян к утру в деревне не оказалось. Дома были пусты. Как они ушли? Ведь в деревне были и строители, и, главное, правоохранители — Рокотов ведь не один приехал. Но никто ничего не заметил. Колдуны как сквозь землю провалились. Кстати, шептались, что именно так и было: провалились в адскую бездну, откуда и вылезли в свое время.
— Их не искали?
— Не думаю, что очень усердно. Полагаю, вздохнули с облегчением: больше ведь никто не мешал строительству. А потом произошло еще одно событие: все дома сгорели. Пламя занялось одновременно в разных концах деревни, огонь распространился очень быстро, тушить было некому, так что в считаные часы вся деревня выгорела дотла.
— Темная история.
— Что ж… Вы наелись?
— Да, — ответила она. — Но чем я на самом деле сыта по горло, так это Старыми Полянами. Ладно, про прошлое — понятно более или менее. Но сейчас-то что тут происходит?
Павел Иванович посмотрел на нее с непонятным выражением и ответил после небольшой паузы:
— Тут происходите вы, дорогая. Вы — ключ, который привел в действие весь этот механизм. — И прежде чем Инна успела задать следующий вопрос, проговорил: — Пойдемте наверх. Нам нужно посмотреть кое-какие бумаги.
Не дожидаясь ответа, он отодвинул стул и встал. Инна сделала то же самое.
Выйдя из столовой, она обнаружила, что и в коридоре все теперь так, словно в школу с минуты на минуту вернутся ученики и учителя: ровный, нетронутый слой краски на стенах, свежая побелка, целые лампы под потолком, горшки с цветами на окнах.
Лестница привела их на второй этаж. Инна и ее проводник пересекли рекреацию и подошли к кабинету, на котором значилось «Директор». Павел Иванович повернул ручку, потянул дверь на себя. Они оказались в приемной: небольшой, старомодной, без намека на компьютер, но идеально убранной и заставленной цветами.
Вид похожей на оранжерею комнатки пробудил в Инне смутные воспоминания, но она не могла ухватить мысль за хвост, додумать, вспомнить.